Сердце Сапфо - Эрика Йонг

Мы плыли и плыли. Девушки рыдали и гребли. Я пыталась утешать их.

— Теперь мы никогда не выйдем замуж! — воскликнула Арета, одна из самых красивых девушек всего пятнадцати лет.

Плечи ее были как темный мед, выбеленный солнцем.

— Не расстраивайся. В жизни есть вещи и получше, чем замужество. Замужество — это не начало жизни. Это ее конец. Уж мне ты можешь поверить. Я знаю.

И я рассказала им о Керкиле, его толстом брюхе, его пьянстве. Я исполняла мою ироническую эпиталаму, пока они не начали смеяться до упаду.

Потом они вспомнили о своих потерянных мальчиках и снова заплакали.

Каждую ночь я брала с собой в постель одну из девочек и обучала ее науке наслаждений — прерогатива жрицы.

Как же они были прекрасны!

Арета была смуглая, и ее вагина в наслаждении становилась похожей на сливу. Аттида была блондинка, и через золотистый пушок можно было увидеть ее розовые нижние губы. Волосы Гонгилы имели оттенок меди, и ее чувствилище было крапчатым, как ракушка подводного животного.

Я учила всех девушек не бояться наслаждений и уметь доставлять себе радость, чтобы никогда не зависеть от мужчин. Как они были прекрасны с их вагинами, солоноватыми, как морская вода! У некоторых из них еще не было грудей — одни почки. Но в них уже жила Афродита.

Аттида была моя любимицей. Поначалу стыдливая, она быстро откликнулась на радость наслаждения. Я поднимала ее повыше на поручни корабля и вылизывала, пока она не начинала содрогаться всем своим нутром, захватывая мои ищущие пальцы биением жизни. И тогда я прикасалась губами к ее малой шишечке, сверкающей, как влажный рубин, наполовину покрытый соками, а потом принималась ласкать ее языком, пока Аттида не начинала кричать.

Пока я соблазняла дев, Афродита дарила нам спокойное море. Но когда Эзоп положил конец моим соблазнениям, погода изменилась, и злые ветра снова принялись раскачивать нас на волнах.

— Иногда мне кажется, ты довольна, что сирены сманили наших юношей, — теперь все девушки принадлежат тебе безраздельно, — сказал Эзоп.

— Ты ревнуешь?

— Может быть, — пожал плечами сочинитель притч. — Мне бы хотелось, чтобы ты хоть чуть-чуть полюбила меня.

Эти его слова ранили меня, словно стрела, попавшая в сердце. Я посмотрела на Эзопа — он был широкоплеч, высок, бронзовокож. Прекрасный образчик мужчины, но я никогда не думала о нем как о любовнике. Почему?

— Может быть, потому что я родился рабом?

— Вовсе нет. Любой из нас в любое мгновение может превратиться в раба. Я думаю о тебе как о наставнике, учителе и друге. Но не любовнике.

— Разве друг не может быть любовником? — спросил Эзоп.

Этот вопрос повис в воздухе, дожидаясь, когда придет Афродита и ответит на него.

Я развернулась и стала вышагивать по палубе. Туда и обратно, туда и обратно. Афродита — капризная богиня. Да, обойтись без нее было невозможно, но она несла с собой хаос. Я подумала о сиренах на их залитой кровью лужайке, забросанной обглоданными белыми костями мужчин, которых они соблазнили и сожрали, о грудах берцовых костей, тазовых, похожих на чаши, бедренных, напоминающих стрелы.

«Ах, Афродита! Умерь немного свою устрашающую власть! Дай нам снова увидеть дом!»

Проснувшись на следующее утро, мы увидели остров на горизонте. Он был гористый и зеленый и на первый взгляд показался нам необитаемым. Мы стали искать гавань, в которой можно было бы бросить якорь, но не нашли, а потому остановились в ожидании. Потом мы обошли остров один раз, другой. Вскоре словно из ниоткуда появилась небольшая лодка. В ней сидели на веслах три очень крепких молодых человека. За ними последовали еще лодки с молодыми людьми. У каждого была широкая грудь, а руки толстые, как стволы деревьев. Наши девушки смотрели в весельные отверстия в бортах и таяли от желания. Мужчины жестами приглашали нас следовать за ними. Мы и последовали. Они провели нас к скрытой бухточке между двумя высокими белыми скалами и предложили пришвартоваться там.

Земля! Мы не могли дождаться, когда можно будет покинуть наш вонючий корабль и почувствовать твердую почву под ногами. Девы стали прыгать с корабля, а за ними и их родители. Мы с Эзопом спешно подрядили нескольких наиболее сильных молодых людей вычистить наш корабль и пополнить его припасами. Они были рады нам услужить. Некоторые из дев задержались на корабле, наблюдая за ними.

— Что это за место? — спросила я у молодого человека.

— Вы попали на остров философов, — сказал он. — Мы здесь размышляем об истине и красоте и стараемся понять, как был создан мир. Не судите по нам, — он сделал жест в сторону своих товарищей — столь привлекательных молодых людей. — Мы только рабы философов. А сами философы — почти боги.

— Если вы рабы, то философы должны быть, наверное, ослепительно красивы.

— Увидите сами, — сказал молодой человек.

Он приложил пальцы к губам и пронзительно свистнул. И тут они появились из-за холма — еще более прекрасные молодые люди, широкоплечие, с могучими спинами. На них были только набедренные повязки из змеиной кожи, а сами они, казалось, в такой же мере не подозревали о своей красоте, в какой девы были ею очарованы.

Прекрасные молодые люди начали чистить наш корабль, пополнять припасы. Старший, по имени Креон (так звали золотоволосого молодого человека, который первым приветствовал нас), спросил, не я ли капитан корабля.

— Я жрица, — ответила я. — А это мой жрец Эзоп.

— Тогда ступай со мной в пещеру философов, — сказал Креон.

— И нам идти с тобой? — простонали девы.

— Оставайтесь здесь и помогайте на корабле, — сказала я, видя, что это соответствует их желаниям.

Мы с Эзопом последовали за Креоном по каменистой тропинке, которая привела нас к узкой лестнице, вытесанной в белой, как мел, породе. Креон скакал впереди, как горный козел. Мы с Эзопом отдувались, держась за сердце, готовое выскочить из груди. Нам приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дыхание. После долгих недель, проведенных на корабле, наши мышцы ослабели, и мы все еще при каждом шаге ждали, что земля, как палуба, сейчас же уйдет из-под ног. Подъему, казалось, не будет конца. Мы шли вверх, и вверх, и вверх. Я уже начинала жалеть, что тоже не осталась на корабле.

У самой вершины обнаружился аркообразный вход. Креон вошел в него и исчез в полумраке.

— Ну что? — спросила я Эзопа. — Пойдем? Как ты думаешь — это безопасно?

— Безопаснее, чем подъем, — сказал Эзоп, отдуваясь и тяжело дыша.

Мы последовали за Креоном в длинный коридор, высеченный в породе. И опять нам приходилось шевелить ногами, чтобы не отстать от него. Он завернул за угол и исчез в темной пещере.