Императорский отбор для попаданки (СИ) - Ганова Алиса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Южный портовый город — богатый, красивый, нарядный. Утопает в зелени и цветах, украшающих дома из ракушечника почти до самой крыши.
Я вертела головой по сторонам, во все глаза рассматривала городские достопримечательности, попадавшиеся по пути: фонтанчики, музыкантов, стеллы, статуи…
Это когда переживаешь, где бы переночевать и что поесть в незнакомом городе, не до красот, а когда спокойна и расслаблена — радуешься каждой интересной мелочи, каждой магической безделушке.
Чего только стоил музыкальный фонтан! Когда брызги воды попадали на пальцы — вспыхивали разноцветные всполохи, а нежные музыкальные трели, из которых складывалась затейливая мелодия, разносились по округе. И чем больше разных рук тянулось к воде — тем неожиданнее звучала музыка.
Я задержалась у фонтана, прогулка затянулась, но неподалеку уже виднелись разноцветные ряды рынка и синяя морская гладь. Осталось пересечь широкий проспект — и на месте.
Ускорила шаг, подошла к дороге.
По ней, как по полноводной реке мчались повозки, экипажи, конки, иногда чудеса магической мысли — бесшумные, быстрые кареты, отличающиеся от обычных отсутствием лошадей и богатой резьбой.
Справа приближалось как раз безлошадная карета — красивая, украшенная золотом и хрусталем, сиявшими на солнце. Я решила пропустить ее, заодно хорошенько рассмотреть, однако когда она почти поравнялась со мной, ощутила, как меня будто за шкирку приподняли над землей и с силой швырнули под колеса.
Произошло это так быстро, что не успела испугаться. Только острая, резкая боль разлилась по телу, и я отстраненно подытожила: «Конец…» После темнота накрыла меня.
Я приходила в себя из-за тряски и боли: меня куда-то везли на деревянной повозке с капустой. Телега подпрыгивала на мощеной дороге, и каждая кочка причиняла еще большую муку. Снова теряла сознание… Лишь когда сквозь туман услышала взволнованный голос Адели, поняла, что оказалась в таверне.
На миг обрадовалась, а потом с тоской осознала: у нее не дом призрения. Никто возиться со мной не будет. И лучше будет, если мои страдания закончатся скорее, ведь надежды на медицинскую помощь нет. А магия, будь она неладна, мне не по карману. Не успела накопить… Не успела продать рецепт подороже…
Умирать не хотелось, но и терпеть мучительную боль в груди и животе я больше не могла.
Вот уж не думала, что горче всех по мне будет причитать Адель.
Она ревела в голос, всхлипывая и вытирая слезы:
— Как же так-то, а? А рецепт! Рецепт-то! — и пыталась взять меня за руку, в надежде, что я еще поправлюсь. Но она хотя бы искренна в своих чувствах, чего нельзя сказать о Мане.
Та только и трепалась с зеваками, как заведенная, не замолкая ни на минуту:
— …Я ее предупреждала — магам доверять нельзя. Уговаривала сторониться их, но разве ж слушалась? И теперь такая беда… — еще то и дело показушно вздыхала, позабыв, как вместе с Адель выталкивали меня в зал. Уговаривали сторониться… — как же!
Я не злилась, нет. Я пыталась хоть как-то совладать с мучительной острой болью, а надо мной как над сломанной куклой то и дело бесцеремонно склонялись люди, сбежавшиеся поглазеть со всей округи.
«Дайте же спокойно умереть!» — в отчаянии взмолилась я, как вдруг ощутила тишину, потом холодок, обволакивающий приятно кожу и как будто уменьшающий боль…
— Вот и смерть пришла… — подумала, как оказалось, вслух, и над ухом осипшей от ора вороной прохрипела Адель:
— Это господин маг пришел…
Я не поверила, попыталась открыть глаза. Смогла лишь с трудом приподнять веки… И точно увидела его — нависавшего надо мной с высоты своего исполинского роста.
Он идеален, красив и неприступен, а от волос нереальной белизны, развивавшихся от ветерка, невозможно взгляда оторвать даже на краю смерти.
Но тут гнев опалил мою грудь.
