Пасьянс. Современный роман - Лариса Гартман

– Все когда-то через это проходят, тебе же не двенадцать лет, мамочка не заругает.

Да, мама не поругает, но как раз об этом Рита беспокоилась меньше всего. А лишало покоя то, что она никак не могла найти причину своего внезапного безрассудства. Что это было? Алкогольное опьянение? Да ведь выпила она совсем немного и помнила всё до мельчайших подробностей. Порыв страсти? Нет, страшно было даже подумать, что она, всегда такая серьёзная и здравомыслящая, могла поддаться какому-то неведомому инстинкту, дремавшему до сих пор…

Но жизнь брала своё, и как ни горьки были воспоминания о случившемся, приходилось каждый день идти на опостылевшие занятия, заботиться о пропитании и раз в неделю отчитываться матери об успешной учёбе в институте.

Мама засобиралась сначала в гости к дочери, но потом сама отказалась от этой мысли, сославшись на хроническое безденежье. Рита восприняла новость с не совсем приятным для себя облегчением – всё-таки маму она любила и испытывала угрызения совести за то, что так отдалилась от неё после смерти отца. Но встречать Новый год в убогой общежитской комнате, слушая деревенские «свежие» новости? Нет, лучше уж пойти на городскую площадь, где будет ёлка, музыка, фейерверк и весь соответствующий празднику антураж!

Правда, провести новогоднюю ночь в гордом одиночестве Рите не пришлось, потому что в дело, как это часто бывает, вмешался Его Величество Случай.

Утром тридцать первого заканчивалась смена Нины Константиновны. Рита собралась сходить в магазин за хлебом и встретила её в опустевшем коридоре общежития уже одетую в серое драповое пальто и покряхтывающую под тяжестью двух объёмистых пакетов, заполненных продуктами.

– Тёть Нин, да вы как же всё это до дома донесёте? – неподдельное удивление остановило девушку на полпути.

– Да вот, нахватала, как будто сорок человек в гости жду, – Нина Константиновна и говорила с трудом, словно груз покупок давил на горло.

Недолго думая, Рита подхватила из её руки один из пакетов и непривычным для себя покровительственным тоном сказала:

– Пойдёмте, я вас до остановки провожу.

По дороге они разговорились, и тётя Нина, незаметно для девушки, выпытала всё, что было у неё на душе. От природы будучи оптимистом, сама Нина Константиновна воспринимала своё одиночество как благо, но жизнь подбрасывала редкую возможность в кои-то веки почувствовать себя добрым Дедом Морозом, великодушно раздающим подарки, и идея пришла сама собой:

– Давай-ка, доченька, поехали ко мне, нечего тебе в пустом общежитии одной ночевать, сейчас всякое случается – новости слушать жутко.

«Всё что могло, уже случилось», – подумала Рита, а вслух обрадовано произнесла:

– Если я вам не помешаю, то с удовольствием поеду!

– Да кому ты помешать можешь? Девочка моя, я уже много лет на пару с телевизором все праздники отмечаю! И раздумывать нечего, вон, как раз «пятёрка» идёт.

Желание встретить Новый год в уютной тёплой квартире пересилило нерешительность, и Рита уверенно шагнула на подножку трамвая.

Уже через час обе женщины, молодая и пожилая, мило болтали на кухне, с воодушевлением готовясь к пиршеству. Посторонний человек, глядя на них, с уверенностью сказал бы, что это мать с дочерью привычно занимаются подготовкой к семейному торжеству. Рита, в благодарность за доброту тёти Нины, старалась как никогда – нарезала и украшала всевозможные салатики, лепила крохотные, идеально ровные пельмешки, до блеска натирала высокие поющие на разные голоса бокалы, чем окончательно влюбила в себя общежитскую вахтёршу.

К одиннадцати праздничный стол был накрыт, сверкающий хрусталь важно застыл в ожидании торжественной минуты, а с экрана телевизора, как из рога изобилия, посыпались поздравления. Нина Константиновна, с задумчивой улыбкой на лице, поправляла стоящие на книжной полке старые фотографии. Рита, по-домашнему подобрав под себя ноги, уютно устроилась в кресле и, наконец, отважилась задать давно мучивший её вопрос:

– Тёть Нин, как так получилось, что вы совсем одна живёте?

На секунду руки женщины остановились, потом она неспешно, словно о чём-то раздумывала, закончила свою работу, также неторопливо подошла к дивану и села невдалеке от кресла, где замерла в ожидании ответа Рита.

– Судьба, девочка моя, судьба, наверное… – взгляд её устремился к фотографиям, к которым только что бережно прикасались пальцы, и, обращаясь то ли к Рите, то ли к чёрно-белым снимкам, Нина Константиновна поведала свою нерадостную историю.

