В медовой ловушке - Диана Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь отворилась, и Франческо обернулся. Лучше уж игнорировать чувства, роящиеся в груди.
Беатрис Мэйбери переоделась в твидовую юбку и трикотажную двойку неопределенного цвета. Ее длинная коса обрамляла голову, как корона.
– Синьора, ваш муж дома? Мне бы хотелось поговорить с вами обоими. – И выяснить все раз и навсегда. Без споров.
– Я…
Беатрис собиралась укорить дочь. За то, что та с каменным лицом сидела на стуле, даже не предложив гостю кофе. Да что там, она даже не попросила его присесть! Но, взглянув на Анну, женщина передумала. Она лишь кивнула и тихо вышла из кухни.
– Не нужно впутывать сюда моих родителей! – отрезала Анна. – Они тебя совсем не знают.
– Я знаком с твоим отцом, – заявил Франческо. – Забыла?
Как могла она забыть? Франческо провел некоторое время в этом доме, сочиняя ту записку.
– Удивлена, что ты напоминаешь мне об этом! – вскрикнула она в ярости.
Как он может так спокойно говорить о своем поступке и даже не стыдиться этого!
Анна убрала с лица выбившуюся прядь и заявила:
– Я пытаюсь объяснить – если ты, наконец, заткнешься и послушаешь, – что родителям неизвестно, кто отец моего ребенка. Никто этого не знает. А так как ничего после разговора с ними не изменится, можешь уходить прямо сейчас!
Ожидая, что Франческо развернется на каблуках своих дорогих туфель и уйдет, Анна откинулась на спинку стула, чувствуя легкое головокружение. Он не сводил с нее глаз.
– Просто уйди, – прошептала Анна, но было уже поздно.
Отец вошел в кухню в сопровождении любопытствующей матери.
– Какой сюрприз! – мгновенно собрался он.
Анна заметила, как отец изобразил на лице улыбку, потирая руки.
Это всего лишь игра, заключила Анна, уловив неловкость в улыбке и неодобрение в глазах. Она видела удивление, такое же, верно, как тогда, когда Франческо передал его дочери записку все эти месяцы назад.
– Присядем.
Типично! Он, тот, кто должен слушать, заговорил. И говорил так, будто находился у себя дома, а не ворвался сюда непрошеным гостем.
Отец сидел, понуро опустив голову, мама суетилась, готовя кофе. Франческо вежливо отказался от напитка. В его глазах отражалось нетерпение.
Анна медленно встала, развернула свой стул к столу и снова села.
Напротив нее отец лишь чуть-чуть приподнял голову. Он выглядел как-то странно, чего Анна никак не могла объяснить. Обычно он легко сходился с людьми, был веселым и полным энтузиазма. Даже самые отъявленные пессимисты верили, что энергичный Уильям Мэйбери переживет то, что он называл «временные трудности», и все будет хорошо.
Так что же такого в этом итальянце, что отец словно не в своей тарелке? Ему надо бы указать Франческо Мастроянни на дверь. Ведь он знает, как тот обошелся с его дочерью.
…Однажды Анна нашла своего отца в теплице, которую тот строил из деревянных планок и полиэтилена.
– Пап, в отпуске я познакомилась с фантастическим итальянцем – Франческо. Я с ума по нему схожу! И, хоть это и невероятно, он разделяет мои чувства! Он только что звонил. Он приехал в Англию, чтобы увидеть меня. Франческо приедет сегодня вечером. Но меня не будет. Я обслуживаю вечер. Пока я не вернусь, помоги ему почувствовать себя как дома, хорошо? И не надоедай ему со своей безумной идеей сафари-парка!
Анна и не скрывала того, как она счастлива и влюблена…
И вот теперь, когда отец знал, как поступил Франческо, он не мог возразить и словом в своем собственном доме. Вступиться за дочь и указать бессердечному дьяволу на дверь! Значит, это сделает она! – Ну? Если тебе есть что сказать, говори. Нам здесь есть чем заняться.
Франческо проигнорировал ее. Подавшись вперед, положив на стол длинные тонкие пальцы, он обращался только к родителям Анны. Сама же Анна Мэйбери, женщина, которая однажды значила для него больше, чем сама жизнь, теперь была для него никем. Лишь той, кто носит его ребенка. Ее желания не имели никакого значения. И даже не рассматривались.
– Ваша дочь ждет ребенка от меня. Мы с ней познакомились на Истрии.
Франческо впился взглядом в Уильяма.
– Вам об этом, конечно же, известно. Я считаю, так как ваша дочь – мать моего ребенка, то и ответственность за нее теперь несу я.
– Еще чего! – воскликнула Анна.
Она хотела дать Франческо понять, что уже взрослая и сама несет за себя ответственность, но покраснела и умолкла, когда тот отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, обратившись к ее матери.
– Согласитесь, Беатрис – я ведь могу называть вас Беатрис? – неправильно для женщины на последних месяцах беременности работать целыми днями на кухне.
Франческо включил свое обаяние, и мама тут же купилась, заметила Анна. У женщины заблестели глаза, а губы расплылись в улыбке.
– Я сама говорила ей об этом тысячу раз. Анна слишком много работает, и это меня беспокоит. Она всегда была такой упрямой! С детства.
Ну спасибо, подумала Анна, стиснув зубы. Значит, маме не нравится, что она много работает? Но им нужны деньги, чтобы выжить. Об этом мама молчит…
– Итак, раз уж я несу за Анну ответственность, до рождения ребенка она будет жить в моей лондонской квартире. Я там не живу, но моя чудесная экономка и ее муж будут выполнять все ее прихоти. За ней будет обеспечен необходимый уход. Когда придет время, ее положат в частную клинику. А после рождения ребенка – он перевел взгляде матери на отца Анны – я встречусь с адвокатами, чтобы создать трастовый фонд на воспитание ребенка, его образование и будущее.
Не выдержав, Анна вскочила.
– Хватит! Я никуда с тобой не поеду. Мне не нужны твои деньги. Я вообще не хочу больше ни видеть, ни слышать тебя!
Анна была в ярости, когда поднималась в свою комнату. Как посмел Франческо явиться сюда и устанавливать свои порядки?! Что он о себе возомнил?
Их мимолетный, к тому же не имеющий для него значения роман привел к неожиданным результатам, о которых он, очевидно, жалеет. Но это не значит, что он имеет право на ребенка. Он потерял его, когда выбросил Анну из своей жизни.
Она вошла в свою спальню и, опустившись на кровать, сосредоточилась на том, что должна сделать сегодня. Забрать машину. Купить продукты. Заплатить отцу Ника за аккумулятор. Позвонить Китти Бейтс, чтобы уточнить количество гостей, ожидаемых на день рождения ее сына во вторник. Связаться с Цисси и убедиться, что она сможет помочь. Обычно Анна одна справлялась на детских праздниках, но сейчас боялась, что ей понадобится помощь. Слишком много сил было отдано…
Анна закуталась в плед, с трудом сдерживая слезы. Мысли о Цисси возродили воспоминания, которых она не желала…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Наконец-то покой! Анна растянулась на гальке, подставляя солнышку бледное тело. Благословение! Все, что она слышала об Италии, и в подметки не годилось тому, что предстало ее глазам, когда девушка оказалась на побережье.
