Три с половиной любви - Мила Серебрякова

– Я немного пройдусь, – сказала она, сняв с крючка связку ключей.

На улице Катка попыталась собрать мысли в кучу. Вот это поворот событий, ничего не скажешь! А главное, как прикажете понимать предсмертную фразу Маховой касательно Алевтины? Как очередную ничего не значащую сплетню или же в словах Зинаиды был смысл? Вдруг впервые в жизни она действительно стала обладательницей ценной информации, но судьбе было неугодно, чтобы Махова вещала правду – не то у нее амплуа. Все должно оставаться на своих местах: серьезные люди не имеют права злословить, тогда как сплетники должны озвучивать пересуды и прочие злоречия. Но если на секунду предположить, что Катка пришла к верному умозаключению, тогда получается, что Аля замешана в преступлении? Не может быть. Чепуха! Хотя… Черт возьми, здесь дело нечисто.

Развернувшись, Катарина потопала в коттедж Амбарцумянов.

Пропустив ее в гостиную, Виктор покрутил пальцем у виска.

– Слышала последние новости? Теперь утверждают, что Альку насильно тащили к речкетрое неизвестных. Офигеть! Среди кого мы живем?

– Я так понимаю, что о ней ни слуху ни духу?

– Правильно понимаешь, сейчас я рвану в отделение, напишу заявление.

– Ты думаешь…

– Я ничего не думаю, – перебил ее Амбарцумян. – Я точно знаю, что девчонка заигралась, и если бы не Фиска, клянусь, пальцем бы не пошевелил. Ну ничего, пусть только объявится, я проведу с ней разъяснительную беседу.

– Вить, а вдруг Аля попала в переплет?

– Только ты не начинай. Мы все знаем, что Алька жива-здорова, сидит у какой-нибудь подружки, а мать в это время с ума сходит.

Со второго этажа спустилась Клара Самуиловна.

В который раз Катарина удивилась сходству матери Фисы с небезызвестной старухой Шапокляк. Худощавая, длинноносая Клара производила не самое приятное впечатление. Эдакая малосимпатичная старушенция себе на уме.

– Ката. – Бабка подбежала к Копейкиной и с силой схватила ту за руку. – Горе-то у наскакое. Нет больше с нами Али, нет моей кровиночки, чувствует сердце, убили девочку. Уж лучше бы Господь забрал к себе меня лет этак через двадцать. Витя, что ты стоишь как столб, поезжай в милицию, медлить нельзя. Ой! Ката, мне плохо!

Когда Виктор вышел, Клара Самуиловна поднесла к сухим глазам носовой платок.

– В этом доме только мы с Анфисой переживаем за Алю, остальные лишь делают вид. Они ее ненавидели. Для них Алька была обузой, бельмом на глазу, паршивцы спали и видели, как бы избавиться от моей внучки и от меня за компанию. Не дом, а самый настоящий гадюшник. Насквозь фальшивые людишки, они невзлюбили наше семейство с первого взгляда.

– Вы преувеличиваете, Виктор никогда не желал вам зла, и тем более он не хотел зла падчерице.

– Не о Витьке речь, Таньку с Антоном я имею в виду. Они ж нас целыми днями гнобят,извести хотят. Думаешь, они огорчены? Ничего подобного! Танька на седьмом небе отсчастья, а Антону вообще подфартило. После последней ссоры Анфиса, по моему настоянию, серьезно поговорила с Виктором, а тот попросил Антона перебраться в московскую квартиру. Парень ядом изошел, винил во всех смертных грехах Альку, грозился превратить ее жизнь в ад. Теперь Аля исчезла, а он рад по уши – необходимость переезда отпала.

Ката задумалась.

А если на минутку предположить, что к исчезновению Алевтины приложил руку один из членов семьи Амбарцумянов? Звучит, конечно, нелепо, но ведь если девушка действительно пропала, данное предположение вполне имеет место быть. Взять к примеру того же Антона: парень не единожды в открытую угрожал Альке, свидетельницей тому была Анфиса, и посленеприятного разговора с отцом, находясь в ярости, он вполне мог сделать нечто противозаконное. Или, допустим, Татьяна. Она на многое способна, к тому же не стоит забывать о ее ночной встрече с неизвестным мужиком в кожанке. Он запросто может оказаться наемным убийцей, а в протянутом конверте находились деньги за выполненную работу. Катка тряхнула головой – все это не более чем ее разбушевавшаяся фантазия. Нет, нельзя уподобляться Маховой и давать волю воображению, так до чего угодно додуматься можно. Мыслить необходимо логически, а еще стоит набраться терпения и немножко подождать. Хотя трудно бездействовать, когда в голове эхом отдаются слова Зинаиды Андреевны о якобы едва не совершенном Алей убийстве.

