Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

Хотя для тысяч его сограждан богатое швейцарское сообщество бюргеров давало хорошие возможности подзаработать, Муссолини, по его словам, сразу не повезло с работодателем. Исходя из того, какое внимание сам Бенито уделял этой, в общем-то, рядовой истории, можно догадаться, что она оставила о себе весьма горькие воспоминания.

Он устроился, таская кирпичи в тачке по одиннадцать часов день. В своих письмах в Италию Муссолини рассказывал, что делал «по сто двадцать одной поездке с нагруженной кирпичами тачкой на второй этаж строящегося здания», – для бывшего учителя, да к тому же привыкшего сочетать часы преподавания с любовными страстями на фоне сельской идиллии, это, несомненно, было тяжелым опытом. Строителем он так и не стал – к концу первой рабочей недели Муссолини посчитал, что его беззастенчиво эксплуатируют, и пришел к хозяину за расчетом. Наниматель, ожидавший более длительного сотрудничества, буквально швырнул ему деньги в лицо, сопроводив это, по словам Муссолини, следующей пренебрежительной тирадой: «Вот твои деньги, ты их украл». Именно эта фраза сильнее всего задела Муссолини.

Сам он объяснял свой уход и прохудившейся обувью, и мизерной оплатой, и тяжелыми условиями труда. Очевидно, что, уезжая в Швейцарию с мечтами о «социалистическом братстве» и медальоном с изображением Карла Маркса, он не рассчитывал на то, что его повседневностью станет тяжелый труд сезонного иностранного работника. Совсем не таких перемен в своей судьбе он желал! И все же, уволившись, Муссолини смог на вырученные деньги купить себе новую обувь. По его словам, уезжая из Италии, он подарил свои башмаки провожавшему его знакомцу, не имевшему хорошей обуви. Возможно, что эта история – как и многие другие, связанные с дуче, – своего рода фашистский апокриф, но одно известно точно – горькие впечатления от первых месяцев, проведенных в Швейцарии, навсегда останутся в его сердце. И многие годы спустя Муссолини будет с презрением и ненавистью отзываться о «государстве банкиров», а будучи уже общепризнанным дуче фашизма и руководителем Италии, он приоткроет свои планы оккупации этой альпийской страны.

Сейчас же его ожидали скитания разнорабочего с переменой городов и мест работы. По словам Муссолини, последующие несколько месяцев были самыми трудными – в поисках средств к существованию он брался за самую разную работу: трудился посыльным на фабрике, был землекопом, плотничал и собирал фрукты. Это было днем, а ночью он отдавал должное «прелестям Венеры» – меняя любовниц среди таких же «отверженных», как и он сам. Бенито с удовольствием вспоминал о страстном романе со студенткой-медичкой из русской Польши. Но когда речь идет о воспоминаниях Муссолини о нем самом, очень трудно отделить вымысел от правды. Во всяком случае, о том, что он постоянно просил свою мать прислать ему денег, Муссолини предпочитал не распространяться.

Денег ему тогда действительно не хватало – впоследствии он не без удовольствия рассказывал о том, как слоняясь в этот период своей жизни по Женеве с урчащим от голода желудком, набрел на двух английских леди, собиравшихся устроить себе ланч на природе. Голодный итальянец набросился на англичанок и выхватил у одной из них сыр, хлеб и яйца. «Если бы они попытались сопротивляться, я бы задушил их – задушил бы, поверьте мне!» – напишет он позднее. Если эта история действительно имела место, то можно представить себе ужас путешествующих английских леди, подвергшихся нападению агрессивного и голодного двадцатилетнего итальянца. Хотя не исключено, что Муссолини, рассказавший об этом в одной из ранних своих биографий, попросту хотел похвастать своей удалью перед читателями. Слишком опасным для него было бы тогда рисковать депортацией в Италию – там его поджидала тюрьма за уклонение от призыва на военную службу.

И все же тем летом дела его на самом деле шли не очень хорошо. Он нигде подолгу не задерживался и не только не сумел найти приличного и постоянного заработка, но вплотную подошел к настоящему нищенствованию. Даже католическая церковь отвергала его: все попытки Муссолини подкормиться или скоротать ночь под сенью креста закончились неудачей – слишком диковатый вид был у молодого итальянца. В какой-то момент от еще одной голодной и холодной ночи на улице его спасла полиция, упрятав в каталажку за бродяжничество.

Именно тогда, в конце лета 1902 года, фортуна наконец-то улыбнулась ему. Выйдя из «узилища капитала» на свободу, Муссолини знакомится с артелью итальянских каменщиков, придерживающихся левых взглядов. Его принимают с распростертыми объятиями, но не в качестве работника, а как профсоюзного секретаря. Артель была социалистической, а теоретически подкованный (по крайней мере, на фоне самих каменщиков) и «интеллигентный» (то есть имевший среднее образование) Муссолини казался превосходной кандидатурой для человека, ответственного за распространение социалистических идей среди итальянских и швейцарских рабочих. Именно с этого момента дела Муссолини пошли в гору.

Став профсоюзником, он оставил большинство неприятностей позади. Начиналась та самая долгожданная жизнь в столице европейского социализма – Муссолини начинает печататься в газетах левого направления и встречаться с деятелями социалистического движения. Представители русской эмиграции называют его Бенитушко.

Муссолини отвергал бюргерский немецкий социализм (равно как «соглашательскую социал-демократию» вообще), но с удовольствием изучал итальянских, русских и французских авторов, со всеядностью самоучки зачитываясь Бланки и Кропоткиным, Прудоном и Сорелем. Тогда же он начинает учить французский язык – язык страны, к которой в дальнейшем Муссолини будет испытывать сложную гамму чувств – любовь, смешанную с ненавистью и завистью. Окончательный переход от уличного социализма к теоретическому (иначе говоря, от грабежа к разговору о нем) произошел у него в 1904 году – Муссолини знакомится с Анжеликой Балабановой, еврейкой родом из Харькова, дочерью состоятельного землевладельца и убежденной социалисткой.

Некрасивая российская социалистка влюбилась в диковатого и неотесанного итальянца – да так, что пронесла эту любовь-ненависть через всю жизнь. Именно она сделала из слепо бунтующего против короны, капитала и церкви Муссолини «настоящего социалиста», подтвердив тем самым фразу фельдмаршала Гельмута фон Мольтке о том, что за каждым выдающимся мужчиной стоит не менее одаренная женщина.

Балабанова «облагородила» Муссолини. Он наконец-то начал по-настоящему изучать марксизм, научившись немного читать по-немецки во время совместного с Анжеликой перевода Маркса на итальянский. Муссолини и Балабанову можно было бы назвать идеальной социалистической парой, но ответ на вопрос – переросли ли товарищеские чувства в непосредственную любовную связь – до конца не ясен. Известно, что Муссолини Анжелика как женщина не привлекала – он отдавал должное ее уму, но не считал хоть сколько-нибудь красивой. Нет сомнений в том, что чувства Балабановой были значительно сильнее – недаром она посвятила своему несостоявшемуся жениху (на пять лет моложе ее) и «ренегату социализма» целых три книги, причем