Проблемы пищеварения. Какие задачи скрываются за желудочными и кишечными симптомами - Роберт Хесль

Возможно, сам образ героя, который почти не борется, не совершает «настоящих мужских поступков», но с легкостью жертвует собой и буквально распадается на части, выглядит непривычно. Но логика развития вполне узнаваема. Символически пища больше соответствует женскому образу, и ей уготовано много испытаний.

Начало путешествия кажется вполне безмятежным. Губы – чувствительный орган, который первым прикасается к пище, – символизируют испытание наслаждением. Но сразу вслед за ним наш герой сталкивается с первой опасностью, попадая в сферу влияния агрессивного бога войны Марса, – ему необходимо преодолеть ряд острых зубов. Первый же укус передних зубов (резцов) отрезает путь к прежнему защищенному миру. (В подобном положении оказался Парцифаль[8], покинув свою заботливую мать Херцелоиду.)

Дальше «приключения» следует одно за другим. Едва пройдя через резцы и клыки, герой попадает в «мельницы Сатурна» – коренные зубы (моляры) и познает на собственной шкуре, что «мельницы богов мелют медленно, но неумолимо». На этом этапе от него требуются терпение и выдержка. Происходит обработка внешней оболочки. Древнейший принцип, согласно которому освобождение невозможно без разделения на части, требует своей первой дани. Подобно древнеегипетскому богу Осирису[9] наш герой рассекается на части и дробится на мелкие куски. Затем его путь направлен вниз: глотка раскрывается, и бездна поглощает его.

Преодолев первые ловушки и совершив прыжок, а точнее, падение «в неизвестность», герой оказывается в похожем на уединенную пещеру желудке. Вначале это место может напомнить о защищенности и надежности материнского мира. (В истории Парцифаля это соответствует времени, когда он завоевал принцессу и королевство, которое намеревался сделать своим домом.) Но и здесь подстерегают опасности. Желудок оказывается настоящим адом. На героя обрушивается поток разъедающих, но также и очищающих кислот (в основном соляной). Пища размягчается, делается текучей – в прямом смысле начинает перевариваться. Чем более текучей становится телесная оболочка нашего героя, тем больше он меняется и внутренне, обретая духовное содержание.

Но наш герой не может долго задерживаться на одном месте. И вот уже он попадает в двенадцатиперстную кишку, где начинает утрачивать индивидуальные черты. Образно говоря, продвигаясь по пищеварительному тракту, пища постепенно «утрачивает Эго».

Следующий этап путешествия – проход через тонкий кишечник. Здесь, уже разделенная на мельчайшие части, пища подвергается окончательному разложению. Значительная часть питательных веществ впитывается стенками кишечника и через «шлюзы» тощей кишки направляется в кровь. Теперь путешествие перестало быть направленным только во внешний мир и становится путешествием внутренним. (Парцифаль понимает, что ответ на вопрос о Граале он может найти лишь в самом себе.)

Существует еще один древний мифологический сюжет – рассказ о встрече героя с хранителем (стражем) перехода, который открывает герою, что только внутренний мир истинно ценен, поэтому все внешнее следует преодолеть – в том числе все свои индивидуальные особенности, свое драгоценное Эго. Только неотличимое, вневременное имеет право на существование. И «настоящий» мифологический герой, и пища в итоге приходят в соответствие с этим условием. Первый – ведомый судьбой по лабиринту жизненного пути, вторая – перемещаясь по пищеварительному тракту.

В конце концов пища оказывается в печени – огромной алхимической лаборатории, где обретает новую жизнь, превращаясь частично в новые структурные компоненты тела, частично в чистую энергию, поддерживающую жизненные процессы – мускульную работу, теплообмен и т. д. Каждый герой должен умереть в своей индивидуальности, в своем Эго, чтобы потом возродиться к вечной жизни. И в этом путь пищи принципиально не отличается от пути любого другого героя.

Но возродиться, стать «живым богатством» пища может только после очищения. Все, что не относится к истинной сущности, – оболочка Эго, которая, словно луковая шелуха, наслоилась на него и стала балластом, остается в кишечнике и превращается в грубую материю. То, что невозможно переварить и непригодно для истинного пути, признается мертвым и должно быть отдано.

