Древние майя. Загадки погибшей цивилизации (наиболее полная версия) - Валерий Гуляев

Через несколько дней группа индейцев-христиан случайно наткнулась в лесу на полумертвых монахов и буквально вырвала их из рук смерти, доставив в гамаках до ближайшего селения.

Между тем над головами майя-ицев собирались грозовые тучи. Новый губернатор Юкатана — молодой и честолюбивый аристократ дон Мартин де Урсуа-и-Арисменди решил навсегда покончить со строптивыми обитателями Тайясаля и присоединить к владениям испанской короны последнее независимое государство индейцев на территории Америки. Понимая, что главное преимущество ицев заключается в расположении их столицы, окруженной со всех сторон водами озера, и наличии множества боевых лодок, способных встретить врага в любой точке побережья, дон Мартин де Урсуа решил строить свой флот. Губернатор приказал доставить на берега озера Петен-Ица материалы, снаряжение и оснастку, необходимые для строительства крупных весельных судов. Весь этот солидный груз перенесли на своих спинах носильщики-индейцы. Обоз сопровождали испанские солдаты (их было около сотни), а также плотники и корабельные мастера. Их задача была проста, но требовала больших усилий: до подхода главных сил заготовить необходимую древесину и построить несколько больших лодок и галер.

24 января 1697 года Урсуа с основным войском покинул Кампече и двинулся на юго-восток.

К 1 марта испанская армия в полном составе обосновалась на берегу озера Петен-Ица, возведя для безопасности укрепленный лагерь. В считанные дни были спущены на воду большая галера и несколько лодок для десанта.

Между тем ицы ежедневно демонстрировали свою враждебность к незваным пришельцам. Они приплывали на лодках к испанскому лагерю, угрожающе размахивали оружием, били в барабаны и издавали пронзительные воинственные крики. Видимо, индейцы надеялись запугать противника, но вскоре поняли, что это им не удастся, и пошли на хитрость. 10 марта от пристани Тайясаля к испанскому лагерю направилось множество лодок. На первой из них развевался белый флаг. Верховный жрец майя-ицев и несколько высших сановников от лица Канека предложили испанцам мир и дружбу. Мартин де Урсуа принял их самым радушным образом и передал Канеку приглашение встретиться на берегу озера через два дня для дальнейших переговоров. Послы получили щедрые подарки — топоры, ножи, стеклянные бусы, серьги, шелковые ленты и, довольные, удалились.

Конкистадоры решили, что ицы готовы без кровопролития, мирно подчиниться им. Но напрасно ждал испанский главнокомандующий правителя Тайясаля, стоя на пустынном берегу. В назначенный час никто не явился. А затем, словно давая недвусмысленный ответ врагу, на голубых просторах озера показалась стая боевых лодок майя. Одновременно колонна пеших воинов-ицев двинулась к лагерю испанцев по суше, через лес. И только наступившие сумерки помешали двум враждебным армиям скрестить оружие в решающем поединке.

В этот ответственный момент Урсуа собрал в своем шатре на военный совет всех своих офицеров. Обсуждался план дальнейших действий. Все присутствующие сошлись на том, что время уговоров прошло и следует подчинить ицев силой, показав им на деле преимущество испанского меча и мушкета над их жалкими орудиями войны.

13 марта перед решающим штурмом твердыни ицев все конкистадоры отправились на торжественную мессу. Капеллан благословил христово воинство на борьбу с нечестивыми язычниками, заранее даровав всем отпущение грехов, и посадка на суда началась. Губернатор со 108 солдатами разместился на борту самого крупного корабля флотилии.

Длинное тело галеры легко разрезало водную гладь озера. Вдали, на горизонте из дымки тумана, показался большой остров с нагромождением множества каменных зданий. Но здесь испанское судно окружили бесчисленные лодки воинов-ицев. Ливень стрел и камней обрушился на незваных пришельцев. Однако с борта испанского корабля не последовало ни одного ответного выстрела. Перед началом сражения каждому солдату и офицеру был прочитан приказ губернатора, запрещавший под страхом смерти стрелять в индейцев без особого на то сигнала. Осыпаемые градом острых стрел, конкистадоры чувствовали себя довольно неуютно, но суровая воинская дисциплина не позволяла им нарушить губернаторский запрет.

