Сайт двойников - Вольдемар Грилелави

— Катя, ну что ты за вопросы задаешь нашему сыну? Мы разве не хотели, мы разве не этого добивались? — слабо попытался вставить свое слово отец. — Ну, и как ты представляешь этот возврат долга? Он же не станет отдавать тебе весь свой заработок в ущерб семье? Ему было трудно, вот мы и помогали. Это наш долг.

— Да? — взорвалась мать, решив сорвать всю свою скопившуюся за этот вечер злость на муже. — А она у него есть эта семья? Я что-то в упор не вижу ее нигде. За все эти дни заключения она ни разу не вспомнила о том, что у нее есть муж. А уж о том, чтобы защитить, так даже копейкой не желала помочь. А теперь вдруг, когда он оправданный и невиновный возвращается, так не сразу семья появляется. Хрена ей, а не муж и не семья. Как в тюрьме сидел, так крутила хвостом налево и направо, даже не вспоминая, а радуясь, что так легко избавилась, спровадила на пожизненный срок. Где же была его семья, когда он на нарах лежал, когда тот подонок убивал его в присутствие всех судей и прокуроров? Тогда только мамочка рядом и была. А теперь конечно, зачем ему мы нужны.

У Натальи задрожали губы, готовые вот-вот сорваться в плач. Малыши сразу захныкали, поняв потерю того секундного благодушия и идиллии. А отец втянул голову в плечи, не решаясь больше перечить разбушевавшейся обозленной и опасной супруге. Сергей устал уже от тирании матери, но он все еще надеялся сохранить спокойствие и мир, чтобы не рвать доброжелательные отношения с ней. Это теперь его семья, его родители, и других в этом мире нет, и не будет. Однако, мать настроена решительно и воинственно. Она показывала всем своим видом о страстном желании избавиться от невестки, как от потенциального соперника между сыном и матерью.

Сергей давно понял, что не сыновою любовью руководствуется эта скандальная женщина. Ею управляет страстное желание завладеть квартирой. Хорошо, хоть это были родители отца, оформившие наследство на внука. Тетя Дуся рассказывала, что мать после смерти свекрови и свекра скандал учинила грандиозный, узнав о единственном наследнике недвижимости. Сам Сергей еще с трудом понимал такие имущественные отношения. Ведь он из той эпохи, когда такое имущество, как квартира, легко переходило в руки государства при выписке, а тем более, после смерти владельца.

Да и сам владелец считался таковым лишь при наличии прописки на данной площади. Таковая терялась сразу же после потери прописки. Заколдованный круг с этими прописками, которые так же могли изменяться по желанию чиновников. А здесь, как он понял из кратких пояснений тети Дуси, можно творить со своими квадратными метрами, чего только душа пожелает. Захотел — продал, подарил, завещал. Ах, да, теперь в этой стране построили капитализм. В моей стране с ним рьяно боролись, призывая к этой войне все сознательное население.

У Сергея уже возникли стремления громко и грубо оборвать речи маменьки, чтобы сбить с нее спесь и установить в этом доме диктатуру любви и уважения между всеми членами его большой и любимой семьи. Но, опасаясь ко всему гвалту добавить еще и свой крик, испугав таким внезапным скандалом детей, он сдержался и решил ответить мягко и сдержанно, как любящий сын, уважающий мнение и матери:

— Мама, а вот скажи-ка нам на милость и для всеобщего понимания, какого хрена ты вообще нанимала самого дорогого адвоката, коль так уверена была в моей невиновности? Я так понял, что этот адвокат оказался во всем процессе самым лишним и ненужным субъектом. Тебе не показалось, что защитился я абсолютно самостоятельно?

— Да? Что-то раньше ты по-другому говорил, молил меня, чтобы я любой ценой, любыми средствами и за любые деньги вытащила тебя из этого болота. А теперь, как оказался на воле, получается, что я впустую потратила все свои сбережения? Уже не мама, а эти вот стали для тебя дороже всех. Ну, сынок, спасибочки, порадовал, угодил на славу.

— Кстати, мама, а эти, как ты их называешь, как, ни как, а являются твоими личными родными внуками. Или это слово для тебя сегодня стало пустым словом?

— Лично я сомневаюсь, что они мои внуки, а для тебя родные дети, очень сильно сомневаюсь, да только что-то ты вдруг решил их назвать своими детьми, когда совсем несколько дней назад сам лично вопил мне, что даже знать их не желаешь?

— Да нет, мамочка, нечто именно сейчас у меня исчезают последние сомнения. Ты бы присмотрелась более внимательно на наши мордашки, так и сама поняла бы все сразу. Правда, Тема, мы с тобой похожи? А девчонки, так просто одно лицо.

— Правда, папа, правда, правда! — завопили сразу все дети, счастливые и довольные, что папа не разрешает бабушке обижать их и заступается за маму, чего раньше он не хотел делать. — Вот, смотрите! — кричали Лиза и Юлька, пристраивая свои личики рядом с папиным лицом.

— Вот, поняла? А ты так легко отрекаешься, — упрекал Сергей мать, уже понимая невозможность возврата к прежнему раболепию перед бабушкой, свекровью и матерью.

— Я все поняла! — окончательно выходила из себя мать. — Только поняла одно, что теперь не видать мне моих денег. Впустую потратила, как в канализацию смыла. Спасибо, сынок. Видал, отец, оказывается, теперь мы ему, когда вытащили на свободу, и не нужны. Принародно отрекается от своих самых близких ему людей.

— Мама, уймись! — такой нелепый спор уже утомлял и нервировал Сергея, словно провинился он не перед своей семьей, а именно перед матерью за то, что неожиданно вдруг решил признать их и воспылать любовью и лаской. — Во-первых, никто от родителей не собирается отказываться. Мне нужны вы все до единого. Но твой способ возврата долга мне не приемлем. Я не собираюсь бросать свою семью и лишать их жилья. Это их квартира по всем законам. А деньги? Иди и забери их у адвоката. Есть за что. Он не выполнил договорных обязательств. Вместо того, чтобы за твои деньги и по твоему требованию защищать и пытаться оправдать меня, этот сыч очкастый весь срок защиты уговаривал меня покаяться и повиниться. Мол, такое поведение смягчит наказание. А как оказалось, так и наказывать меня было не за что. Всего на всего за невиновность, в которую я верил с самого начала.

— Как же так? — уже не очень решительно воскликнула мама. — Он же сам сейчас похвалился, мол, как мы сумели? Еще с таким гонором, словно вложил в это дело весь свой профессионализм.

— Вот-вот, потому-то иди немедленно и потребуй хотя бы возврат половины суммы. Если честно, то можно и все. Я, мама, ему нахаляву такую сейчас рекламу сделал, что можно запросто и с него за это дополнительную сумму затребовать. И пусть только заикнется, так мы быстро правду распространим. И не надо с нас за свои ошибки расплату требовать. А платить за ошибки очень даже нужно.