Двигаясь по замысловатому лабиринту кишечника, пища то и дело рискует застрять или пойти ложным путем – например, забрести в тупик слепой кишки, «вооруженной» опасным червовидным отростком (аппендиксом). Но наконец через узкие ворота клапана остатки пищи (= останки героя) переходят в «преисподнюю» толстой кишки. Здесь, в подземелье ада, из них, уже лишенных внешней формы, выжимаются последние капли «духовного содержания» – в основном вода. Но также именно в этом мире, полном испарений и токсичных газов, возникающих в результате брожения и гниения, из остатков пищи рождаются жизненно важные вещества – витамины. Когда отданы и они, наступает время последней метаморфозы: все невостребованное, мертвое должно быть выведено из организма, чтобы в другом мире стать материальной основой для зарождения новой жизни. («Лотос растет из навоза», – говорят в Индии.)

Согласно принципу «часть вместо целого»[10] отдельные этапы «героического пути» пищи можно сопоставить с ключевыми моментами жизни человека. Момент поглощения пищи аналогичен акту зачатия, а дефекация – рождению. Роды могут быть легкими или мучительными. Когда ребенок не хочет выходить на свет, это грозит разрывом плоти. Такая же угроза существует при запоре. А чувство легкости после опорожнения кишечника может в некоторой мере напоминать чувства, которые нередко возникают после родов.

Мы проследили путь нашего героя по преисподней тела, то есть по толстой кишке. Однако распространенный мифологический сюжет о путешествии в Царство мертвых (где пришлось побывать Орфею и Тезею, Персею и Гераклу) можно рассмотреть как рассказ о трансформации души: от индивидуальной обособленности к общности, от полярности к единству.

1. От обособленности к общности

Как на человеческом пути развития, так и на пути превращения пищи все начинается с «особенного», «индивидуального», а заканчивается «обобщенным», «архетипичным». Форма, цвет, вкус и аромат очень важны, но только в самом начале. В процессе пищеварения – от этапа к этапу – эти качества все больше утрачивают значение. В итоге некогда разнообразная пища превращается в совершенно однородную массу, из которой невозможно выделить обладающие индивидуальностью части. Из самых разных продуктов организм извлекает одни и те же аминокислоты, молекулы углеводов и жирные кислоты. Чем глубже и тоньше становятся процессы, обеспечивающие пищеварение, тем меньше остается в пище «особенного» и тем больше возрастает степень ее однородности (= обобщенности). Таким образом, она проходит путь от индивидуального, то есть обособленного, к надиндивидуальному – неделимому. Но в то же время обретает индивидуальность в истинном, изначальном смысле слова, поскольку слово «ин-дивидуализация»[11] указывает не на обособленность, а именно на не-делимость единства.

Этот феномен затрагивает и другие аспекты бытия. Так, внешне каждый человек неповторим. Это можно сказать о чертах лица, телосложении, отпечатках пальцев, линиях на ладони. Но если углубиться в изучение тела, на определенном уровне мы обязательно столкнемся с «менее индивидуальными», «архетипичными» свойствами живого организма. В целом печень одного человека отличается от печени другого, но вот клетки, из которых состоит ткань печени, уже вряд ли.

То же самое можно сказать о психике. Манерой поведения люди сильно различаются между собой. Но чем глубже постигаешь побудительные причины, тем больше обнаруживаешь схожих по содержанию стереотипов и «болезненных» тем. Выясняется, что проблемы практически всех людей связаны с древнейшими принципами и что речь идет о действительно принципиальных затруднениях и отклонениях, восходящих к архетипическим образцам, которые отражены в сказках и мифах. Историю грехопадения Адама и Евы и сказание о Священном Граале можно спроецировать на жизнь любого человека.

2. Полярность пищеварения

Проходя через тело, пища подвергается воздействию, соответствующему целому ряду изначальных принципов. Как в архетипическом образце зодиакального круга мужские знаки чередуются с женскими, так же и пища поочередно поступает в распоряжение мужского и женского полюсов.

В системе чисел мужскому принципу соответствует единица, а женскому – двойка. Типичное мужское действие – анализ, стремление разложить целое на части; его объект – женский полюс. В свою очередь, типично женские устремления нацелены на синтез, переход от двойственности и многообразия к единству.