Великолепная Ориноко - Жюль Верн

Извилистое русло реки, ширина которой в этом месте не превышала двухсот метров, изобиловало подводными скалами, что не позволило им в тот день миновать остров Яно, последний на пути к истокам Ориноко. На следующий день, двадцать первого октября, «Мориче» и «Гальинета», преодолев довольно сложные пороги, достигли к вечеру Рио-Падамо.

Лихорадка подтачивала силы Жанны, она слабела с каждым днем и уже не могла выйти из-под навеса. Старый солдат без конца корил себя за то, что согласился на это путешествие. Это он был во всем виноват! Что делать? Как остановить приступы изнурительной лихорадки? Может быть, следовало вернуться назад? На борту «Мориче» были кое-какие лекарства, а идя вниз по течению, можно было за несколько дней добраться до Сан-Фернандо.

Жанна де Кермор, услышав, как Жак Эллок и сержант Марсьяль обсуждают этот вопрос, проговорила чуть слышным голосом:

— Нет... нет! Не надо возвращаться в Сан-Фернандо. Я дойду до миссии... Я буду идти, пока не найду своего отца. В Санта-Хуану... в Санта-Хуану! — и снова почти без сознания откинулась на свое ложе.

Жак Эллок не знал, на что решиться. Уступить настояниям сержанта? Но потрясение, которое испытает девушка, увидев, что пироги идут вниз по течению, могло оказаться для нее роковым. Может, все-таки лучше побыстрее добраться до Санта-Хуаны, где наверняка можно получить такую же помощь, как и в Сан-Фернандо?

Жак с отчаянием спрашивал своего друга: «Неужели ты ничего не можешь сделать? Неужели у тебя нет никакого лекарства, чтобы остановить эту убийственную лихорадку? Разве ты не видишь, что она слабеет с каждым днем?»

Жермен Патерн не знал, что ему ответить. У него был только сульфат хинина[125], но даже большие дозы этого препарата оказались совершенно неэффективными. И на все мольбы и вопросы Жака и сержанта ой отвечал:

— Сульфат хинина на нее не действует! Наверное, нужны какие-то травы или кора каких-то деревьев... И скорее всего они здесь растут... Но кто нам их покажет и как их достать?

Вальдес и Парчаль подтвердили, что такие растения есть. В Сан-Фернандо часто прибегали к этим очень эффективным местным жаропонижающим средствам, так как в сухой сезон болотные испарения часто заражают лихорадкой и местных жителей, и приезжих.

— Большей частью используется кора чинчоры, а еще лучше кора колорадито, — сказал Вальдес.

— Вы могли бы узнать эти растения? — спросил Жак Эллок.

— Нет, — ответил тот, — мы ведь матросы, все время на воде. Спрашивать надо у жителей льяносов, на берегах рек эти растения не встречаются.

Жермен Патерн знал, что колорадито — превосходное лекарство от болотной лихорадки, и, выпив несколько раз отвар этой коры, Жанна была бы спасена. Но, к несчастью, он, ботаник, все никак не мог отыскать этот кустарник в прибрежной саванне.

Тем временем спутники Жанны, уступая ее непоколебимому желанию продолжать путешествие, неуклонно продвигались вверх по течению. В Санта-Хуане наверняка имелось это драгоценное лекарство. Но сколько времени еще понадобится, чтобы преодолеть двести километров пути?

Утром следующего дня небо было затянуто грозовыми тучами, слышались отдаленные раскаты грома. Однако ветер был попутным, и капитаны спешили воспользоваться малейшим его дуновением. Эти славные люди сочувствовали горю своих пассажиров. Они полюбили месье Жана и с горестью смотрели, как на глазах убывают его силы. Равнодушным оставался лишь испанец Хоррес. Чтобы не вызывать подозрений, он обычно сидел на носу «Гальинеты» (его товарищи располагались большей частью у подножия мачты) и напряженно вглядывался в простирающиеся на правом берегу льяносы. Вальдес уже пару раз обращал на это внимание, и, без сомнения, Жаку Эллоку поведение Хорреса тоже показалось бы подозрительным, будь у него время наблюдать за ним. Но мысли молодого человека были заняты другим, и, когда лодки плыли рядом, он не сводил глаз с девушки, слабая улыбка которой была ему наградой за заботы.

В тот день она сказала ему:

— Месье Жак, я хотела бы попросить вас обещать мне...

— Все, что захотите, мадемуазель Жанна, — я сдержу обещание, чего бы мне это ни стоило.

— Месье Жак... Может быть, у меня не хватит сил продолжать наши поиски... Когда мы прибудем в миссию, мне, возможно, придется остаться в Санта-Хуане. Так вот... если мы узнаем, что стало с моим отцом... вы бы согласились...

— Все сделать, чтобы добраться до него? Да, Жанна, моя дорогая Жанна... да! Я отправлюсь по следам полковника де Кермора, я найду его... и верну его дочери!

— Спасибо... месье Жак... спасибо! — ответила девушка, и голова ее снова бессильно опустилась на подушку.

Глубокие и прозрачные воды Падамо мощным потоком вливаются в Ориноко, а в устье ширина его превышает ширину великой венесуэльской реки. Этот приток не без оснований мог бы тоже стать предметом яростных споров между сторонниками Атабапо и Гуавьяре.

В этой части течение было быстрым, а на обрывистых берегах темнели густые леса. Пироги шли то под парусом, то на веслах. Выше Рио-Окамо русло сузилось до пятидесяти метров,

Вечером сильный приступ лихорадки довел больную до изнеможения. Роковой конец был неизбежен, если Жермену Патерну не удастся отыскать то единственное лекарство, которое могло спасти ее. Невозможно описать горе путешественников. Отчаяние же сержанта Марсьяля было столь велико, что опасались за его рассудок. Матросы «Гальинеты» не спускали с него глаз, боясь, как бы он в приступе безумия не бросился в реку.

Жак, сидя около Жанны, смачивал холодной водой ее пересохшие от лихорадки губы, с отчаянием и тревогой ловя каждый вздох, каждое слово девушки. Неужели же он не сможет спасти ту, которую любит такой глубокой и чистой любовью и для которой был готов сто раз пожертвовать собственной жизнью?

Порой он начинал корить себя за то, что послушался ее и не вернулся в Сан-Фернандо. Было безумием в такой ситуации идти к истокам Ориноко... Ведь все равно они скорее всего не смогут добраться до миссии. Если никакая речка не соединяет Ориноко с Санта-Хуаной, придется идти пешком, продираясь сквозь лесную чащу, при невыносимой жаре.

Но когда лихорадка ненадолго отпускала Жанну, она, выйдя из своего полузабытья, тотчас же тревожно спрашивала Жака:

— Месье Жак... мы ведь по-прежнему идем вперед... правда?

— Да, Жанна, да, — отвечал он.

— Я все время думаю о моем отце. Я видела во сне, что мы нашли его. Он благодарил вас за то, что вы сделали для меня... для него...

Жак Эллок отворачивался, чтобы скрыть слезы. Да, этот сильный человек плакал, плакал оттого, что был бессилен победить болезнь и отогнать смерть, стоящую у изголовья обожаемого существа!