Правила жестоких игр - Марина Ефиминюк

В окно пялилась темнота, снова по стеклу струился едва утихший днем дождь, и бились ветки вишни. Красивое бра отбрасывало теплый желтый свет. Фотографии на каминной полке улыбались детскими счастливыми лицами. Пока у сына в двенадцать лет не вспыхнула сила, он был немного мягче.

– Но ведь сразу станет уютнее. – Не сдавалась Аида.

Сын скосил на нее васильковые глаза и так резко щелкнул пальцами, что женщина вздрогнула. В пустом без поленьев камине вспыхнул огонь. Пламя разрасталось устрашающе быстро, и от него шел жар. В небольшой комнате действительно стало нечем дышать.

– Довольна? – Тихо буркнул Филипп, переключая канал следующим щелчком.

Аида в смятении сжала пальцы, отчего с мальчишками никогда не получалось нормального семейного вечера? Эмиль проводил все дни в больнице, не отходя ни на шаг от умирающего отца.

Семья застыла в немом ожидании смерти ее свекра и заранее лебезила перед мужем Аиды, отцом Заккери. Эмиль являлся прямым наследником колдовской силы семьи. После смерти Хозяина Луки могущество ведьмаков Вестичей должно было перейти к нему, а после к одному из наследников.

Заккери сильно нервничал, выискивая доказательства собственной исключительности, ведь претендентов его возраста было еще двое: Максим и Елизавета. Правда, Лиза с головой окунулась в актерскую карьеру, играла главные роли в каких-то сериалах и круглые сутки торчала на съемочных площадках. Невозможное для молодой перспективной ведьмы поведение, но, к сожаленью, новое поколение плевать хотело на многовековые традиции.

Дверь в гостиную распахнулась резко и неожиданно, в комнату ворвалась хрупкая худенькая девочка, острая и угловатая, с длинными русыми волосами, невысокая даже для своих пятнадцати лет. Она не выглядела красавицей, а большие зеленые глаза смотрели на мир с враждебностью подростка. Ее семья, занимавшая северное крыло Гнезда, затаила дыхание в нетерпении, когда у малышки Снежаны вспыхнет сила и, наконец, преобразит неправильные черты лица.

Аида недовольно поджала губы, заслышав шаги ребенка еще со второго этажа. Может, женщина и являлась посредственной ведьмой, обладавшей лишь обостренным слухом и любовью к цветам, зато природа щедро наградила ее обычной человеческой проницательностью, и в этом ребенке Аида чувствовала непонятную ложь.

– Фил! Хочу тебе кое-что показать! – В семье секреты не задерживались, и все знали о недетском увлечении маленькой девочки сыном Аиды.

Филипп нехотя оторвал голову от подушки, но на лице заиграла теплая улыбка. Он как будто специально потворствовал чувствам девчонки, всегда любезный и мягкий.

– Для этого нужно вставать?

– Придется.

Парень вздохнул в притворной лени и поднялся, а когда Снежана схватила его за руку, утаскивая из комнаты, то Аида нахмурилась.

– Не переживай, Аида, – хмыкнул Зак, скосив на мачеху глаза, – твой сын в совершеннейшей безопасности.

– Быстрее! – Снежана буквально взбежала по лестнице, устеленной зеленой ковровой дорожкой, перепрыгивая через ступеньки. Молодой человек спокойно поднимался, следя за пока неловкими и резкими, как у новорожденного олененка, движениями девочки. Сплошные локти и коленки, длинная коса, торчащие косточки ключиц.

Она в нетерпении пронеслась по коридору, таща Филиппа за руку, пока не открыла двери огромного ярко освещенного зала с паркетными полами, где обычно устраивались приемы по случаю гостей. Шабаши проходили четыре раза в год, и на них съезжались гости из дружественных семейств, принадлежащих воздушному клану. Облаченные в вечерние туалеты люди, раскланиваясь друг перед другом, кружились в экстазе старинного вальса, чем вызывали зубную боль.

С трех последних ведьмовских вечеринок Филипп ловко сбегал на острова. Правда жаль не запомнились имена девушек, составлявших ему компанию, но последняя, кажется, блондиночка сильно его раздражала глупыми ужимками.

– Смотри! – Поспешные шаги девочки разнеслись по пустому помещению.

Она встала посреди зала, расставив руки, а потом вдруг резко подпрыгнула и зависла в воздухе. Ее вытянутая тень взметнулась по стене к потолку. Филипп уважительно присвистнул.

– Как тебе?! – Радовалась девочка, застыв в позе креста.

– Когда ты впервые смогла так сделать?

– Неделю назад. – Снежана легко спрыгнула на пол, ловко и уверенно, и хвастливо выпятила нижнюю губу. – Как тебе?

Филипп медленно подошел к ней, потом мягко приподнял подбородок девочки, заставляя ее повернуться к свету. Та затаила дыхание, уставившись на молодого человека в неясном предчувствии чего-то необыкновенно прекрасного, и по-глупому прикрыла веки, отчего парень досадливо сморщился:

– Смотри на меня.

Она тут же распахнула глаза, впуская Филиппа в воспоминания, где отражались залитый ярким дневным светом бальный зал, белые легкие занавески, фалдами спускавшиеся к полу. Прыжок и оглушительная радость до дрожи в коленках. В глубине зеленых миндалевидных глаз девочки уже появлялось легкое голубоватое свечение. Нездоровая кожа подростка действительно стала нежнее и чище. Господи, как они не заметили раньше? Снежана, вечный непослушный ребенок, у кого раньше не проявлялось и намека на силу, превращалась в ведьму.

Молодой человек отпустил притихшую девочку и отошел, задумчиво сунув руки в карманы. Его шаги разнеслись по гулкой тишине пустого огромного зала.

Обстоятельство означало одно – Заккери будет на грани помешательства. Сводный брат впадал в ярость от одной мысли, что власть Хозяина семьи может упорхнуть к Лизе или Максу. Теперь к списку конкурентов прибавилась малышка Снежана. Филипп усмехнулся, являясь, как и мать, пришлым в семье, он не претендовал на главенство.

– Родителям говорила?

– Еще нет. – Девочка, ожидавшая восторгов, разочаровано прикусывала губу.

– Думаю, нужно их порадовать. – Хмыкнул Филипп. – Малышка, сможешь изобразить этот фокус за ужином и не расколотить Аидиного сервиза?

Девочка пожала плечами, неуверенно улыбаясь.

Филипп с внутренним хохотом уже представлял вытянувшиеся лица родственничков, изо дня в день медленно и со вкусом грызущих друг друга.

К пятнице я чувствовала себя так, словно у меня села батарейка. Бесконечные занятия по истории, высшей математики и логики почти свели с ума. С последним предметом и вовсе возникла заминка: похоже, я оказалась совершенно нелогичным человеком, и даже простые задачи ставили меня в тупик. Препарировать трупы сейчас казалось гораздо приятнее, нежели вникать в тонкие материи мироустройства. Я начинала тихо ненавидеть Горация с античными войнами в придачу, от всей души желая им катиться куда-нибудь на Колыму.