Моя шляпа - дерево - Джин Вулф

В общем, пир был роскошный Ананасы, местное самопальное пиво, мой ром и целые горы свинины. Уже почти рассветало, когда мы вернулись сюда оказалось, что Мэри с Марком и Адамом уже спят.

И слава Богу, поскольку это дало нам шанс искупаться и вообще привести себя в порядок. К их пробуждению Ланги приготовила поднос с фруктами для завтрака и сплела венки из орхидей, которые нарвал я. Также я сварил кофе. По моему опыту, утром маленькие мальчики жутко ноют (может быть, из-за того, что мы не разрешаем им пить кофе?), но Адам и Марк были страшно поражены присутствием смуглой великанши и живого скелета, поэтому разговор получился. Они двойняшки и, кажется, вправду мои дети; по крайней мере оба - вылитый я в их возрасте. Ветер начал крепчать, но мы не обратили на это внимания.

- Ты очень удивился, когда меня увидел? Мэри выглядела несколько старше, чем женщина, чей образ запечатлелся в моей памяти. У нее начал оформляться двойной подбородок.

- Я ужасно рад. Но Папаша меня уже предупредил, что ты ездила в Уганду, а потом отправилась сюда.

- На край света. - Тут она улыбнулась, и у меня сердце так и запрыгало в груди. - Никогда не думала, что на краю света так красиво.

Я заметил, что когда наши дети вырастут, все побережье застроят многоэтажными домами.

- Тогда давай порадуемся, что нам выпало жить именно сейчас. - Мэри обернулась к мальчикам. - Пока мы здесь, давайте постараемся все увидеть и все перепробовать. Другого такого шанса у вас не будет.

Я произнес:

- Надеюсь, вы проживете здесь очень долго.

- Ты хочешь сказать, что ты и?..

- Лангитокоуа. - Я помотал головой (вот он, решающий момент, а все мое отрепетированное вранье как корова языком слизала). - Мэри, был ли я хоть раз с тобой честен?

- Безусловно. Частенько.

- Я не был честен, и ты это знаешь. И я знаю. Я не имею права надеяться, что ты мне поверишь. Но я скажу тебе и себе правду, как на духу. Сейчас у меня ремиссия. Мы с Ланги вчера смогли сходить на праздник, поесть, пообщаться с людьми, развлечься. Но когда мне худо, это кошмар. Я ничего не могу - только дрожу, вою и потею, - а еще я вижу то, чего нет. Я...

Мэри прервала меня, пытаясь утешить.

- Ты не так уж плохо выглядишь. Я ожидала худшего.

- Я знаю, как я выгляжу. Каждое утро вижу в зеркале, когда бреюсь. Вылитая смерть, которую разогрели в микроволновке, - и это не красивое сравнение, а почти что научная истина. В этом году болезнь должна меня доконать. Если я и выживу, приступы все равно будут донимать меня до конца жизни - которая вряд ли продлится долго.

Воцарилась тишина. Чтобы нарушить молчание, Ланги поспешила спросить, не хотят ли мальчики кокосового молока. Они сказали, что хотят, и, достав мой хелетей, она показала им, как вскрывать зеленые орехи одним ударом. Мы с Мэри тоже решили посмотреть и отвлеклись от нашего разговора - тут-то я и услышал прибой. Шум разбивающихся о берег волн еще ни разу не достигал моего бунгало - все-таки до моря далековато.

- Я взяла напрокат "рейнджровер". В аэропорту, - сказала Мэри тоном, который в ее случае обычно означал "я вынуждена говорить о том, о чем предпочла бы умолчать".

- Знаю. Видел.

- Пятьдесят долларов в день, Бад, плюс пробег. Я не смогу долго за него платить.

- Понимаю, - сказал я.

- Мы пытались позвонить. Я надеялась, что ты достаточно здоров и можешь нас встретить или кого-нибудь послать.

Я сказал, что одолжил бы у Роба его джип, если бы она мне дозвонилась.

- Я и не знала, где тебя искать, но мы встретили туземца, очень красивого мужчину, и он сказал, что знаком с тобой. Он проводил нас, чтобы показать дорогу. - В этот миг по лицам мальчиков я понял, что с туземцем все не слава Богу. - От денег он отказался. Может быть, я зря предложила ему плату? Но он вроде бы не обиделся.

- Нет, все нормально, - сказал я.

Я был готов отдать весь свет, лишь бы отвести мальчиков в сторонку и поговорить с ними начистоту. Но изменило бы это хоть что-нибудь? Читая это, вновь переживая то, что случилось, я понимаю, что на письме теряется одна деталь - тот факт, что все произошло очень быстро. Между пробуждением Мэри и тем мигом, когда Ланги побежала в деревню за Робом, не прошло и часа.

Мэри лежала вся белая, белее песка. Исхудалая и белая-белая, очень похожая на меня.

- Он думал, что ты на берегу, и хотел поискать тебя там, но мы слишком устали, - продолжала Мэри.

