Кровь отверженных - Карин Слотер

Сара смотрела на него молча: боялась заговорить.

– Вот чего я хочу, Сара, – сказал он. – Я не думал о том, что ты…

Она остановила его предупреждающим жестом руки. На лестнице послышались шаги. Спускались двое. Сара вошла в свой кабинет, на ходу утирая глаза. Вытащила из коробки на столе бумажный платок, высморкалась. Медленно сосчитала до пяти и взяла себя в руки.

Обернувшись, увидела в помещении морга детектива Лену Адамс и Брэда Стивенса. Они стояли рядом с Джеффри. Судя по лицу, тот сумел спрятать свои чувства. Все трое держали руки за спиной – обычная поза полицейских на месте происшествия: так они избегают случайного контакта с вещественными доказательствами. В этот момент Сара ненавидела их всех, даже Брэда Стивенса, который за всю жизнь и мухи не обидел.

– Здравствуйте, доктор Линтон, – сказал Брэд.

Он снял фуражку, когда Сара вышла из кабинета. Лицо Брэда было бледнее обычного, и в глазах его стояли слезы.

– Будьте добры… – начала Сара и остановилась, откашлялась и продолжила: – Будьте добры, пойдите наверх и принесите мне несколько простыней. Четыре простыни.

На самом деле Саре не нужны были простыни, но Брэд совсем недавно был одним из ее пациентов. Ей все еще хотелось защитить его.

Брэд улыбнулся. Он обрадовался, что ему есть что делать.

– Да, мэм.

После того как он ушел, Лена деловито спросила:

– Вы уже закончили с ребенком?

Ответил Джеффри:

– Да.

Хотя он тут был и ни при чем.

Он заметил на столе отчет о вскрытии и взял его. Сара промолчала, когда он вынул из нагрудного кармана ручку и поставил внизу документа свою подпись. Сара нарушила правила, сделав вскрытие без свидетелей.

– Девушка в холодильном отделении? – спросила Лена и пошла к двери.

Походка у нее была непринужденная, словно то, что произошло, было обычным делом. Сара знала, что недавно Лена попала в жуткую переделку, но тем не менее злилась из-за такого ее поведения.

– Здесь? – спросила Лена, взявшись рукой за дверь.

Сара, не сходя с места, кивнула. Джеффри пошел помочь Лене, и Сара застегнула молнию на мешке с ребенком. Сердце стучало, словно барабан, когда Лена и Джеффри вывезли на каталке тело Дженни Уивер. Возле стола они остановили каталку, ожидая, когда Сара откроет тело. Она этого не сделала, тогда Джеффри начал сдергивать большой черный мешок. Сара отвернулась, когда он взялся рукой за голову трупа. Он пошел к холодильнику, свободные концы мешка волочились по полу.

Лена демонстративно взглянула на часы. Саре хотелось дать ей пощечину, но вместо этого она подошла к металлическому шкафу, стоявшему возле раковины. Сара открыла стерильный пакет, надела халат, посмотрела через плечо в сторону холодильного отделения, не понимая, что там делает Джеффри. Сара помогала Лене переложить тело на стол, когда он наконец-то появился.

– Пусти, – сказал он и занял место Лены.

Вместе с Сарой они переложили тело Дженни Уивер на белый фарфоровый секционный стол. Уивер была крупной девочкой, и поддерживающее устройство в изголовье стола задрожало, когда ее уложили на место.

Сара уложила под шею трупа черную подкладку. Постаралась думать о себе как о коронере, а не как о педиатре, заботившемся о здоровье девочки. За десять лет работы в морге у нее было лишь четыре случая, когда она знала усопших. Дженни Уивер стала первой жертвой, бывшей к тому же ее пациенткой.

Сара прикатила столик со стерильными инструментами. Уверилась, что у нее есть все, что нужно. Рядом со столом стояли большие весы для взвешивания органов. У ножной секции установила таз с инструментами для разделения тканей. Сам стол был вогнутым, с высокими бортами, чтобы с него ничего не падало.

Карлос, ассистент Сары, накрыл тело Дженни Уивер белой простыней. В том месте, где ткань соприкасалась с горлом, расплылось красное пятно. Сара позволила Карлосу заняться Дженни, пока сама работала с ребенком. Ассистент сделал рентгеновский снимок и подготовил Дженни к вскрытию. Сара все это время понапрасну старалась привести тельце ребенка в должный вид. Возможно, Карлос удивился, когда Сара приказала ему идти домой, однако не подал виду и подчинился.

Сара опустила простыню чуть выше груди девочки. Чистой рану не назовешь: правая сторона шеи разворочена. Из черной крови выступали хрящи и кости.

