Неделя странного лета… - Наталья Баклина

– Ой, они меня так насмешили! – Янка приподнялась на полке и принялась накручивать на палец тонкую прядку с виска. – Пошли вечером курить, а в купе Степаныч и Васька («Васька – это «испанец», что ли»? – подумала Анна) с девчонками опять спины друг другу правят. Мужики в непонятках – весь день за этими делами наблюдают, что происходит – фиг его разберёт. Всё приставали ко мне, зачем и куда мы едем. В поход, говорю, за новыми впечатлениями. А этот, бородатый Лёха, типа, понял: ага, сексотерапия у вас такая! А я говорю: если бы!!!

Янка, по своему обыкновению, говорила зычно, совершенно не приглушая голос, будто не в спящем плацкартном ехала, а в переполненном вагоне метро.

– Привет, – вошёл в купе заспанный Арсений. – Вы чего расшумелись?

– Да я рассказываю, как мужики офигели от ваших вчерашних массажей. Как ни пойдём курить – у вас там полный ход, всё спины друг другу ладите. Этот, Антон, самый молодой у них, спрашивает: «У вас что, секта?». И вижу, у мужика прям сознание схлопывается, картину мира закоротило! Нет, говорю, не секта, клуб по интересам. «А этот мужик кто, который всех девок лапает?» А это, говорю, наш великий гуру! Погодите чуток, скоро сядет в позу лотоса и начнёт впадать в нирвану!

– И как тебе в роли гуру, нравится? – поддержала шутку Анна и засмеялась, глядя, как привычно невозмутимое лицо Арсения расплывается улыбкой чеширского кота.

– Между прочим, гуру себя считают жутко закомплексованные люди! – сказал он. Янка тут же подхватила:

– Да признайся уже, что, нравится, ну приятно ведь, по лицу вижу!

– Ой, что-то вы меня совсем смутили, – махнул на них рукой Арсений и сел на свободную полку.

– Что, ноги не держат? Комплексы навалились? – захохотала в голос Янка, и Анна подхватила: сдержаться, когда хохотала Янка, было просто невозможно. Ох, теперь-то точно проснулись все пассажиры!

– Знаешь, что мне Лёха сказал, бородатый, он за старшего у них? – продолжала Янка. – Бросай, говорит, своих уродов, сектантов недоделанных, поехали с нами, с настоящими мужиками. Сексотерапию тебе обеспечим по высшему классу. А я говорю – да что вы, мальчики, если я разойдусь, мне ж вас четверых мало будет! Лучше и не начинать!

– Да уж, если из всех интересов – напиться на природе да потрахаться, поди, объясни им, зачем мы туда едем, – покивала Анна.

И тут же получила от Янки щелчок по носу.

– Слушай, я их вчера полдня лечила, раздвигала границы восприятия, теперь с тобой, что ли, всё заново начинать? Нормальные мужики, умные, все врачи, один хирург, один невропатолог, два стоматолога. Просто у них своя вселенная, у нас своя. А в этом вагоне мы слегка пересеклись.

– Врачи, говоришь, – прервал Янкину лекцию Арсений. – Понятно теперь, откуда у них столько спирта. Слушай, так может быть, тебе надо было с ними пойти? Объяснила бы им про картину мира в подробностях.

– Точно! И на обратном пути они бы у меня ехали смирные, как суслики! – опять заржала в полный голос Янка.

А Анна подумала, что не известно, какими сусликами будут возвращаться они. И сердце впервые за всё время, как она решилась идти в поход, вдруг сжалось от смутной тревоги.

Поезд встал на недолгую стоянку в местечке с забавным названием «Медвежья гора». Народ ходил по перрону в осенних куртках. У их столика стихийно собралась небольшая компания: Арсений, Вася-«испанец», Кирилл, девушка с бесстрастным лицом, Анна.

– Слушайте, что-то все как-то тепло одеты! – сказал Сергей. Он пришёл к столику с кружкой кипятка и со вчерашним пакетом с остатками провизии. – Сколько же там градусов, интересно?

– Градусов двенадцать, – пожал плечами Арсений. – Там что, у проводников уже кипяток есть?

– Есть. Давайте завтракать. Нужно доесть всё, чтобы с собой не тащить.

Анна взяла у него пакет и стала выгружать на стол то, что вчера сама второпях и складывала, освобождая место для массажа. Вытащила пустую упаковку из-под колбасной нарезки – вроде там вчера последний кусочек оставался. Выпал, что ли? Заглянула в пакет – так и есть, болтается на донышке, среди обломков хлеба, двух яблочных огрызков и фантиков из-под конфет.

– Слушай, Серёж, тут последний кусочек колбасы остался, выпал из упаковки. Выкинем? А то вид у него уже… того.

– Чего «того»? Нормальная колбаса, копчёная, ничего ей не сделается, давай сюда, – потребовал Сергей.

Анна выудила из-под фантиков и огрызков бордовое испещрённое жиринками колёсико сервелата, обдула его от налипших крошек и шмякнула поверх ломтика огурца на сером хлебе:

– На!

