Башня ветра - Олег Говда

— Ну спасибо тебе… — Я осторожно провел кончиками пальцев по блестящей, как живое серебро, надписи. На ощупь она была значительно теплее всего клинка. — Такие, значит, пироги с котятами. Не простой меч мне достался, а настоящий кладенец. Кто-то сильно напрягся, снаряжая меня в этот поход. Не подскажешь, кто именно?

Меч, как и положено всякому солидному и уважающему себя оружию, молчал, совершенно не собираясь облегчать мне жизнь. Ну и правильно, не его это дело — размышлять да байки на привале травить. Он все, что мог и умел, в бою сказал. А ты, в смысле я — разумей как знаешь.

— Развели секретность, блин… Пойди туда, не знаю куда. Кто же так новые девайсы втюхивает? Ни тебе инструкции по эксплуатации, ни руководства для «чайников»…

Я еще немного повертел меч в руках, но ничего необычного больше не увидел. Ни потайных кнопок в навершии, ни сдвигающихся пластин в гарде. Все цельное, прочное, надежное и незамысловатое. С виду самый обыкновенный одноручный меч, коих тысячи, если не считать лозунга и только что проявленных свойств.

— Ладно, разберемся. Но по-любому еще раз спасибо, меч верный, и тебе поклон — друг таинственный… — Я подмигнул своему слегка затуманенному дымкой, но вполне различимому отражению в плоскости клинка.

Подождал немного, настороженно посматривая вокруг и прислушиваясь, но ничего экстраординарного не происходило. Лес постепенно возвращался к нормальной жизни, отзываясь на тишину шуршанием веток и листвы. Вот только птиц я, как и прежде, не слышал. Не было их тут и все…

Странно, неприятно, но пока не смертельно.

Дольше оставаться на месте не имело смысла. Не ночевать же здесь.

Я еще раз осмотрел место схватки на предмет наличия остатков паучьей нити, но их не оказалось даже у самострела. Более того, и он сам перестал реагировать на мое присутствие. Даже после того, как я несколько раз потыкал кончиком меча ствол бука в предполагаемом месте расположения «хамелеона».

— Сломался… Ну ничто не вечно под луной.

Я дурашливо отсалютовал несуществующим трибунам и вложил оружие в ножны. Потом подобрал рогатину и двинулся дальше. В смысле лицом в неизвестность, оставляя за спиной пройденный путь.

Похоже, это и была вторая линия оборонительных сооружений. Та, которая уже не только пассивна, но предпринимает и атакующие действия в адрес наиболее упорных нарушителей. Самострел — это типа последнее предупреждение, а более непонятливых или наглых интервентов — встречает паук. Решает вопрос, восстанавливает боевые функции «хамелеона» и…

Насчет «и» имеются предположения, но нет фактов. Возможно, «крестоносец» развоплощается до следующей тревоги, а может, как истинный воевода, «обходит дозором». Теперь уж не узнать, поелику спросить не с кого. Отчетливо ясно только одно: впереди по-настоящему сложный участок пути, прежде чем на меня обратит внимание тот, кто весь этот огород городил.

Я не знаю, что это будет — ловушка, засада, страж или какое иное смертельно опасное западло — но в этот раз обойдется без предупредительных свистков и окриков: «Стой! Кто идет?». Враг нападет внезапно, стремительно и мощно, с учетом того, что я смог пройти прежние уровни защиты.

И если я сейчас не поверну обратно, может статься, всего лишь через пару шагов у меня такого шанса больше не окажется. Так что думай, добрый молодец, и решай: что важнее, «грудь в крестах или голова в кустах»? Потому как мертвые, конечно же, «срама не имут», но и исправить ничего не в силах…

Выплеснувшегося в кровь адреналина хватило ненадолго. Вернее, шагов на пятьдесят. Как раз до того дуба, между корней которого в моих мечтах размещался родник. В общем, когда он именно там и обнаружился, я не удивился.

На дне небольшого приямка, усланного мельчайшим песком, на поверхность пробивалось несколько совсем крохотных ключей. Их общих усилий едва хватало, чтобы наполнить ведровую промоину и выплеснуться из нее ленточкой ленивого ручейка в пядь шириной. Тот неторопливо пробегал между травами и жухлой опавшей листвой всего каких-то пару метров и стеснительно исчезал под большим замшелым валуном, словно и выглянул совершенно случайно.

В общем, водоем еще тот. Как говорили в старину: «Даже коня не напоить». Зато вода в ключе оказалась прозрачнее стекла, — каждый камешек, каждую песчинку видать. Вон как они играют в крохотных фонтанчиках.

Жажда не то чтоб донимала меня, но пить хотелось. Конечно, можно было, как предписывают хорошие манеры цивилизованным и где-то культурным людям, сперва умыться от трудов праведных, но если никто не видит, к чему разводить лишние церемонии? Я только снял и отложил в сторону шлем и перевязь с мечом, а потом принял упор лежа и сунулся в воду прямо… — а вот не надо ерничать, лицом сунулся. Не, ну в самом деле — не копытце, авось козленочком не стану. И очереди нет. Отчего ж не насладиться вволю.

Глотнул и… чуть не захлебнулся.

Очуметь! Вода в ручье оказалась ледяной.

Да что я сравниваю, лед по сравнению с ней теплый, как парное молоко. Все тридцать два моих несчастных зуба словно ударом тока пронзило, а дыхание в груди мгновенно замерзло и застряло на выдохе.

Минуту или больше я пялился в таращившиеся на меня из ручья выпученные глаза, пока смог продышаться и сглотнуть.

— Мама дорогая… — прошлепал ожившими губами и, пока оттаивали мои органы осязания, понял, что ничего более вкусного я в своей жизни еще не пробовал. — Это что же такое тут налито?

Но весь мой организм буквально взвыл, требуя добавки, а не рассуждений. Казалось, что каждая клетка по отдельности сейчас ринется в ручей, если я немедленно не начну пить.

Второй глоток я сделал уже такой крохотный, что и воробью не напиться, но ощущение легкости и пьянящей радости оказались от этого только сильнее. Меня буквально захлестнула волна счастья и веселья. В общем-то, я совсем не монах и удовольствия не чураюсь, так что знаком с этим ощущением не понаслышке. Но никакое опьянение — алкогольное, от травки или любовное даже рядом не лежало. Кайф, захлестнувший меня, был таким пронзительным, что казалось: вот-вот, еще секунда, еще мгновение — и все тело скрутит яростной и беспощадной болью. Возможно даже смертельной! Но это такой пустяк в сравнении с тем блаженством, которое я ощущал сейчас, в сию минуту.

«Вот так и садятся на иглу… — Задумчивый голос возник где-то на периферии сознания. — Вставай, наркоша! Если тебе твоя жизнь по барабану, то мне она еще не надоела!..»

«Отвали…» — Можно было и не обращать внимания, но это зудение отвлекало, мешало окончательно раствориться в неге.