Сара подошла к висевшему на стене проектору и включила его. Свет замигал – появился рентгеновский снимок, сделанный Карлосом.

Она внимательно вгляделась, поначалу не понимая, что видит. Проверила имя в истории болезни, прежде чем сообщить о своих находках.

– Вы видите здесь слабые следы перелома у левой плечевой кости. Этот перелом случился по крайней мере год назад. Перелом не типичный, особенно для человека не спортивного типа. Полагаю, он произошел в результате избиения.

– Ты ее тогда лечила? – спросил Джеффри.

– Конечно нет, – ответила Сара. – Я бы тогда об этом доложила. Да и любой другой врач немедленно бы об этом сообщил.

– Ну-ну, – сказал Джеффри и поднял руки.

Должно быть, сама того не заметив, она ответила слишком резко. Вот и Лена проявила вдруг повышенный интерес к полу.

Сара вернулась к рентгеновскому снимку.

– Есть также след от травмы вокруг реберных хрящей.

Она указала на снимок грудной клетки.

– Возле грудины имеется след, который мог произойти от сильного толчка.

Сара задумалась: может, Дженни обращалась с этим к другому врачу. Но и самый неопытный врач должен был понять, что такая травма наводит на невеселые размышления.

– Думаю, человек, который сделал это, был ростом выше ее. А травма недавняя.

Сара вставила в проектор новый диапозитив. Скрестив на груди руки, изучила снимок.

– Это – тазовый пояс, – объяснила она. – Обратите внимание на слабую линию вот здесь, на седалищной кости. Это означает травматическое давление на лобковую кость. Так называемый усталостный перелом.

– Усталость от чего? – спросил Джеффри.

Сара удивилась, когда Лена ответила на вопрос.

– Ее изнасиловали, – сказала Лена таким тоном, каким она могла бы объявить, что у девочки голубые глаза. – Было совершено грубое насилие. Верно?

Сара кивнула и хотела сказать что-то еще, когда услышала на лестнице шаги. По резвости шагов поняла, что вернулся Брэд.

– Вот и я, – объявил Брэд, входя в дверь.

Он держал в руках охапку простыней.

Сара остановила его вопросом:

– А наволочки принес?

– Ох, – удивленно сказал Брэд и покачал головой. – Нет, извините.

– Думаю, они на верхнем этаже, – сказала Сара. – Принеси не меньше четырех.

– Да, мэм, – ответил он и положил простыни на стол возле дверей.

Лена скрестила руки, когда он ушел.

– Ему не меньше двенадцати, – сказала она.

Теперь Джеффри впервые обратился к Лене, с тех пор как она вошла в морг. Совершенно не в своем стиле бросил:

– Заткнись.

Лена покраснела, но промолчала. Ей это тоже не было свойственно.

– Травмы на груди можно было вытерпеть только с «тайленолом», – прокомментировала Сара. – Раны на тазовом поясе зажили сами собой. Понятно теперь, почему в последнее время она набрала вес. Ей трудно было двигаться.

– Думаешь, ее избивал бойфренд? – спросил Джеффри.

– Во всяком случае, кто-то избивал.

Сара снова посмотрела на снимки, чтобы ничего не пропустить. Все это время, принимая в кабинете Дженни Уивер, Сара не подозревала, что девочку кто-то избивает. Как она умудрилась скрывать это? Почему Сара ничего не знала? Само собой, когда она жаловалась на больное горло, Сара не посылала ее сделать рентген. Дженни не снимала одежду во время осмотра. Девочки-подростки очень застенчивы, и Сара всегда совала стетоскоп под рубашку Дженни, чтобы послушать ее сердце и легкие.

Сара подошла к столу для дальнейшего осмотра. Ее руки слегка тряслись, когда она отодвинула простыню. Сара так старалась усмирить дрожь, что не заметила, что́ обнажает.

– Черт возьми! – воскликнула Лена и тихонько присвистнула.

На этот раз Джеффри ее не упрекнул, и Сара поняла, почему. На теле девочки были маленькие порезы, больше всего – на руках и ногах. Раны были на разной стадии заживления, но некоторые были сделаны совсем недавно.

– В чем дело? – спросил Джеффри. – Почему она старалась убить себя?

Сара смотрела на следы на коже. Ни одного такого не было на запястье или в местах, которые могли заметить окружающие. По крайней мере, стало понятно, почему девочка жарким летом носила рубашку с длинными рукавами. Узкие ряды очень глубоких порезов шли по левому запястью Дженни. Они начинались примерно в трех дюймах от запястья. Темнота шрамов говорила о том, что раны были обычным делом. Порезы на ногах были гораздо глубже и скрещивались друг с другом. Более глубокие порезы шли от колена к бедру. Девочка нанесла их себе сама.