С помощью переводчика Мартин де Урсуа несколько раз обращался к ицам с мирными предложениями, но все было напрасно. Атаки продолжались с возрастающей яростью, так как майя увидели в молчании испанских солдат признак неуверенности и даже трусости. И здесь произошло неожиданное. Одна оперенная индейская стрела пробила руку сержанта Хуана Гонсалеса, а другая попала в солдата Бартоломе Дурана. В следующее мгновение оба испанца, так и не дождавшись приказа губернатора, разрядили свои мушкеты прямо в гущу индейских воинов. Это послужило как бы сигналом и для остальных конкистадоров. Вскоре всю палубу галеры заволокло облаком дыма от непрерывных залпов мушкетов и аркебуз. Эффект этой канонады превзошел все ожидания. Ицы никогда раньше не имели дела с огнестрельным оружием. «Ужас лучников и в лодках и на острове был таков, — пишет испанский историк Элорса-и-Рада, — что они в тот же миг побросали свои луки и весла и попрыгали в воду, и вся поверхность озера зачернела от голов мужчин, женщин и детей, плывущих словно рыбы».

В считанные минуты все было кончено. Тайясаль опустел, и испанцы без всяких помех вошли в город. Первым ступил на камни острова Мартин де Урсуа, закованный в латы, с мечом и щитом в руках. Над главным храмом ицев было установлено королевское знамя, и языческий Тайясаль прекратил свое существование. Новую испанскую колонию нарекли пышным именем «Нуэстра Сеньора де лос Ремедиос и Сан Пабло де Ица». Так 14 марта 1697 года исчезло последнее независимое государство американских индейцев, почти на два столетия пережившее своих более могущественных собратьев в Мексике и Перу.

Вслед за захватом столицы ицев конкистадоры по приказу губернатора в течение девяти часов занимались уничтожением всевозможных идолов в храмах и жилищах майя. Во дворце Канека были найдены священные книги индейцев с иероглифическими письменами и красочными рисунками, но и их постигла, видимо, та же печальная судьба. Свыше двадцати больших храмов, существовавших в Тайясале, были разрушены до основания, а из их камней испанцы построили собор, крепость и свои дома. В ходе этого всеобщего погрома выяснилось, что монах Авенданьо был абсолютно прав, говоря о поклонении майя костям лошади, которые он видел в одном из храмов города. Люди Мартина де Урсуа также увидели впечатляющую картину: «С потолка храма, — пишет историк Вильягутьерре, — на трех веревочках разного цвета свисала полуистлевшая лошадиная нога, а на полу, позади нее, стояли три курильницы для возжигания ароматных трав и благовоний, которые индейцы используют при жертвоприношениях… Испанцам объяснили, что эти кости — все, что сохранилось от большой лошади, которую оставил среди ицев в очень давние времена один царь, который проходил мимо данных мест…»

Попавшие в плен правитель ицев Канек и верховный жрец Кинканек были незамедлительно обращены в христианскую веру и получили новые имена: дон Хосе Пабло Канек и дон Франсиско Николас Канек. Чтобы укрепить свою власть, конкистадоры поспешили увести обоих знатных пленников в Мериду. Но ицы так никогда и не покорились до конца испанцам. Они рассеялись по глухим лесам Петена и Белиза, не желая принимать католичество и платить дань испанскому королю. Даже в середине XIX века ицы оставались, по словам английского суперинтенданта в Белизе Чарльза Фэнкорта, «практически, все еще независимым народом».

В кафедральном соборе города Памплона на севере Испании висит писанный маслом старинный портрет: дон Мартин де Урсуа, уроженец этих мест, гордо взирает на дело рук своих — на завоеванную провинцию Петен-Ица и на распростертых у его ног индейцев. В углу картины — пышный герб губернатора Юкатана с птицами, львами и крестами по золотому фону, а ниже идет длинный перечень его титулов и званий: «Рыцарь ордена Сантьяго, граф Лисаррага Венгоа, завоеватель ицев, пожизненный губернатор и генерал-капитан их провинций, а также Юкатана, Косумеля и Табаско, выборный губернатор Филиппинских островов и глава Королевской аудиенции».

За что же этот наваррский аристократ удостоился стольких милостей и наград?

Видимо, за то, что Урсуа считался в придворных кругах Мадрида самым образцовым испанским военачальником и администратором — в меру образованным и в меру гуманным, старавшимся управлять обширными королевскими владениями в Новом Свете без тех излишних жестокостей и насилий, которые были столь характерны для первого этапа конкисты. Действительно, по сравнению с жестоким веком Кортеса и Писарро внешние формы испанской экспансии в Америке несколько изменились, но ее грабительская и антииндейская сущность осталась прежней.