На фига мне эти баксы!! - Ирина Тананайко

К Червонооскольскому водохранилищу они вышли ранним утром шестого дня совместного путешествия. Последние дни Линка извелась мыслями о переходе таможни, причем сильнее всего ее бесило отношение Бориса к этой проблеме. Он твердо был уверен во всеобщей «покупаемости» таможни до такой степени, что считал: за его бабки их пронесут чуть ли не на руках через государственную границу. Мысль, что его, как лоха, кинут, деньги отберут и сдадут цыганам, даже не приходила в его пустую голову, и сколько Линка ни билась, чтобы довести это до его ума, нечего не получалось. Все эти дни, верный своему слову, ехидный мафиози держал свою спутницу на обещанной диете, в результате чего путешествовать на транспорте они не могли чисто по физиологическим причинам. По этим же причинам любое Линкино выступление заканчивалась на самом важном месте, а когда она появлялась из-за кустов, беседу приходилось начинать с самого начала. В общем за время пешего турне и в прямом, и в переносном смысле Линка буквально изошла дерьмом.

На берегу водохранилища, они наткнулись на некем не занятый шалаш, видимо, хозяин приезжал рыбалить сюда только на выходные. Борис, добравшись до лежанки и скинув туда рюкзак, завалился сразу спать. Линка же, обрадовавшись возможности за целую неделю наконец, искупаться, схватив из сумки купальник и полотенце, рванула к воде, радуясь тому, что «критические дни», как принято сейчас говорить, прошли перед самым началом путешествия.

Сказать, что наша героиня отлично плавает, было бы слишком смелым высказыванием. Но, живя на берегу моря трудно не научиться хотя бы держаться на воде, а поэтому Лина смело устремилась в водохранилище. За мытьем своего бренного тела, она не заметила как ее отнесло от того места, где она входила в воду. Чертыхаясь вслух и дрожа в предрассветном тумане, Линка устремилась к своим брошенным вещам в надежде хоть немного согреться. Каково же было ее удивление, когда около ее полотенца расположился какой-то мужик, разжигающий костер и пристраивавший над огнем котелок. Мужчина, видимо, из местных, возвращался, скорее всего, с ночной рыбалки, так как с дровами находилось ведро, полное рыбы. «Абориген» был примерно Линкиного возраста, и внушительной комплекции, на лице у него светилась надпись» враг не пройдет». Правда, когда мужик усмехнулся, надпись эта с лица сошла:

— Ты гляди, русалка к нам пожаловала, откуда будешь?

— Сам говоришь, русалка, значит, вестимо, из воды.

— А ты говорливая, значит меня не боишься?

— Ой, родной, я лет двадцать как уже отбоялась, ну, выпорешь ты меня, так баба от порки только ядренее будет. Трястись, что ты меня убьешь, так вроде на сумасшедшего не похож, да и умалишенных контуженых афганцев в специализированных госпиталях держат.

— Глазастая, ты с чего решила, что я к Афгану отношение имею?

— Ну, извини, это из любви к искусству себе на пальцах ОКСВА наколол.

— А ты каким боком к ограниченному контингенту, приходишься?

— Я на этот контингент три года в госпиталях ТурКВО отработала, сначала два года в Окружном военном госпитале, а потом в гарнизонном госпитале славного города Термеза пахала.

— В Термезском госпитале когда и где работала? — голос говорившего явно стал меняться в лучшую сторону.

— Летом 1983 года в инфекцию пришла, я, в основном, на эпидфонде подрабатывала медсестрой по совместительству.

— Слушай, я тем летом с гепатитом там находился, но тебя не припоминаю, — голос опять стал вибрировать металлом, недоверие слышалось в каждом слове.

— Постой, начальник госпиталя — Савранин Олег Владимирович?

— Да.

— Начальник инфекционного госпиталя — Темиров?

— Темиров.

— Старшина отделения — Булюкин Коля?

— Да, я уже выписывался, когда его назначили, всего неделю я при нем лежал, затем в Мазари-Шериф меня отправили, там наш отряд стоял.

— Я же в конце августа, в двадцатых числах с подружкой устроилась, поэтому мы с тобой друг друга не знаем.

— Подожди, сестренка, мой земляк после меня там лежал, так что колись как звать тебя, родная?

— Тебе с отчеством или как двадцать лет назад?

— Я сам отгадаю: Булюкина из-за тебя перед самым дембелем из госпиталя турнули на учебную базу КАМАЗ?

— Ты мне полотенце сначала кинь, чтобы тело прикрыть, а потом в «Поле чудес» играть будем.

— Ну, вообще-то грех такое тело прятать, а судя по тому, как язык у тебя подвешен, звать тебя, сестренка, Линка.