Пока все. Честно сказать, я выбился из сил. Слова, которые я пишу сейчас левой рукой, расплываются у меня перед глазами, а культя, которой я придерживаю ежедневник, ноет. Сейчас я лягу и буду плакать - это я знаю точно, и Ланги будет укачивать меня, как ребенка.

Завтра продолжу.

***

17.02. Из больницы прислали самолет за Марком, но для нас мест в салоне на нашлось. Моей болезнью доктор заинтересовался куда больше, чем моей культей. "Доктор Роббинс отлично ее обработал", - сказал он. В понедельник мы сядем на самолет, который летит в Керне.

Надо дописать историю. Но во-первых и в главных завтра я украду Робов джип. Так он мне его не даст, считает, что я не могу водить машину. Я-то знаю, что могу, хотя и медленно.

***

19.02. Стоим на взлетной полосе. Один двигатель барахлит. Хватит ли у меня теперь духу написать обо всем? Посмотрим.

Мэри рассказывала нам о своем проводнике, какой он красивый и сколько рассказал об островах, вещи, которых я сам не знал. И словно удивившись, что не заметила его раньше, указала и произнесла:

- Да вот же он.

Вокруг никого не было. Точнее, никого, кто был бы виден Ланги, мне или мальчикам. Когда все кончилось, когда Роб осматривал Марка и Мэри, я поговорил с Адамом (с моим сыном Адамом, надо привыкать звать его так). Мне было ведено стягивать бинт - крепко-крепко, изо всех сил. А рука у меня ослабла.

Адам сказал, что Мэри остановила машину, дверца раскрылась, и Мэри попросила его пересесть назад к Марку. ДВЕРЦА РАСКРЫЛАСЬ САМА СОБОЙ. Этот момент он помнит яснее всего, и я тоже до конца дней своих буду помнить. И потом всю дорогу Мэри разговаривала с кем-то, кого они с братом не видели и не слышали.

Мэри закричала, и всего на секунду возникла акула. Она была большая, как пирога, а ветер, сильный, как океанское течение, сдул нас в воду. Признаюсь честно: ума не приложу, как все это можно было бы объяснить.

***

Самолет пока не взлетел. Все-таки попытаюсь. Легко сказать, чего не произошло в тот миг. И безумно трудно - описать, что именно произошло. Слов нет. Акула не плавала в воздухе. Я знаю, как это звучит, но она (он!) не плавала. Мы не находились под водой. Отнюдь. Мы могли дышать, ходить и бегать точно так же, как он мог плыть, хотя и не так быстро, как он. Могли даже бороться с течением.

Хуже всего было то, что он то появлялся, то исчезал, исчезал и появлялся, и уже казалось, будто мы бежим от него или сражаемся с ним при вспышках молний, иногда он был Хэнгой - высоким, выше короля - и улыбался мне, а сам гнал нас, как стадо.

Нет. Самое гадкое - в стадо, которое он гнал, входили все, кроме меня. Он заставлял их - Мэри, Ланги, Адама и Марка - двигаться в сторону берега, как собака гонит овец, а мне он позволил бы убежать (Иногда я гадаю, почему не убежал. То был новый я, таким я себя вряд ли еще увижу.) Его челюсти были вполне реальными - иногда я слышал их щелканье, не видя его самого. Я закричал, звал его по имени. Наверное, я кричал, что он нарушил наш договор, что причинять зло моим женам и сыновьям - все равно что мне. Следует воздать этому дьяволу должное - по-моему, он просто не понял. Король сказал мне сегодня, что старые боги очень мудры, но и их разуму не все подвластно.

Я схватил нож, хелетей, которым Ланги вскрывала кокосы. Думая о кабанах, я - Господь тому свидетель - пошел на них в атаку. Вероятно, мне было ужасно страшно. Точно не помню - припоминаю лишь, как полосовал ножом что-то или кого-то огромного, который то появлялся, то исчезал, а через миг возвращался вновь. Поднятый ветром песок впивался в кожу. Я оказался по горло в пенистой воде. Резал и рубил. Акула-молот с моим ножом и моя рука в ее пасти.

Мы всех их вытащили - мы с Ланги. Но Марк остался без ноги, а Мэри перекусили челюсти трехфутовой ширины. То был сам Хэнга, я уверен.

***

Вот моя версия. Думаю, он мог показываться лишь одному из нас кряду, потому-то и мерцал, то возникая, то исчезая. Он реальное существо (чертовски реальное!!!). Не совсем материальное в том смысле, в каком материален камень, но все равно материальное в непостижимом для меня плане. Материальное, как свет и радиация - и все же не совсем, как они. Он показывал себя каждому из нас, и всякий раз менее чем на секунду.

***

Мэри хотела иметь детей и поэтому, ничего мне не говоря, перестала принимать таблетки. Она сказала мне об этом по дороге к Северному мысу, в Робовом джипе (я был за рулем). Я боялся. В основном не Хэнги (хотя и его тоже) - но того, что Мэри на дороге не окажется. И тут кто-то произнес: "Банзац!" Это слово прозвучало словно бы из уст человека, сидящего рядом со мной в джипе, - вот только в машине никого, кроме меня, не было. В ответ я тоже сказал: