Острова блаженных - Александр Кондратьев

Слова старика тронули Вячеслава. Вячеслав прочитал много книг, посмотрел много фильмов, поэтому в его голове было много мыслей, взятых взаймы, много чужого опыта. Он не раз думал о смерти, но никогда – всерьез. Наверное, каждый человек до самой последней минуты думает, что все обойдется, что он все-таки бессмертен.

– Мне казалось, что давным-давно я победил смерть. Какой же я все-таки дурак! Старый дурак! Смерть можно обмануть. Можно дать ей взятку, чтобы отсрочить ее визит, потом еще одну и еще, но рано или поздно она все равно нагрянет. Однажды все мы умрем. Даже боги умирают. Только для людей смерть – это начало.

Долгая пауза.

– Но с тобой, Вячеслав, у меня есть надежда! И очень, очень большая надежда! – Старый ткнул Вячеслава пальцем в плечо.

Вячеслав удивленно посмотрел на Старого.

– Я могу попытаться объяснить тебе все, Вячеслав, – с жаром сказал он, – но ты не поверишь. Это будет пустая трата времени. Лучше я просто покажу тебе все. Позволь мне тебе все показать!

С неожиданным проворством Старый вскочил с места, схватил Вячеслава за волосы и со всей силы ударил коленом по лбу. Серая шапка соскользнула на землю. Бутылка пива, которую Вячеслав все еще сжимал в руке, выскользнула из разжавшейся ладони, с глухим стуком задела скамейку и, фонтанируя, упала в траву. Старый быстро наклонился, подобрал ее, сделал глубокий глоток и наотмашь ударил Вячеслава – жестом художника, нарушающего девственность чистого полотна. Вячеслав завалился набок, сполз со скамьи, утопая в экзотической смеси запахов крови и дрожжей. Старый ударил его ногой. Вячеслав повалился на спину. В голове – пусто, все произошло слишком быстро, инстинкт самосохранения не успел сработать. Старый опустился Вячеславу на грудь и несколько раз ударил кулаками по голове.

Вдруг что-то произошло. Вячеслав на секунду как будто бы увидел себя глазами Старого: безвольное тело на примятой траве, разбитое в кровь лицо. Вячеслав отстраненно подумал, что, возможно, это травма головы. Эта мысль принесла облегчение: скоро сознание потонет во тьме, и боль уйдет вместе с ним.

Но сознание не гасло. Что-то завертелось в голове Вячеслава: то он видел перед собой огромные кулаки Старого, стремительно приближающиеся и отдаляющиеся, то глазами Старого смотрел на собственное тело, распростертое в крови и стекле. Вячеслав сумел отстраненно заметить, что смена перспективы происходит, когда он моргает. Похоже на калейдоскоп.

Кулаки Старого будто бы уменьшились в размерах. Избиение продолжилось – так же, как и игра восприятия. На месте Старого возник маленький мальчик с длинными русыми волосами. Трансформация затронула и Вячеслава: он чувствовал себя мальчишкой – еще младше, чем тот, что его избивал. В голове Вячеслава слово повернули какой-то рычажок, и лавина чужих воспоминаний обрушилась на него. Казалось, что еще немного, и он сойдет с ума: собственное я тонуло в вихре незнакомых образов. Воспоминаний было так много, что они не помещались в голове.

Старый показал Вячеславу все, как и обещал. Ему было что показать.

Глава 2. Сучий сын

Ой, мне дома не сидится,

Размахнуться б на войне.

Полечу я быстрой птицей

На саврасом скакуне.

Если два племени первобытных людей, живших на одной и той же земле, вступали между собою в состязание, то (при прочих равных условиях) одолевало и брало верх то племя, в котором было больше мужественных, воодушевленных любовью к ближним, верных друг другу членов, всегда готовых предупреждать друг друга об опасности, оказывать помощь и защищать друг друга. Себялюбивые и недружелюбные люди не могут сплотиться, а без сплочения мало чего можно достичь.

Кулаки опускались и поднимались. Боль стала привычной и больше не жгла. Вкус крови на разбитых губах напоминал о сражениях и битвах, которые ждали впереди.

– Получай, сучий сын! Получай!

Мальчик сидел на груди своего младшего брата и нещадно лупил его маленькими кулачками. Вокруг мальчишек клубилась пыль; лицо младшего обезобразили грязь, слезы и кровь; лицо старшего взмокло от пота. Старший устал, но прекращать избиение не думал. Простая белая рубаха измялась, под мышками расплылись влажные пятна.

Поодаль стояла высокая красивая женщина в ярком платке, из-под которого змеилась толстая русая коса. Женщина была одета в богатое длинное платье, расшитое яркими цветами, и одобрительно смотрела на драку. Ее симпатии были на стороне победителя, она широко улыбалась.

Избитый маленький мальчик с трудом повернул голову и встретился с женщиной взглядом. Недобрая улыбка на ее лице придала ему сил. Несправедливость ситуации, отсутствие сочувствия озлобили мальчика, пробудили в нем яростное животное, что до поры дремлет в каждом. С диким криком он изогнулся всем телом, сбросил с себя брата, вскочил на ноги и со всех сил пнул его под ребра. Оглянулся по сторонам, схватил увесистый камень, наотмашь ударил им обидчика. Старший брат рухнул на землю, как подкошенный, из разбитого рта плеснула кровь, посыпались осколки зубов. Женщина закричала, но поздно: мальчик обеими руками поднял камень над головой и резко опустил его, вкладывая в удар боль, злобу и отчаяние. Голова брата треснула, как перезрелый арбуз. Во все стороны брызнул мозг, запачкал подол женщины, которая подбежала к месту драки.

Женщина закричала, сорвала с головы платок, начала рвать на себе волосы. Аккуратная коса растрепалась. Позор – никто, кроме мужа, не должен видеть женщину простоволосой. Женщина рухнула на колени рядом с безжизненной грудой плоти и костей, в которую превратился ее любимый сын. Мальчик-убийца стоял рядом, не до конца осознавая, что сделал.

Мальчика переполняли самые разные чувства. Страх, отвращение, яростная радость, ослепительный восторг разрывали грудь. Свобода – больше никто не будет его мучить и избивать!

Вокруг было тихо. Соседи почему-то не пришли на крик. Где-то далеко – гул голосов. Что-то отвлекло соплеменников, что-то случилось. Тревога? Пожар? Набег?

Собственная драма мальчика продолжалась. Женщина, истерично крича, набросилась на него, осыпая ударами. Она била его по-женски, раскрытыми ладонями, но ненависть придавала ей сил. Мальчик пятился и скулил, пока не споткнулся о крыльцо дома и не упал. Женщина, несмотря на истерику, была настроена решительно.

Видимо, смерть в тот день завершила здесь все свои дела и спешила в ту мрачную дыру, что называет своим домом. Град ударов прекратился. За спиной женщины возник высокий мужчина и удержал ее за руки.

– Что за дела здесь делаются?

Отец, которого не было дома целое лето, вернулся. Вождь и его войско пришли домой.

– Время делать дело, и время слово молвить. Дело сделано, а слово не вымолвлено.

Отец сидел за широким дубовым столом. Этот стол он сделал сам – как и стулья, кровати и всю избу. В округе не было недостатка в дереве, и вся округа была деревянной. Как скульптор высекает из камня скульптуру или как червь гложет яблоко, так и предки вгрызались в леса и превращали их в жилье, в комфортабельный островок безопасности.

– Почто ты брата убил?

Мачеха подала было голос, но Отец поднял руку, и женщина замолчала. Мальчик не хотел отвечать, но если спрашивает Отец, молчать нельзя.

– Он меня обижал, бил.

– Давно начал?

– Всегда, как ты уезжал.

Отец недобро посмотрел на Мачеху из-под густых русых бровей.

– Молча бил или говорил чего?

– Говорил.

Тут Мальчик почувствовал на себе взгляд Мачехи и с опаской взглянул на нее. Она не умела скрывать свои чувства. Отсутствие этого навыка – большой недостаток. Мальчик сразу понял, что спасен. И для спасения ему не нужно врать и изворачиваться – достаточно сказать правду.

– Что говорил? – мрачно спросил Отец.

– Сучьим сыном называл. И еще грязнокровкой.

– Тут покойник соврал тебе, видит Чур, – тяжело уронил Отец. – Кровь у тебя моя, а значит чистая.

Тяжелое молчание воцарилось в избе.

– Скажи, жена, – обратился Отец к Мачехе, – доколе ты зло на меня держать будешь? Мы что звери, недалеко ушли от них. Полны мы злобы, полны мы алчбы и жажды, но также полны мы и похоти. Такими мы сделаны, и нет у меня ответа, кто нас такими сделал. Сколько я помню себя, был я зверем, только без шкуры, как мой отец, как отец отца моего, как и его отец. Чужая кровь будоражит нас, заставляет нашу кровь быстрее течь под кожей. От смерти жаждем жизни еще сильнее. Когда за воином шла, какой судьбы ожидала ты?

– Верности ждала я, и ничего больше, – сквозь зубы процедила Мачеха.

Глубокая складка разделила густые отцовские брови.

– Дерзкая ты, за то и позвал тебя за собой, – покачал головой Отец. – Верность, молвишь. Так я верен тебе. В твой дом я возвращаюсь после славной сечи. Ждешь, что только с тобой буду? Такой верности от воробья жди или от псины – все одно не дождешься.