Катка уже собиралась откланяться, когда увидела на лестнице Анфису. Выглядела подруга не лучшим образом. Находясь под действием успокоительных, она безучастно прошествовала к дивану и, не глядя на Копейкину, едва слышно прошептала:

– Не нахожу себе места, постоянно чувствую свою вину.

– Ты ни в чем не виновата.

– Я же тебе говорила, мы сильно повздорили, я ее ударила. Ударила, понимаешь? Никогда прежде я Альку пальцем не трогала, а тут саданула по щеке, да еще с силой. Ты бы видела, как она на меня посмотрела. Аля не простит меня за пощечину. – Анфиса разрыдалась. – Я во всем виновата, после замужества совсем забросила Альку, перестала уделять ей внимание, а она злилась.

Клара Самуиловна поспешила вмешаться:

– Мой тебе совет, если хочешь в дальнейшем спокойной жизни, сегодня же переговори с Виктором, пусть очистит дом от нечисти.

– От какой нечисти, мама?

– От Таньки и Антона! По их вине Аля пропала, это они отравили ей жизнь, а теперь негодяи примутся за меня. Ты же не хочешь, чтобы я тоже страдала?

– Я хочу одного, чтобы домой вернулась моя дочь, – отчеканила Фиса. – И больше ничего.

 //-- * * * --//

Геннадий Самойлов сидел в гараже приятеля, а по совместительству и собутыльника Вячеслава Карасева. Опорожнив пятую банку пива, мужики битый час вели бурную дискуссию на тему глобального потепления. У Карасева был пунктик: как только Вячеслав доходил до нужной кондиции, он заводил умные беседы, которые, как правило, заканчивались драками с собеседниками. Поэтому сейчас, дабы пресечь назревающий конфликт, Самойлов постарался перевести разговор на нейтральную тему.

– Вчера я разговаривал с Люблинским, он предложил мне работу.

Икнув, Карасев удивленно покосился на приятеля:

– Какую работу?

– Ему нужен садовник.

– Вашу мать! – выругался Карасев. – Богатеи хреновы. Чтобы скосить на участке траву, им садовника подавай. Сволочи! Сами пальцем пошевелить не могут. Мы пашем как проклятые,а они не могут! Суки!

– Да ладно тебе, чего ты взвился?

– Они меня бесят!

– Все, тогда молчу. – Геннадий сплюнул и достал из кармана зажигалку.

– Говори, – потребовал Славка. – Ты согласился горбатиться на старика?

– Там делов на пару дней в неделю: привести в порядок газон, обрезать кусты и все в таком духе. Для меня это пустяки, к тому же лишняя копеечка никогда не повредит.

– И сколько он будет платить за непыльную работенку? – Вопрос денег для Карасева всегда стоял на первом месте. После выпивки, разумеется.

– Нормально платить будет, на бутылку с закусоном хватит.

– Смотри не зажлобь, с первой получки накрой поляну.

– За мной не заржавеет. Еще хочу халупу свою отремонтировать, крыша со дня на день рухнет.

Карасев недовольно поморщился:

– Один ты не справишься, но ниче, мы с Ромкой подсобим.

– Я рабочих нанять планирую, – выдал Самойлов.

Последовала минутная пауза, затем Вячеслав, подняв голову, прищурил глаза и воскликнул:

– Че ты гонишь, каких рабочих? Офигел совсем, у тебя на банку консервов денег нет. Иди, проспись.

– У меня пока денег нет, – спокойно ответил Геннадий. – Но скоро они появятся.

– С неба рухнут, что ли?

Геннадий не успел ответить, в гараж вошел третий соратник по стеклотаре Роман Апликаев. Взяв банку пива, он повертел ее в руках, затем открыл и, сделав несколько больших глотков, спросил:

– Чего так тихо, умер кто?

– Генка разбогатеть собрался.

– Да ну? А как?

– Молчит, – усмехнулся Карасев.

– Генк, колись, – Роман хлопнул друга по спине. – Я тоже бабла хочу.

– Да пошли вы, – отмахнулся Самойлов.

– Ну, е-мое, харэ ломаться, – озлобился Вячеслав.

– Есть у меня тут одна идейка. – Самойлов криво улыбнулся и заговорщицки подмигнул приятелям.

– Что за идея?

– Пока рассказать не могу. Не просите. Чтобы дельце выгорело, необходимо все держать в секрете.

– Как хочешь, – хмыкнул Вячеслав, воспринявший слова пьяного Генки как пустой треп. Он и сам, особенно когда перебирал спиртного, был не прочь пофантазировать вслух.

– Мужики, слыхали прикол? – оживился Апликаев. – Лерка Люблинская вчера в деревовпечаталась – в очередной раз перепутала педаль тормоза с педалью газа.

– Я всегда говорил, – занудил Карасев, – баба за рулем – настоящая катастрофа.