Прыжок лавины. Горные рассказы - Станислав Афонский

Вячеслав догадался: его брюки плотно поддерживал поясной ремень отца образца военной формы тридцатых годов с пряжкой виде звезды.

– Ну, пусть буду я «камыссар». Дальше что?

– А ты меня не передразнивай, комиссар, – вдруг утратил кавказский акцент черноволосый. – Я знаю, что ты не комиссар. Тебя как зовут?

– Вячеславом меня зовут. А ты кто такой?

– Я Рэзо… Так ты, Вячеслав, не комиссар. Ты – дурак, – белым кукурузным початком зубов смотрел прямо в глаза Вячу Рэзо.

«Ты смотри – нарывается парнишша», – слегка удивился Вячеслав. Слегка потому, что уже наслышан был о беспредельной агрессивности «сынов гор».

– Ну что тебе сказать, дорогой… Сам ты дурак в тройном размере. Не оригинально, но факт, – готовясь вскочить на ноги, парировал Вяч.

– Да ты не абижайся, гэнацвалэ, – вновь решил восстановить специфический акцент кавказец, обаятельно блеснув зубами. – Я про пословицу русскую: «умный в гору нэ пайдёт – умный гору абойдёт». Ты гору не абошёл – значит ты не умный, а дурак. На меня нэ абижайся – на пословицу свою абидься.

– Слушай, знаток русских пословиц, тебе чего? – подал голос «Пол-туриста», не отрывая затылка от рюкзака. – Видишь, люди отдыхают. Гулял бы ты отсюда.

– Мне ничего… Только вопрос к Вячеславу: не продашь свой ножичек? Очень он у тебя красывий.

Вяч глянул на пояс. Этот ножик куплен в Риге. Сувенир. Крохотное толстое лезвие из так себе стали на чёрной рукояточке. Довольно тупое. В кожаных ножнах. Вот они, пожалуй, красивыми и были, тиснёные с простеньким орнаментом. Главным привлекающим достоинством ножика была цепочка, которой Вячеслав соединил ножны с рукояткой, и значок, приколотый к ножнам. Болтался сувенир на поясе для интриги и украшения. Заинтриговал кавказца.

– Нет. Не продам. Это мой амулет – удачу в походах приносит.

– Ты его, значит, носишь, а он тебе удачу прыносит… Да, если амулэт – продавать нэльзя, – согласно покивал кавказец, коротко призадумался. – Тогда давай мэняться. Что ты хочешь взамен?

– Послушай, Рэзо, я вообще не готов ни к продаже, ни к обмену… Разве что кинжал кавказский национальный…

– А вот это у нас не получится. У нас кинжалы родовые – от рода к роду по наследству. Их тоже нельзя ни продать, ни менять… А вот это тебе не надо? – кавказец согнул указательный палец крючком и словно поманил им.

«Это что за намёк такой» – подумал хмуро Вяч.

– Не понял, – сказал вслух.

– Какой ты непонятливый, товарищ камыссар. Ну – вот это, – забросил руку за спину кавказец и выбросил её оттуда с… пистолетом Макарова в кулаке. – Я тебе – пыстолэт, а ты минэ – свой кынжальчик.

Вячеслав взял в руку грозно увесистый предмет. Настоящий. И номер заводской…

– Ты нэ самневайса. У меня к нему и две запасных обоймы есть – все твои будут. Стреляй кого хочэшь!

– А я, понимаешь ли, нэ хачу, – вооружился зачем-то акцентом и Вяч. – Не возьму я твой пистолет. Давай лучше останемся каждый при своём оружии.

Сказал эти слова Вячеслав с внешней твёрдостью и с внутренним сожалением: иметь пистолет, что ни думай и что ни говори, не лишне… Не предполагал он, что вскоре вспомнит о том пистолете…

– Ну, если совсем не хочешь… – Рэзо, не договорив, вздрогнул от внезапно резко хлестнувшего тишину выстрела. За ним сухо треснул другой. Кто-то дико завизжал. – Что такое?

Все лежавшие выскочили наружу. Снова загремели выстрелы, раскатываясь по окрестностям переливчатым эхом. Кто-то палил, судя по звукам, где-то поблизости. Рэзо прислушался – помчался на звук. Пистолет из его руки куда-то подевался. А на выстрелы никто из окружающих, кроме группы туристов, не обратил никакого внимания. Спокойно прошагал какой-то мужчина в сванской шапочке с карабином на ремне через плечо… Второй шёл ему навстречу с винтовкой… Средь бела дня открыто с боевым оружием. Пистолет запросто за какой-то ерундовый ножичек… Вернулся Рэзо, смеясь и качая головой.

– Почему стрельба? Что случилось? – повернула в его сторону голову Тамара, не приподнимая её со своего рюкзака, лежавшего на полу.