Это что же? Негодяй отомстил исподтишка и пришел поглумиться?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Однако оценив сосредоточенный, даже отрешенный взгляд мага, я интуитивно поняла: это не его проделка. Тогда кто?! И за что?! Я никому ничего плохого не сделала!
Хотела спросить, однако меня приподняло над землей, и я плавно поплыла по воздуху в таверну.
Адель и Мана держались поодаль, но крались за нами. Только перед их носами двустворчатые двери таверны захлопнулись с оглушительным грохотом. Как и ставни на окнах, не давая зевакам утолить любопытство.
В пустом душном зале, лишенном дневного света, стало темно. Но неожиданно разом загорелись все свечи, и стало очень светло.
— Меня кто-то толкнул под карету… — с трудом произнесла я. Боль притупилась благодаря магии блондина, однако я получила сильные повреждения: тяжело дышать, и воздух при каждом вдохе выходит с противным свистом, не говоря уже о боли в голове, теле, ногах.
— Следует внимательнее переходить дорогу, — соизволил ответить молчаливый маг.
Голос его приятный, бархатный, глубокий, но какой же отчужденный, холодный. Радость, что он пришел, что помогает мне, притупилась. И я на эмоциях, рискуя лишиться помощи, отчаянно попеняла блондину:
— Я стояла на месте. Позади меня никого не было… — подняла глаза на мага.
Взгляд его непередаваемый. Не понять, что за мысли в голове этого чужестранца. Он ведь точно нездешний. И, как бы то ни было, нет в нем ни раскаяния, ни злорадства, разве что самую капельку жалости, иначе с чего помогает мне? Хотя нет… В его глазах и мимике вряд ли возможно отыскать хотя бы толику сострадания — настолько ледяными они кажутся.
— Почему вы пришли? — спросила прямо. Сейчас не время юлить и хитрить.
— Случайно оказался рядом, — склонил он голову к плечу, тщательно осматривая меня, но не как врач, не как любопытствующий или жалостливый человек — скорее, как состоятельный, избалованный покупатель, оценивающий товар перед покупкой…
Что он не лгал, подтверждали слухи. Мана рассказывала: поговаривали, будто он поселился в «Трех дубах» — хорошей гостинице неподалеку, но причину, по которой маг несколько раз наведался к нам, мы так и не смогли объяснить.
Я все больше не понимала, зачем он пришел, и чем это для меня обернется.
— Хотите забрать мою душу? — нервы сдавали, губы задрожали, и я едва не разрыдалась. Ведь жаль умирать молодой, в чужом мире. Родные так и ничего не узнают обо мне…
На тонких губах собеседника появилась ехидная усмешка.
— Мне твоя душа без надобности. А вот мозги…
Несмотря на состояние, у меня от страха глаза вылезли из орбит.
Говорили же, что маги ненормальные, а я не верила! Поди некромант!
— От большой головы нет пользы, если внутри ее бездействует мозг, — сурово изрек блондин, не скрывая раздражения, и вмиг боль вернулась, оглушив так, что я перестала дышать.
— Не уходите! — взмолилась сквозь слезы. Думала, не остановится, уйдет, однако же блондин обернулся.
— Сперва подумай, только потом давай волю эмоциям и языку, — отчеканил строго, поправляя рукава костюма, вышитые шелком в тон темной ткани. Не знаю почему, но я в нем замечала каждую мелочь, каждый жест. Наверно, еще надеясь на чудо.
Поэтому кивнула, и мое испытание продолжилось. Ведь он не просто так стоит над душой, то помогая, то возвращая мучения.
— Что вы хотите?! — после передышки боль казалась настолько острой, что я перестала ходить вокруг да около.
— Верность.
И прежде чем включился разум и осторожность, я крикнула:
— Согласна!
— Даже не поинтересуешься условиями? — губы блондина изогнулись в коварной ухмылке, от которой мне стало страшно. Однако я очень хотела жить, и даже если бы он потребовал отдать половину мозга — согласилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Торг маловероятен, тогда смысл в оттягивании момента? — собрав всю храбрость, посмотрела ему в глаза, за миг из синих превратившиеся в бездонные черные.
— Я делаю предложение лишь раз, — подытожил он, сделав едва заметный пасс пальцем.
