Грешный и опасный - Гэлен Фоули

— Какой вздор! — Он грозно уставился на нее. — Полагаю, настал момент, когда ты впадешь в истерику и начнешь швыряться посудой в мою голову?

— Похоже, что у меня истерика? — холодно осведомилась Кейт.

Он долго смотрел на нее, не сумев скрыть смущения.

— Нет.

Она ответила на его признание коротким кивком.

— И что теперь? Ты меня возненавидела? — с растущим подозрением спросил он.

— Нет, Роэн.

Кейт начинала наслаждаться схваткой.

— Просто рада, что у тебя настолько улучшился вкус, — промурлыкала она, погладив его по щеке.

Он оттолкнул ее руку.

— Ты не знаешь, что наделала!

Кейт нахмурилась.

— Скажи, это были светские дамы?

— Очевидно.

— Это означает, что к сегодняшнему вечеру по всему Лондону расползутся слухи о соблазнительной молодой красотке, спрятанной в доме Уоррингтона, и это когда мы ведем чрезвычайно серьезную операцию.

— Спасибо за комплимент, — вздохнула она, — но, боюсь, дело обстоит куда хуже.

— Хуже?

— Возможно, я обращалась к твоим возлюбленным довольно резким тоном…

— Бывшим любовницам, — прорычал он.

— Какова бы ни была причина, перед уходом они стали дружно приседать.

— Приседать? Перед тобой?

— Именно.

— Люсинда — графиня. Полина — баронесса.

— Что ж… — Она пожала плечами. — Похоже, они сделали собственные выводы относительно моего присутствия в доме вашей светлости.

Роэн на мгновение замер:

— Они посчитали тебя моей женой?!

— Похоже, что так, — кивнула она, слегка краснея. — Но я тут ни при чем! Спроси Элдреда! Все было так, как я рассказала.

Черт, все это ужасно неловко!

— Боже. Меня не было всего два часа, и здесь разыгрывается комедия ошибок!

Кейт подбоченилась и вскинула голову.

— Сердишься? — спросила она с обычной прямотой.

Он глянул в ее изумрудные глаза. Как можно сердиться на нее?

— Нет, — осторожно признался он. — А ты?

— Злилась. Но уже остыла.

Роэн смотрел на нее, изумленный и еще более потрясенный ее спокойствием.

— Благослови тебя Господь, — вымолвил он наконец, изнемогая от благодарности и облегчения. — Ты понятия не имеешь, сколько раз на меня орали.

— Почему же, могу представить, — усмехнулась Кейт. — Но не прими мою безмятежность за одобрение. Говорю как та, кого преподнесли тебе в качестве игрушки: твое отношение к женщинам недопустимо. Я точно знаю: ты лучше, чем хочешь казаться.

Он немедленно насторожился.

— Вот теперь ты читаешь мне нотации, как жена. Жаль, что из меня никогда не выйдет мужа.

— И вправду не выйдет. Слишком много времени проводишь в постелях чужих жен, чтобы позаботиться о поисках собственной.

— Как все остальные, — отрезал Роэн. — Кроме того, они буквально меня преследуют.

— Но ты все равно знаешь, что так нехорошо. Неудивительно, что ты такой одинокий волк.

— И что это должно означать? — раздраженно поинтересовался Роэн.

— Да то, что ты не можешь быть частью цивилизованного мира, если постоянно разрушаешь чужие семьи. Правда, Роэн, я поверить не могу, что в тридцать четыре года ты по-прежнему ведешь себя как семнадцатилетний мальчик.

— Поверить не могу, что стою здесь и слушаю нотации своей содержанки, — ответил он ей в тон.

— Да, кстати… о содержанках.

Она подошла к дивану, взяла документы и деньги и глубоко вздохнула, прежде чем повернуться.

— Я не могу принять это. Возьми обратно.

— О чем ты? Почему?!

— Возьми это, пожалуйста.

Он тихо выругался.

— Так и знал, что ты сердишься!

— Не сержусь.

— Но должна, черт возьми! — недоуменно пробормотал Роэн, очевидно, окончательно сбитый с толку. — Возьми, Кейт, это твое. Не волнуйся, я могу себе это позволить.

— А вот я, боюсь, не могу.

— И что это должно означать? Ничего не понимаю. Что ты хочешь? Еще денег?

— Нет. Мне ничего не нужно.

— Я не возьму от тебя ничего. Кейт, мы были любовниками. Я должен дать тебе хоть что-то.

— Ты уже дал, — ответила она с нежным взглядом. — Понимаешь, о чем я?

— Никоим образом.

— Ну… значит, когда-нибудь поймешь.

Сердце его тревожно забилось.

— Ты уходишь от меня? Но почему? Мне все они безразличны! Ты наказываешь меня…

— Нет, Роэн. Я простила тебя еще до того, как ты вернулся домой.

— В чем же дело? Не понимаю. Я сделал что-то не так?

— Нет, дорогой, — успокоила она. — Наше соглашение неправильное, и мы оба это знаем. Я не хочу твоих денег. Предпочитаю твое уважение.

— О, ради Бога! — нетерпеливо фыркнул он.

Она проигнорировала восклицание.

— Хочу, чтобы ты знал, что для меня дело не в деньгах.

— Кейт, это абсолютный вздор! Как, черт возьми, ты намерена жить?

— Отец поможет… если жив.

— Значит, ты хочешь уйти от меня.

— Нет!

— Чего же ты тогда хочешь? — взорвался он.

— Не хочу, чтобы все кончилось, как с теми женщинами. Я… не хочу тебя терять!

— Не хочешь меня потерять и поэтому отталкиваешь?

— Я пытаюсь помочь тебе, Роэн.

— Но как? — измученно выдавил он. — Ты все переворачиваешь с ног на голову. У нас договор, Кейт!

— Значит, мы нуждаемся в новом договоре, — настаивала Кейт.

— Не понимаю.

— Не понимаешь или не хочешь понимать?

Он замолчал, изучая Кейт. Она к чему-то клонит, но по какой-то причине не может объяснить. На нее не похоже. И тут в его мозгу забрезжил свет.

— Ах ты, маленькая дерзкая разбойница! — пробормотал он. — Намекаешь на замужество? Желаешь быть герцогиней? Эти женщины подали тебе такую идею.

— Нет! — растерялась она. — Как ты смеешь?

— Прости, если разочарую тебя, Кейт, но этому не бывать. И мне не нравится, что ты пытаешься мной манипулировать.

— Но я вовсе не пытаюсь! Я честна с тобой. Просто стараюсь объяснить все так, чтобы тебя не напугать.

— Напугать? Ах ты, дерзкая девчонка! Прошу объяснить, что значит «пугать меня»!

— Наверное, ты не захочешь услышать то, что я пытаюсь сказать.

— Нет уж, говори, пожалуйста.

Она, очевидно, теряла терпение.

— Не важно. Мне не нужна никакая свадьба. Я недостаточно знатна для тебя.

— Не в этом дело, — немедленно возразил он. — Честно говоря, мой отказ жениться не имеет ничего общего с тобой.

— Проклятие, — обронила она после долгого молчания.

Он мрачно кивнул.

— Роэн… не знаю, как сказать тебе, но проклятие всего лишь сказка.

— Кейт…

— Если собираешься использовать проклятие как предлог, чтобы прогнать любовь из своей жизни, значит, будешь очень одинок.