На запад от солнца - Эдгар Пенгборн

Здесь невероятно тихо. Даже на Земле джунгли наполнены звуками птиц и насекомых… Он заснул.

Когда Райт разбудил Пола, было темно.

— У нас гость.

Тьма имела розоватый оттенок, но не закат был тому причиной. Планета имела две луны, вспомнил Пол, одну большую, белую и далекую, вторую красную и поближе. Может, взошла красная луна? Он посмотрел в полуоткрытую дверь, удивляясь, почему не боится, и увидел что-то бледное, большое, действительно освещенное красноватым светом луны. Существо покачивалось на ногах, подобных колоннам. Похоже, оно прислушивалось. Или принюхивалось, уловив в воздухе необычные запахи. А еще на черном бархате ночи, подобно сапфирам, были разбросаны сверкающие синие точки. Они двигались, исчезали и появлялись вновь.

— Синие светляки, — шепнула Дороти. — Синие светляки, вот и все.

Пол почувствовал, что она сдерживает дыхание, и сам подавил глупый смешок. «Мы бы обошлись и без белого слона».

Молочно-белая туша девяти-десяти футов высотой в холке, морда как у тапира, черные бивни, загнутые вниз круче, чем у земного слона. Подвижные уши шевелились, изучая ночь. У основания шеи животного имелся овальный горб. Животное стояло мордой к людям. Оно нагнуло ветку и принялось жевать листья, время от времени роняя веточки. В молчании оно стало постепенно удаляться, задумчиво жуя на ходу с умиротворенным похрапыванием.

Райт прошептал:

— Планета Люцифер не востребовала нас.

— Пол… я выходила наружу на минутку, пока вы спали. Почва твердая. Запах — цветы, наверное — напомнил мне запах красного жасмина.

— Я тоже выйду.

— Нет, только не сейчас, когда это животное…

— Похоже, мы ему не мешаем. Я не буду отходить далеко.

Пол знал, что Дороти пойдет с ним. Ощутив землю под ногами — почти забытое ощущение — он обернулся, чтобы помочь Дороти спуститься. Ее темные глаза сверкали в лунном свете, как бриллианты.

Это могла быть ночь в любом из миров Галактики. Сплетение ветвей над головой, звезды в прорехах листвы, красная луна за облачной вуалью. Синие светляки…

Но где-то плакал ребенок. Едва слышный издалека, то пропадая, то возвращаясь, плач говорил о тоске, горе и одиночестве. Водопад? Ветер в верхушках деревьев? Но деревья стояли тихо, а звук был слишком похож на голос живого существа. Дороти пробормотала:

— Он плачет так с того момента, как взошла луна.

Она прижалась к Полу.

— Знаешь, я могу сказать о тебе только одно: ты не испугана.

— Не испугана, Пол?

— Нет.

— Но обещай, что никогда не покинешь меня, Адам.

3

То был рассвет: видение, встающее из тьмы. Все голоса леса слились в одну мелодию, могучим крещендо встречая новый день. Пол наблюдал, как листва меняет цвета и оттенки — от черного к серому, и затем к дивному красновато-зеленому, в котором зеленого все-таки было больше. Деревья были старыми, кряжистыми, их могучие стволы имели зеленую или пурпурно-коричневую окраску. По мере того, как светлело, стало возможным различить, что являют собой призраки в самых дальних затененных местах. Это оказались деревья с густыми кронами и белыми стволами, напоминающими незабвенные березы Нью-Хемпшира. Под ногами Пол чувствовал слой перегноя, который, возможно, образовывался здесь тысячу лет. Пол нагнулся и поковырял почву ножом. Его действия извлекли на свет белого червяка, который принялся извиваться, словно в предсмертных конвульсиях.

Повсюду в изобилии росли лианы с фиолетовыми и пурпурными листьями. Они карабкались наверх по своим растительным собратьям в жадном стремлении получить побольше солнечных лучей. Пол ощутил в них немую жестокость, всепобеждающую страсть к неограниченному росту. Забавно, что именно их гибкие и прочные плети, похоже, спасли шлюпку, не дав ей разбиться.

За ночь гравитация Люцифера стала привычной. Крепко сбитое тело Пола приняло новые условия и нашло в них источник новых удовольствий, ибо они наконец востребовали те силы, что копились в Поле тридцать семь лет. Тридцать семь лет — и восхитительное ощущение собственной силы и молодости!

Один из тихих, но настойчивых голосов был совсем близко. Пол обошел вокруг шлюпки, где все еще спали Райт и Дороти. Левое крыло, отделившись от корпуса, расщепило соседнее дерево, засыпав все вокруг ветками. Голос исходил от коричневой шишки, которая свисала вниз головой в двадцати футах от земли. Тело существа было не больше, чем у воробья. Крылья были сложены, как у летучей мыши. Под взглядом Пола оно расправило крылья, потрепыхало ими и успокоилось. Голова и уши напоминали мышиные, шея была длинная, с наростом у основания. Горло пульсировало при каждом крике. У ног Пола лежало нечто, похожее на гнездо иволги, прикрепленное к суку, который был отломан от дерева. Из гнезда выпали три малыша. Один не был покалечен, но все три были мертвы — уродливые безволосые создания. «Простите нас… за наше первое деяние на Люцифере». Существо-родитель опять задергало крыльями, когда Пол взял в руки одного из малышей.

Однако пронзительный плач крылатой зверушки над разоренным гнездом не был тем, который они с Дороти слышали в ночи. Тот плач все еще продолжался, когда Пол выскользнул из шлюпки, чтобы встретить рассвет, но к настоящему моменту уже умолк — и Пол не заметил, когда именно. Тот плач был совсем другим и явно очень далеким…

Пол постарался осмотреть мертвых детенышей, как его учил Сирс Олифант. Два были безнадежно искалечены. Пол выкопал ямку в перегное, опустил их туда и засыпал землей, размышляя над человеческими странностями. Что заставило его совершить это действие, которое ничего не значило в глазах безутешного существа, наблюдающего за ним с дерева? Третьего зверька вместе с гнездом Пол отнес ко входу в шлюпку — там было светлее.

Семь пальцев передней конечности с натянутой между ними перепонкой образовывали крыло. Пальцы задних конечностей делились следующим образом: на трех крепилось крыло, четыре оставшихся срослись в крошечную ступню, на которой имелись присоски. Пол покачал на ладони маленькое тельце, вспоминая историю, которую рассказал Райт, когда они еще только садились в шлюпку на корабле. Капитан Дженсен, когда они с Райтом попивали шерри в космопорту в ожидании старта, попытался взглянуть на их предприятие с точки зрения вечности. Он сказал тогда, что ему нравятся философские аспекты конвертора «Арго» — куда его собственное тело отправилось так неожиданно скоро после этого разговора. Спустя одиннадцать лет Райт прокомментировал слова покойного капитана таким образом: «Любая жизнь есть по сути каннибализм, будь она сколь угодно великодушной. Мы и по сей день едим динозавров». Он говорил что-то еще, но Пол не запомнил. Итак, люди одиннадцать лет летели сквозь пространство, прилетели и убили трех детенышей. «Но мы же не замышляли зла…»