Блондинка с подбитым глазом - Эрл Гарднер

– Что вы имели против нее?

– Собственно, ничего. Она была цирковой актрисой. Воспитывалась в цирке. Специальность: акробатка на трапеции.

– Сколько ей было лет?

– Двадцать четыре. То есть, ей теперь двадцать четыре. Ей было двадцать, когда она вышла за моего сына.

– Или же, когда он женился на ней, – поправил Мейсон с легкой усмешкой.

– Можно и так, – признал Бартслер.

– Рассказывайте дальше. Я хотел бы услышать остальное.

– Когда Роберт с ней познакомился, она уже не выступала в цирке. Упала с трапеции, повредила себе бедро. Это был у нее первый несчастный случай, но он сделал невозможным для нее продолжение выступлений. У нее не было другого источника доходов, кроме акробатики, и она осталась без средств к существованию. Естественно, брак с Робертом казался ей выходом из положения. Я был недоволен его женитьбой и это охладило наши отношения. После гибели Роберта Элен, его жена, не пыталась скрывать своей горечи, а я, со своей стороны, дал ей недвусмысленно понять, что если и существовали между нами какие-то семейные отношения, то я считаю их оконченными.

– Это все имеет связь с Дианой Рэджис? – спросил Мейсон.

– Конечно.

– Может, будет лучше, если вы сразу скажете какую?

– Терпение, господин адвокат, я хочу, чтобы вы имели полную картину. Нужно сказать, что я не виделся с Элен… Ну, мы встретились снова месяц тому назад.

– Она пришла к вам?

– Нет. Я пошел к ней.

Мейсон слегка поднял брови:

– Зачем?

Бартслер нервно заерзал в кресле.

– У меня были основания полагать, что после смерти моего сына, в марте сорок второго года, она родила мне внука. И умышленно, – продолжал он полным горечи голосом, – утаила от меня этот факт. Утаила факт рождения сына Роберта, моего внука!

Голос у него ослаб и прошло некоторое время, прежде чем он смог продолжить.

Мейсон заметил:

– Вы должны признать, мистер Бартслер, что так не ведут себя охотницы за наследством.

– Теперь я это вижу.

– Как вы об этом узнали?

– Я получил месяц назад анонимку, советующую мне заглянуть в книги регистрации рождений города Сан-Франциско за март сорок второго года, заверяющую, что я найду там что-то, что меня несомненно заинтересует.

– И что вы сделали?

– Выбросил письмо в мусорную корзину. Вначале я думал, что это вступление к какому-либо шантажу. А потом поразмышлял и решил посмотреть эти книги. Мистер Мейсон, я нашел это черным по белому! У меня есть официальное свидетельство рождения.

Он подал Мейсону официальный бланк, который тот внимательно изучил.

– Кажется, дело не вызывает сомнений. Ребенок мужского пола, рожденный пятнадцатого марта тысяча девятьсот сорок второго года, отец Роберт Бартслер и мать Элен Бартслер. Полагаю, вы нашли врача, который принимал роды?

– Да.

– Что он вам сказал?

– Подтвердил.

– И тогда вы отправились к невестке?

– Да. Она владеет небольшой фермой по разведению птиц в долине Сан Фернандо.

– Вы что-нибудь смогли сделать?

– Совершенно ничего.

– Что она вам сказала?

– Она меня высмеяла. Она не пожелала ни подтвердить, ни отрицать факта рождения ребенка. Заявила, что я никогда не был настоящим отцом для Роберта, а к ней относился, как к отбросам общества. Она сказала, что уже давно ждала, когда сможет отплатить мне, а, впрочем, ведь я наверное не захочу признать внука, в котором есть ее кровь.

– Кажется, что это был для нее великий день, – заметил Мейсон.

– Да.

– И что вы сделали?

– Нанял детективов.

– Они узнали что-нибудь?

– Нет. По крайней мере, не непосредственно.

– А все-таки?

– К Элен приходила молодая блондинка, которая, казалось, что-то знает о ребенке. Одному из детективов удалось спровоцировать небольшое столкновение и узнать ее имя по водительскому удостоверению.

– И эту девушку звали?

– Диана Рэджис.

– Ну, и?

– Это вовсе не была Диана. Но я понял это только тогда, когда она начала у меня работать. Это была ее подруга, с которой они вместе снимают квартиру, также молодая блондинка, некая Милдред Дэнвил.

Мейсон откинулся в кресле и наморщил лоб.

– Действительно, довольно необычная правовая ситуация, – сказал он наконец. – Обычно мать пытается получить средства на содержание ребенка. А здесь мы видим мать, которая совершенно спокойно утверждает, что никакого ребенка нет. По крайней мере, она не хочет подтвердить его рождения.

