Мастер ближнего боя - Александр Тамоников

– Тогда, Феликс, давай его сюда!

Борисов по внутренней связи приказал:

– Прибывшего сегодня с семьей Лобанова направьте ко мне в кабинет.

Вскоре Костя зашел, поздоровался.

– Присаживайтесь, Константин Владимирович!

– Спасибо, – Лобанов сел напротив Феликса.

Разговор начал генерал:

– Меня зовут Валентин Валентинович. Вашей семье придется некоторое время провести здесь, у нас. Все удобства вам обеспечат. Тут вы в полной безопасности. Надеюсь, возражений не последует?

– Нет, конечно! Но, извините, я хотел бы знать, что за организацию вы представляете? По тому, как перед вами вела себя милиция... Скажите прямо, вы подчиняетесь ФСБ?

– Не совсем. Здесь находится резиденция секретной специальной Службы. Этого, надеюсь, достаточно?

– Вполне. Я бывший военный и понимаю, что такое секретность. Значит, НИИ, в котором работал Стас...

– Вы правы в своих предположениях. Станислав Кауров является нашим сотрудником, но об этом никто не должен знать. Даже ваша жена. И давайте-ка, уважаемый Константин Владимирович, без промедления попробуем проанализировать сложившуюся обстановку.

– Конечно. Я и сам пытался, но ничего путного, что могло бы хоть как-то объяснить этот кошмар, не нахожу.

– Феликс, пригласи психолога! – дал команду генерал.

Борисов выполнил приказание генерала, и вскоре в кабинет вошел пожилой человек академической внешности с аккуратной, совершенно седой бородкой. Смоленский Лев Борисович, член-корреспондент АМН России, являлся штатным психологом Службы.

Смоленский принес с собой небольшой саквояж и устроился за журнальным столиком, в углу кабинета, разложив перед собой листы чистой бумаги и карандаши разного цвета.

– Что ж, давайте начнем анализ все вместе, – предложил Валентин, – и в этом деле главная роль отводится вам, Константин Владимирович. Вы должны постараться вспомнить как можно больше подробностей из вашей жизни, начиная, скажем, с учебы в военном училище. Так, Лев Борисович?

Психолог согласно кивнул головой, устремив свой пронзительный взгляд на Лобанова.

Константин начал рассказ. Он не представлял особого интереса, поэтому и Валентин, и Феликс откровенно скучали, слушая историю жизни, так похожей на судьбу многих тысяч других людей. Однако Смоленский внимательно следил за каждым словом Лобанова.

Так продолжалось около часа. Анализ постепенно перешел в диалог между бывшим подполковником и психологом, который вникал в каждую мелочь.

Когда же Лобанов начал рассказ о ночном побеге братьев Комоловых, Валентин и Феликс сразу включились в беседу.

– Так, значит, брали дезертиров вы и замполит части?

– Одного, младшего. Того, что держал заложницу. Старшего взяли мои бойцы после выстрела снайпера.

– И Комолов-старший грозился убить вас?

– Не только меня, но и все мое племя, как он выразился!

– Объявил, словом, кровную месть?

– Получается, так!

– Ну тогда все, по-моему, ясно, – сказал Феликс, – отсидел свое Комолов по максимуму и взялся за «личный джихад». Вычислил семью на даче и сделал дело. Только ошибся. Жертвы оказались не те.

– Извините, но Комолова приговорили к смертной казни. По этому поводу нам доводили приказ! – вставил Лобанов. – А тогда за такие дела однозначно расстреливали!

– Феликс, дай команду проверить, был ли приведен в исполнение приговор в отношении Али Комолова.

– Минуту.

Борисов вышел дать задание информационно-аналитическому центру Службы.

Дальнейший разговор никаких важных результатов не принес.

Смоленский высказал свое мнение. Он утверждал, что подобную агрессию мог инициировать лишь случай с дезертирством. Иных сильных раздражителей, способных вызвать у кого-то неудержимое желание яростного убийства семьи Лобанова, он не видел. Но если Комолов был расстрелян, то тогда причина убийства, возможно, таится в каких-то неясных событиях, скрытых памятью Лобанова. А посему Лев Борисович предлагал подвергнуть Константина Владимировича глубокому гипнотическому воздействию, чтобы сделать попытку заглянуть в закрытые подсознательные пласты, не выраженные в обычных условиях.

Но гипноз не потребовался.

Феликс вернулся с данными центра, который сработал оперативно, впрочем, как и всегда. Али Комолов действительно не был расстрелян, а по кассационной жалобе получил пятнадцать лет лишения свободы, максимальный в то время срок заключения. Отбывал он срок, как говорится, «от звонка до звонка»: сначала в тюрьме под Ростовом, затем в лагере особого режима. Освобожден в сентябре 1998 года.