– Квартиру эту мои родители получили уже лет сорок тому назад, я ещё школьницей была. Они оба строители, отец на кране, а мать маляром работала, семья небольшая, я – единственный ребёнок, вот и дали двухкомнатную в новостройке. Жили мы неплохо, не помню, чтобы ссорились… В школе с учёбой у меня тоже проблем не было, в общем, хлопот родителям я не доставляла.

В соседнюю квартиру долго почему-то никого не заселяли, а потом Максимовы туда въехали – интеллигенция до мозга костей, профессора в каком-то там поколении. Я с их дочкой Люськой, ну, вернее, с Людмилой, быстро подружилась, потому, как в один класс попали учиться. В школу вместе идём, со школы вместе, уроки вдвоём веселее делать, родители и её и мои целый день на работе, так мы и поедим то у них, то у нас – сами себе хозяйки.

Окончили школу, поступили в институт, как и положено подругам, на один и тот же факультет, на математический. Она – потому что родители потомственные математики, а я – за компанию. Родителям моим хотелось, чтобы единственная дочь высшее образование имела, а какое – не важно. (Рита с удивлением взглянула на тётю Нину – совсем не вписывалась та в образ математика)

Вот в институте-то и познакомились мы с Димкой Новиковым. Красивый был, остроумный, без шуток часу не мог прожить, короче, звезда всего факультета. Добрая половина девчонок по нему сохла. Уж, за что он нас с Люськой выбрал, не знаю. Только стали мы дружить втроём почти с самого начала учёбы.

Как дружили? – Нина Константиновна задумалась, как будто свой же вопрос поставил её в тупик. – Да как все в те годы – в кино бегали, в библиотеке вместе сидели, в подъезде, вон, на подоконнике допоздна хохотали. Влюбилась я в него по уши. Почему-то казалось мне, что именно на меня он больше внимания обращает, какое-то душевное родство с ним ощущала, а может, просто сама это себе в голову вбила… Признаться в любви ему, конечно же, не могла. Что ты, гордость! Ждала, пока сам догадается! Вот и догадался… Не знаю, когда они с Люськой вдвоём встречаться ещё успевали, но однажды прибегает она ко мне радостная такая, светится вся, и прямо с порога новость свою вылепила – выхожу, мол, за Димку замуж, потому как беременная… – Нина Константиновна замолчала, вздохнула, словно заново переживала события, давно ушедшие в прошлое, потом медленно обвела невидящим взглядом нарядный аппетитный стол и с горечью в голосе продолжила, – Словно оборвалось что-то тогда во мне… Поняла, что не просто влюбилась я в Димку, а по-настоящему, серьёзно полюбила, и нет для меня никого дороже в этом мире… Родители тогда как раз целыми неделями дома не появлялись (какая-то стройка большая в пригороде началась), вот я в одиночестве наревелась и приняла сама для себя решение – о любви своей ему не скажу – поздно, только унижаться, если с Люськой поссорюсь – значит и его больше не видеть, а это тоже мне было не по силам. Пусть, думаю, остаётся все, как есть, любила безответно – и дальше любить буду…

А тут – горе, я и про любовь-то думать забыла! На стройке в бытовке баллон газовый взорвался, отца сразу… а мама ещё две недели в больнице умирала. Я – девчонка совсем, восемнадцать лет, родственников никого нет… И похороны устраивать, и за мамой в больнице ходить, как выдержала тогда, сама не понимаю!

Пока в себя от этого ужаса пришла, Люська с Димой уже расписались, и он к ним жить перешёл (его родители то ли на Камчатке, то ли в Норильске жили). Мне, конечно, институт пришлось бросить, нужно было на хлеб зарабатывать. Устроилась я в общежитие вахтёром, вот всю жизнь и сижу на посту.

У Новиковых вскоре девочка родилась – Танюшкой назвали – так Люська даже в декретном сидеть не стала. Родители-профессора няню наняли, а она дальше в институте училась. Димка повозмущался маленько, что, мол, не годится ребёнку с чужим человеком расти, но разве против большинства пойдёшь? Я так и общалась с ними, иногда даже с Танечкой оставалась в выходной. Чувство моё куда-то глубоко запряталось… А уйти совсем? Да оно и сейчас никуда не ушло…

Димка быстро в гору пошёл – ещё тридцати не было, а он уже кандидатскую защитил. Людмила в другом институте на кафедре пристроилась. И жили они вроде неплохо. Сломалось всё после того, как Сережа родился. Танюшка тогда в школу ходила, разница большая у них в возрасте. Дима так обрадовался рождению сына, думал, что и Люська теперь семье больше времени отдавать будет, а она снова няню наняла… Ссориться не ссорились, но стал он всё больше на работе задерживаться. А потом внезапно уехал в Америку на работу (хорошие-то специалисты везде нужны!), и аспирантку свою с собой прихватил, видимо давно уже любовь крутили. Через пару лет капитально там устроился и Танюшку к себе забрал.