– Потому стрэльба, что стрэляли, дэвушка красавица, – Рэзо хлопнул себя по бедру. – Этот Томаз такой горячий, такой бурный… Вулкан, а не Томаз. Атомная бомба, а нэ Томаз… Тут рядом склад продовольствия для гэологов. А он его дыректор, и мой началник, и он ушёл немножко по своим дэлам. И в тот склад забрела сабака по своим нуждам. И сожрала круг колбасы. Копчёной – она ей понравилась. Ещё бы – дарагая такая… И Томаз взял карабин и застрелил эту жадную и савсем плохую сабаку. А потом пэрестрэлял всех других сабак, которых увидел вокруг сэбя. Всэх до одной… Шесть штук. А пэрвая собака оказалась сукой кормящей. И у неё шэсть щенков. Бэз папы… Кто их теперь кормить станет? И вот тот Томаз сэйчас сидит возле тех щенков и плачет насквозь – кается: «Сиротки мои, как же вы теперь бэз мамы с папой… Простите мэня, сволочь такую – я теперь ваш папа буду, сукины вы дэти». Пёс, который сука, между прочим, охотничий и породистый… Был… То бишь, была.

Действительно, собаки, недострелянные вулканическим Томазом и спокойно бродившие по турбазе, все, как одна выглядели чистокровными охотничьими особями различных пород. Даже одна борзая промелькнула.

Солнце спряталось за высокий горный хребет, предупреждая о скором наступлении ночи в ущелье, хотя более высокие вершины ещё были ярко им освещены. Усталость, казавшаяся непреодолимой, почти прошла. На высоких горах такое явление обычно – отрицательные ионы, пропитавшие воздух, делают своё доброе дело. Авадхара – уже юг. Это чувствуется в каком-то особенном тепле воздуха, растительности и в чём-то неуловимом… Не сидеть же не турбазе, когда вокруг так много необычного. Туристу необходимы впечатления и перемена мест пребывания. Кто-то вспомнил о прославленном изобилии минеральных источников кавказских гор и о том, что до сих пор ни одного не видели…

– Нэт проблем! – эмоционально вскинул руки к небу Рэзо. – Тут неподалеку как раз есть адын очень кавказский мынеральний ысточник. Нэ вода – мёд с солью и весь в пупырышках.

– Это как? – потряс головой Саня-полтуриста.

– Как-как… А вот так: вкусный, как мёд, салоний, как мынеральный вода и газырованний… Там рядом ещё и кафе есть. Можно харашо посидеть с красывой дэвушкой. Вот такой, как ты, – указал на Тамару. – Источник тоже красывий. Весь выложен.

– Чем выложен? – заинтересовался Саша.

– Камнем выложен. Арка, стены, скамейки, изгородь. Кто пойти захотел?

– В самом деле может сходим? – Вяч оглядел товарищей. – Далеко идти?

– Для вас – совсем не далеко, – успокоил Рэзо.

– Почему именно для нас не далеко? А для кого далеко? – решила уточнить Лена. – Для меня, может быть?

– Именно для вас потому что вы – туристы. Привыкли ходить далеко и высоко, как олени… И газэли, – добавил Рэзо, взглянув на Тамару. – А тэбя, если ты устанешь, я лычно на руках понесу, – перевёл глаза на Лену.

– Кто бы ещё разрешил, – строптиво парировала Лена, – Меня есть кому нести, даже если я и не устала.

– Так тем более! – подхватил кавказец. – Ну, кто пойдёт?.. А вон и ещё один нам попутчик. Эй, Ныколай! Подходи сюда, дарагой.

Приблизился невысокий, но плотный, парень лет двадцати пяти, рыжеватый, синеглазый с внимательными и какими-то настороженными глазами. На левой щеке тонкий шрам от виска до нижней челюсти. Поздоровался.

– О чём речь, куда и кому я попутчик? – Обвёл взглядом группу.

– Да вот собрались к источнику идти, а ты, я слышал ненароком, тоже в ту степь направляешься, – опять забыл про свой акцент Рэзо.

– Так далеко или как? Ты, кажется, не договорил, – доводил до конца вопрос Вячеслав.

– Да километра два всего. В один конец туда. В другой конец, обратно, три.

– Это почему же такая разница? – удивился Полтуриста.

– Потому что кто идёт, а кто и тащится… Потому, что обратно немножко в гору и потому, что с минеральной водой в брюхе тяжелее. Зато без рюкзаков.

Русло дороги, как обычно в горах, текло вдоль русла реки. Такой же шумливой, как и в северной части кавказских гор. Только шум её казался мягче и миролюбивее. Пейзаж ближний тоже навевал романтические мотивы. Пейзаж дальний суров. Вершины молча и надменно смотрели куда-то в пространство, отрешённые от всего земного…

По дороге, полого спускавшейся вниз, шли десять человек: пять девушек – туристок, полтора туриста, Вяч, Рэзо и Николай. Кавказец возбуждённо о чём-то болтал, в своей манере то с акцентом, то без него, шагая в центре внимания прекрасного пола, Саша с Саней хохотали его шуткам, а Вячеслав с Николаем поотстали немножко. Вяч взял с собой и альпеншток. Положил его на плечи, повесил на него обе руки и так шёл, представляя собой движущуюся букву Т.