– Вот так, господа аналитики, – подвел итог Феликс, – все, как я и говорил, ясно! Пятнадцать лет Комолов лелеял мечту расправиться с разведчиком, убившим его брата. И в конце концов нанес свой удар.

– Это получается, что он искал меня более двух лет? – удивился Лобанов.

– Не забывайте, что он чеченец и кровная месть у них временных пределов не имеет. К тому же в Чечне набирает ход вторая кампания. Да и найти вас тоже была проблема немалая. Попробуйте отыскать кого-нибудь из своих бывших подчиненных! Сколько на это уйдет времени? Главное, впрочем, что он определил объект охоты и нанес удар. Другое дело, что ошибся, но это ситуацию не меняет. Комолов скоро узнает, что убил не тех, кого должен, и это обстоятельство только прибавит ему ярости. Он, как волк, будет кружить рядом, пока не исполнит священной клятвы. Если, конечно, мы ему не помешаем. Я думаю, надо пробить все данные, связанные с его заключением. Он действует не в одиночку. Кто-то помогает ему скрываться в городе. Это очевидно. Но пока, к сожалению, не нам!

– Добавлю к этому, – вступил в разговор генерал, – тебе, Феликс, необходимо запросить нашего резидента в Чечне. Имеет ли Комолов родственников, семью? Где они проживают? А нашим ребятам там дать команду взять родню Комолова под контроль.

Сообразив, что разговор затрагивает тему, которую ему знать бы не следовало, Лев Борисович Смоленский попросил разрешения удалиться.

После того как Смоленский ушел, Феликс спросил у генерала:

– Валентин, не хочешь ли ты сказать, что по отношению к Комолову следует принять вариант «Родня»?

– А почему бы и нет? В том случае, если нам не удастся выйти на его след.

Лобанов ничего не понимал, слушая разговор офицеров. Он не мог знать, что вариант «Родня» означает захват ближайших родственников преступника и при невыполнении требований Службы семья бандита, один за другим, беспощадно уничтожается. До тех пор, пока либо преступник не сложит оружия, либо из его близких уже никого не останется в живых. Служба умела вести свой собственный «джихад». Оттого, может быть, и наводила такой ужас на преступный мир.

– Оставим как крайний вариант, Валентин?

– Да. Но сначала надо сделать запрос в ГУИН. Какая нам нужна информация, ты, Феликс, знаешь. Все! Все свободны. Константин Владимирович, напоминаю, что никто не должен знать содержания нашей беседы.

– Я понял, товарищ генерал. Один вопрос. Стас скоро прибудет сюда?

– Чувствуете вину перед ним? Не стоит. Вы здесь ни при чем. Так распорядился случай, и Кауров все поймет!

– Но вы разрешите мне принять участие в поимке этого подонка Комолова?

– А без вас нам и так никак не обойтись. Ведь вы – главная цель врага!

Валентинов, оставшись один, закурил. Много в этой жизни ему пришлось пережить. Он работал в стане врагов, терял верных, преданных друзей, но, когда случилось ЭТО, его, казалось, уже окаменевшее сердце вновь заныло болью утраты. Служба должна найти убийц, как бы они ни скрывались и чего бы ни предпринимали! Они БУДУТ уничтожены!

Вошел Феликс.

– Я все сделал, Валентин, остается ждать результатов.

– Нужно еще только отозвать Каракурта!

– Я уже думал об этом. Стаса надо возвращать и запускать на «орбиту» его дублера Глеба!

– Согласен. Начинай рокировку, только предупреди Глеба, чтобы он не проговорился о произошедшем несчастье Каракурту. Свяжись со Стасом сам, придумай что-нибудь о необходимости замены.

– Тут и думать нечего. Командование считает более целесообразным использовать в операции другого агента. Приказ не обсуждается!

– Обидится Кауров.

– До обид ли ему будет, когда он вернется?

– Ты прав, Феликс. Я принял решение начать акцию против Комолова. Наказать ублюдка и тех, кто помогает ему, силами Службы. Но действия не должны носить статус официальных, сам понимаешь. Мы должны помочь Стасу в его беде!

– Это то, что я и хотел от тебя услышать, Валентин!

– Поступаем так. Ты «отправляешься» в командировку по резидентурам. Каракурт, понятно, в «отпуске по семейным обстоятельствам». Людей по необходимости можешь взять из состава моего личного резерва.

– Я понял. Самое тяжелое – это встретить Стаса. Дальше будет легче.

– Акция против Комолова на тебе, Феликс. И держи под контролем Каурова, не дай ему, что называется, «пойти в разнос».