– Но ведь имеется официальное свидетельство рождения.

– А вы проверяли в бюро регистрации, нет ли там свидетельства о смерти?

– Конечно. А больше всего меня беспокоит и доводит до полного безумия то, что Элен может отдать малыша в чужие руки, дать усыновить его. Она не хочет, чтобы он связывал ей руки и не желает отдать ребенка мне. Подумайте только, мистер Мейсон, моя собственная кровь! Сын Роберта! Мальчик, который наверняка унаследовал все его очарование, его индивидуальность! Боже мой, мистер Мейсон, это свыше мох сил! А в то же время, – горько продолжил он, – адвокаты утверждают, что у меня нет никаких оснований для того, чтобы предъявить свои права. Они говорят, что если отца нет в живых, то мать имеет право отдать ребенка на усыновление и точка. При этом, все документы, касающиеся такого ребенка, считаются секретными. Мало того, некоторые агентства сжигают все бумаги за исключением акта отречения матери от всех прав, чтобы иметь абсолютную уверенность в том, что след окончательно оборван и нет никакой возможности найти ребенка.

Мейсон забарабанил длинными, сильными пальцами по краю стола.

– У вас действительно интересная и редкая юридическая проблема, – сказал он.

– Мои адвокаты считают, что с юридической точки зрения дело безнадежное. Если ребенок отдан для усыновления, то конец и точка. Элен имеет полное право отказаться от каких-либо объяснений и нет ни малейших возможностей обнаружить местопребывание ребенка.

Мейсон задумчиво надул губы и сказал:

– Когда я обнаруживаю, что одна из теорий не сулит никаких надежд, я меняю фронт и ищу новую теорию. Очень существенно то, как подойти к проблеме. На юридическом языке это называется найти соответствующую процессуальную причину.

– Какое это имеет отношение к моему делу?

– Может быть, очень большое. У адвоката должна быть фантазия. Обнаружив, что дорога, которую он избрал, никуда не ведет, он должен отступить и поискать новую.

– В этом случае другой дороги нет. Мои адвокаты убеждены в этом.

Мейсон закурил сигарету и погрузился в раздумья.

– А если есть?

– Что есть?

– Другая дорога?

– Боюсь, что ее нет, мистер Мейсон. Наверное и вы со всей своей изобретательностью не сможете найти выход из глухого тупика.

Мейсон терпеливо произнес:

– Я попытаюсь разъяснить вам, что может быть процессуальной причиной в вашем случае. Официально ваш сын фигурирует как без вести пропавший, не так ли?

– Насколько мне известно, такова официальная квалификация, потому что не было найдено его тело с личным медальоном. Но, что касается факта смерти, то в этом нет никакого сомнения.

– Так вот, – сказал Мейсон. – Если принять за причину факты, то ничего не поделаешь.

– Так или иначе ничего не поделаешь.

– Но если, – продолжал Мейсон, – предположить, что он мог не погибнуть, а остаться в живых…

– Нет ни малейшего шанса.

– Официально он фигурирует как пропавший.

– Какая разница?

– Огромная. Требуется семь лет, чтобы можно было признать лицо, считающее пропавшим, погибшим.

– Но если он действительно погиб, то что нам даст, если мы будем ждать семь лет?

– Разве вы не видите, что согласно этой теории ваш сын только пропал? Должно пройти семь лет, прежде чем его можно будет признать мертвым. А в течение этих семи лет необходимо согласие обоих родителей на усыновление ребенка.

В глазах Бартслера появился блеск понимания.

– Боже мой, мистер Мейсон! Вы это решили! Вы действительно это решили! – Он сорвался с кресла. – Мы начнем процесс! Мы подадим дело в суд и получим решение суда о том, что ребенка нельзя отдавать на усыновление! Боже мой, почему ни один из крючкотворов не додумался до этого?

– Я не знаю всех фактов, мистер Бартслер, – предупредил Мейсон. – Я лишь представил вам определенную юридическую теорию. Но, наверняка, не повредит посоветоваться по этому поводу с вашими адвокатами.

– К черту моих адвокатов! – вскричал Бартслер. – У меня нет времени оглядываться на эту пару глупцов. Боже мой, Мейсон, вы волшебник! Пришлите мне счет. Нет, к черту счет! Я сам принесу вам чек!

С этими словами он повернулся и выскочил из кабинета. Мейсон посмотрел на Диану и широко улыбнулся.

– Куда это он так помчался? – спросила Делла.

– Думаю, что на одну из ферм по разведению птиц в долине Сан Фернандо, – ответил Мейсон.

4

В половине четвертого в офис Мейсона доставили срочный пакет. Внутри находился чек на тысячу долларов, подписанный Язоном Бартслером и торопливо написанная записка: «Вы были правы».