— Я, конечно, польщена, не думала, что вам в Афгане других забот не было, как госпитальных медсестер вспоминать и обсасывать их поведение. И не подозревала, что как героиня легенд и былин за столько лет, не смотря на развал государства, не потеряла своей актуальности.

— Чего ты не потеряла, так это ядовитости и привлекательности. Опять же таки трудно забыть двух девчат, которые в каскадовской форме с автоматами в Союзе на плацу под «Аббу» танцуют, а весь инфекционный госпиталь им рукоплещет. Считай весь контингент от Хайротона до Мазари-Шерифа про концерт наслышан был. Да и знакомый твой мне забыть это не дает. Ладно, будем считать, что разминка закончилась, и ты, наконец, обьяснишь, что здесь делаешь в такое время одна?

— Ну, предположим, не совсем одна, но мое пребывание здесь меня совсем не радует. Оказалась я в ненужном месте в ненужное время, в результате чего стала обладательницей совершенно ненужной мне информации и теперь должна доказывать, что я не верблюд.

— Подожди, машин здесь поблизости точно нету и к берегу ты одна пришла.

— Ну, и что, что одна, разведчик хренов, Санчо Панса мой в шалаше чьем-то спит, знает, что никуда я от него не сбегу.

— Если тебе нужно от кого избавиться — проблем нет, здесь и останется, только скажи.

— Ох, Афган, Афган, сроду человеческая жизнь у вас цены не имела, сильно вас чужая кровь испортила, уже сколько лет войны нет, а вы все воюете. Если б мне только от него надо было избавиться, я бы давно дома была, но к сожалению, ставкой в этой игре жизнь моих детей. И пока я не доберусь до Алтая к одному сибирскому мафиози, чтобы он разобрался с мафиози из моего города, покой мне будет только сниться. А проблема в том, что ждут нас, а вернее, моего спутника на всех погранпунктах, как его возьмут, так и мне — конец котенку наступит — или бандиты пристрелят, или власти за отсутствие документов и содействие преступнику посадят. Единственное, что меня может спасти, это доставить моего бандита к его начальнику, а для этого сначала нужно границу перейти.

— Так если по — простому — тебе нужно кордон перейти?

— Ну, если это так просто, то таки да.

— Это ни для кого и никогда проблемой не было в наших краях, а для своей знакомой, почти родственницы, сестренка, даже с большим нашим удовольствием, тем более, что помогать тебе будет твой старый хороший знакомый.

— Слушай, если ты серьезно, то я бегу за своим спутником.

— Беги, беги, я тебя здесь с ухой подожду.

Линка рванула с принтерской скоростью за Борисом, боясь, что афганец, имени которого она не удосужилась на радостях узнать, передумает. Бандит, уставший за эти дни не меньше Линки, это вам не привычные бандитские будни типа разборок, стрелок, кабаков с телками — спал как младенец. Совершенно бесцеремонно, неинтеллигентно, схватив Бориса за ноги, потащила его из шалаша. БТР принципиально не собирался просыпаться. Видя тщетность своих попыток, пошла на радикальные меры: стащив с себя купальник и переодевшись в сухую одежду, выжала мокрое белье прямо на «морду лица» своего партнера. Результат превзошел ожидания, парень вскочил как ошпаренный. Не давая разгореться ссоре, схватив вещи в одну руку, а свободной рукой вцепившись в Бориса, Линка потащила его к озеру, на бегу обьясняя ситуацию. К его чести, БТР сразу «просек», что к чему, и уже молча следовал за ней.

Афганец никуда не пропал, без излишней суетливости кивнул подошедшим и предложил по миске супа. Уже пристроившись на дровах с тарелкой ухи, Линка поинтересовалась:

— Тебя как звать, братишка?

— А я все ждал, когда вспомнишь об имени, правда, земеля о тебе говорил, что ко всем людям ты с добром относишься. По нынешним — то временам такое доверие уникальным кажется, ведь за дурочку тебя не примешь. Борис, насторожившийся при первых же словах, открыто полез за оружием, но воткнувшийся в рюкзак армейский нож рядом с рукой заставил отдернуть пальцы.

— Сидеть, а то второй полетит в тебя. Если б не эта женщина, тебя уже в живых не было, так что ты на нее молись. А что разговоры такие веду, так это от удивления, что такие люди еще у нас остались, а я другу своему не верил. Василием меня зовут, ешьте спокойно.

Линку, превратившуюся во время этой сцены в соляной столп, отпустило, и она принялась хлебать дальше уху. Василий остановил ее, налив в три стаканчика водки. Беря стакан в руки, утвердительно кивнула вопросительно смотревшему на нее Борису.