Ночная смена - Энни Краун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я наблюдаю за ним прищуренными глазами.
— Просто растянул?
— Упал на нее.
— Хм. Повреждение кажется довольно серьёзным.
— Тренер, — напряженно говорит Винсент. — Возможно, слишком остро отреагировал. Он не хочет, чтобы я пропускал больше игр, чем необходимо.
Я поджимаю губы, вспоминая, как он грубо обращается с командой соперника на баскетбольной площадке. Слова вылетают изо рта прежде, чем я успеваю их обдумать:
— Уверен, что никого не ударил?
Винсент вздыхает и откидывает голову назад, поднимая глаза к потолку.
— Предполагаю, ты знаешь, кто я.
— Да, я не хожу на вечеринки, но это еще не значит, что полностью оторвана от всего происходящего в этой школе.
— Ты когда-нибудь была на моем баскетбольном матче?
— Нет, но смотрела видео, на котором ты сломал нос тому парню в прошлом году.
Винсент морщится.
— Не самая лучшая моя идея. Хотя мудак сам напросился.
— Что он сделал?
На мгновение он кажется удивленным — как будто ожидал, что я буду проповедовать о том, что насилие никогда не будет решением.
— Он сказал то, чего не должен был.
— Тебе?
— Нет. Моему товарищу по команде. Джабари.
— О, — я хмурюсь. — Ну, тогда ты облажался, Найт.
— Действительно?
— Ага. Стоило бы нанести еще как минимум три удара, прежде чем судьи удалили тебя с игры.
Винсент выдает слегка застенчивую улыбку, которая творит ужасные вещи с моими внутренностями. Его здоровая рука опускается мне на плечо. Интересно, знает ли он, что я чувствую электрические разряды удовольствия каждый раз, когда подушечка его большого пальца касается ключицы.
— Кажется несправедливым, что ты знаешь мое имя, а я твое нет, — бормочет он.
До сих пор я не осознавала, что анонимность была одеялом комфорта. Конечно, могла бы сказать Винсенту вымышленное имя, но нечто в том, что я лгу ему, заставляет желудок скручиваться от чувства вины.
— Кендалл, — тихо говорю я.
— Ну, Кендалл, — шепчет он. — Прижимание к полкам — не инструмент для пикапа, если это то, о чем ты беспокоишься.
Я сдерживаю улыбку.
— Я так и не думала. Это был бы своего рода неудачный трюк. Не знаю, как ты смог бы по-настоящему привлечь девушку у книжной полки, имея только одно хорошее…
Единственное предупреждение, которое я получаю, — это озорной огонек в темных глазах Винсента.
А потом он обхватывает меня здоровой рукой за талию, под кардиганом и поднимает. Я издаю унизительный визг удивления и обвиваю руками его шею, одной хватаясь за волосы, а другой крепко сжимая в кулаке рубашку. Я не маленькая. И сложена не так, как героини, которых швыряют в спальнях и называют милыми или дерзкими. Несмотря на ширину плеч Винсента и впечатляющий обхват его бицепсов, я немного боюсь, пытаясь ухватиться сильнее.
— Это была шутка. Я пошутила!
— А я нет.
Он ослабляет хватку. Я чувствую, как пальцы впиваются в бедро, достаточно сильно, чтобы причинить боль самым восхитительным образом. Может быть, даже появится синяк. Не знаю, почему мысль об этом приводит в трепет.
— Не урони меня, — предупреждаю я.
— Ты же в курсе, что я мог бы даже приседать, верно?
Упругий изгиб его задницы, прижатой к моим лодыжкам, является достаточным доказательством.
— Просто говорю.
Винсент смеется, обжигая кожу горячим дыханием.
— Просто дай мне минутку. По крайней мере, позволь попытаться вести себя спокойно. Обещаю, что не уроню тебя, Кендалл.
Мое имя в его устах снова вызывает желание. Винсент, должно быть, чувствует это, поскольку делает шаг вперед, пока я не чувствую что-то твердое позади — книжную полку. Та прикручена к стене, поэтому я знаю: мы, вероятно, не сможем ее опрокинуть, но все равно кажется ненадежным быть прижатой чему-то, когда под ногами нет ничего.
Все это очень опасно.
— Что ты там говорила, — бормочет он. — О том, что я мог бы приставать к тебе, прижав к книжной полке? Поскольку, думаю, я более чем способен сделать это.
Я наклоняю голову, позволяя губам коснуться его уха.
— Докажи это, — шепчу я.
Винсент не смеется, но в его груди раздается рокот — низкий и подозрительно похожий на рычание — прежде чем тот наклоняется вперед, чтобы снова поцеловать меня. На этот раз это не так нежно. Наши губы встречаются с голодом, от которого скручивает живот.
Он не может быть настоящим. Эта мысль крутится в голове, когда бедра Винсента прижимаются к моим. Откуда взялся этот парень? Потому что было бы так чертовски невероятно — устроить с ним небольшую словесную перепалку, почитать любимые стихи, а потом стать прижатой к стене, и я не могу поверить, что прожила почти двадцать один год своей жизни, не испытывая подобных чувств. Мозг затуманивается. Мой мир рухнул: крепкое и теплое тело Винсента, его руки, обнимающие меня, прижимающие ближе, в то время как рот…
Что-то с тяжелым стуком падает на пол слева от меня.
Я отшатываюсь от Винсента.
Я, должно быть, сбросила ее с полки. Придется выяснить, откуда она взялась, чтобы Марджи не пришлось..
О, черт.
Марджи.
Определенно, прошло уже пятнадцать минут, а это значит, что есть очень реальный шанс того, что она поднимется сюда, чтобы переставить книги.
Я отчаянно хлопаю Винсента по руке.
— Опусти меня, пожалуйста.
Он немедленно это делает.
Как только ноги оказываются на полу, я обхожу парня и оставляю между нами расстояние в несколько футов. Его здоровая рука опускается. Отсутствие тепла тела Винсента напоминает о том, какой арктической становится атмосфера в этой библиотеке, но я сопротивляюсь желанию поплотнее закутаться в кардиган и зарыться. Я не буду прятаться. Не тогда, когда Винсент стоит передо мной с розовыми щеками, припухшими от поцелуев губами, растрепанными волосами и ошеломленным выражением лица.
Я сделала это, — говорю себе. — Я испортила его.
Соседки по комнате закричали бы, увидев меня сейчас. Харпер и Нина годами травили меня за то, что я домосед, разумный человек, мамочка в группе.
Но сегодня вечером? Я неузнаваема.
— Говорила же, — лепечу я со спокойствием, которого на самом деле не чувствую. — Я не боюсь.
Губы Винсента дергаются.
— Справедливо.
Его голос низкий и хриплый, из-за чего я чувствую себя неуверенно. Но нужно быть более прагматичной. Я на дежурстве. Скоро может прийти начальница. И что дальше? Потеря девственности с парнем, которого я только что встретила в темном уголке единственной круглосуточной библиотеки Клемента?
Логика и рассудок — жестокие суки.
Я разглаживаю