– Хорошая колбаса, – откусил Сергей. – Выкинуть! Тут неделю без мяса жить предстоит, а ты – выкинуть.

– Ой, смотри, Серёжа, прихватит тебя где-нибудь на перевале с эдакой еды! – сама Анна ела сыр.

– Ну, прихватит, сбегаю под камешек, делов-то! – Сергей невозмутимо доел бутерброд и отхлебнул чаю.

– Имей в виду, ходить вдвоём придётся и разрешение спрашивать, – продолжала веселиться Анна, пользуясь тем, что Янка опять заснула на своей полке и перестала солировать. – Ты не слышал, а мы вчера договорились, что никто никуда не уходит в одиночестве и предварительно не сообщив коллективу, куда именно пошёл и с какой целью!

– Так что сначала всем доложишь, а потом отчитаешься, – серьёзно сказал «испанец» Вася.

– Да ладно пугать, – добродушно отмахнулся Сергей. – Это вам завидно, что последний кусок колбасы мне достался!

«А ведь классные ребята!» – думала Анна, заедая чай остатками сыра и огурцом. Когда же она вот так веселилась в последний раз в компании, от души прикалываясь и зная, что никто не обидится, а начнёт шутить в ответ? Давно. Почти полгода назад. Когда ещё работала в журнале.

Глава 3

То, что у Кирилла есть шанс стать сенатором от области, откуда они оба уехали десять лет назад, он понял уже в декабре. А в январе муж попросил Анну уйти с работы. Уже потом, задним числом, прокручивая все предшествовавшие тому разговору события, Анна поняла, что он очень тонко готовил её к решению в свою пользу: новогодняя ночь у Красного моря, пальмы, цветы, тёплые волны вместо московской голой зябкости.

Египетский отель был новым, добротным и дорогим. Архитектор с очень хорошим вкусом вписал постройки в крутой и обрывистый берег. Здание основного корпуса, где размещался ресепшн, бутики, конференц-зал и ресторанчики, было серовато-перламутровым, в тон камням на берегу и мелкому галечнику на пляже. Отель тремя уровнями спускался к террасе с беседками, бассейнами и смотровыми площадками, соединяясь с ними эскалаторами. Ещё ниже, куда нужно было сходить по лесенкам, располагались входы в номера-бунгало.

Номера были вырыты в обрывистом берегу, их огромные раздвижные окна-двери выходили сразу на пляж, на море. При всей шикарности интерьера, Анне не очень понравился его холодный чёрно-белый дизайн. Ей хотелось красок, местного колорита, чего-нибудь в стиле арабских сказок, тысячи и одной ночи, а не безликих прямоугольных хромированных светильников, строгих белых покрывал, черных углов изголовья кровати и прикроватных тумбочек и абстрактных чёрно-белых ломаных линий на стенном панно. Но в первое же утро, проснувшись от солнечных лучей, пробившихся сквозь чёрно-белую штору и выглянув в окно, она простила незнакомому дизайнеру его цветовую сдержанность. За окном было чудесно: солнце выкарабкивалось из морской пучины, трогая розовым и небо, и воду, и мелкие серые камешки пляжа, а чёрно-белые тона номера оттеняли и подчёркивали эту красоту, создавая ей неназойливую раму.

Она тогда принялась натягивать купальник, собираясь прямо так выбежать из номера и нырнуть в это утреннее розовое море. Но проснувшийся от её возни Кирилл сказал, что так – нельзя. Что сразу за пляжем – коралловый риф, и влезать в воду нужно со специального понтона: «Помнишь, мы вчера его видели вечером, синий такой мостик?»

Для того, чтобы нырнуть с пирса, пришлось одеться – декабрьское утро в Шарм-Эль-Шейхе оказалось стылым, что-то градусов пятнадцать-восемнадцать. И всё равно, топая до пирса по мелкому пляжному галечнику, а затем шагая по синему пластику понтона – он был собран из кубиков, напоминающих большие, литров на тридцать, пластмассовые канистры и зыбко качался на воде в такт её шагам – Анна сохранила ощущение счастливого восторга и предвкушения от встречи с розовым морем. Дошла до широкой квадратной площадки, скинула толстый махровый халат, прыгнула в воду и будто растворилась в волнах, тёплых, теплее, чем воздух. Потом вернулась в номер под бочок к сонному мужу, растормошила и, целуя, поделилась с ним счастьем этого утра, радостью от моря, солнца,от красоты дымчато-серого перламутра прибрежных камней и построек.

Хороший был отель, стильный, дорогой, с изысканным шведским столом, свежевыжатыми соками и потрясающим новогодним шоу. И когда они прожили там семь из девяти запланированных дней, когда Анна совсем забыла о своих редакционных хлопотах, когда размякла от ежеутренних купаний в розовом море, от ежедневных медитаций на потрясающе красивых рыбок – она могла часами рассматривать их, свесившись с пирса и приблизив лицо к самой воде, – когда покрылась ровным загаром и ошалела от бурного, как в медовый месяц, секса с собственным мужем, Кирилл сказал: