Месть мажора (СИ) - Фарди Кира

– О боже! – шепчу себе под нос.

«Неужели Матвей созрел?» – крутится в голове мысль о другом. Давно жду от него предложение, устала от расспросов подруг, укоризненных взглядов мамы.

– Нравится?

Матвей широко улыбается, а я смотрю на него влюбленными глазами и не понимаю, как, за какие заслуги мне достался такой потрясающий человек, молодой врач с большим потенциалом. Буквально на днях его приняли на работу в элитный медицинский центр – дочернее предприятие холдинга «Альфа-групп», а значит, впереди его ждет блестящее будущее.

– Очень, – голос внезапно сипит и дрожит от волнения.

– Иди ко мне, Ариша.

Теплые руки обнимают меня. Матвей берет пальцами мой подбородок, заглядывает в глаза, словно спрашивает разрешения, и я таю, проваливаюсь в расплавленный мед его взгляда, привстаю на цыпочках и отдаюсь во власть таких манящих и желанных губ.

Нежный и ласковый поцелуй становится все более страстным, я чувствую желание Матвея, жар разливается и по моей коже.

– Я хочу тебя, – горячий шепот опаляет мочку уха.

– Не болтай!

Толкаю его в грудь, и мы, смеясь, падаем на кровать. Лепестки роз взмывают в воздух, кружатся и летят на нас. Мы сдуваем их, передаем друг другу, растираем пальцами. В какой-то момент замираем, сдерживая хриплое дыхание, а потом начинаем целоваться, яростно, жадно. Наконец я отрываю от Матвея свои губы, но он не останавливается, целует меня в шею, ниже…

– Погоди, не торопись, – уговариваю его, когда моя футболка падает на пол. – Это безрассудно, вещи, машина… Ой, что ты делаешь?

Джинсы уже валяются на полу. И как быстро! Я никогда не видела любимого таким страстным, нетерпеливым, его желание отзывается в каждой клеточке моего тела.

– Потом, все потом, – бормочет он.

Он вскакивает, сдергивает с себя рубашку, расстегивает ремень.

– Матвей! Давай подождем. Еще не вечер.

– Я понимаю, – он плюхается на кровать рядом. – Ни одного больше слова, Ариш.

Его губы начинают преследовать меня везде, пока он срывает остатки одежды. У Матвея изумительный рот, он заставляет дрожать меня от одного случайного касания, а уж когда язык проникает в мой пупок…

– Матюша, нет, – я уже едва могу говорить, настолько сильно возбуждение.

– Мне нравится, – гортанно смеется любимый. – Скажи еще раз «нет».

Да, мой Матвей очень хороший любовник, от его ласк и поцелуев целый каскад иголочек рассыпается по всему телу, вместе с ним нарастает и напряжение, я проваливаюсь в нирвану, полностью отдаюсь моменту.

– Ты готова? – от хриплого голоса вздрагиваю.

– Еще чуть-чуть, любимый.

– Больше не могу, прости.

– Нет…

Матвей несколько раз дергается и замирает.

– Хорош-о-о-о! – на выдохе тянет он.

– Нет…

Я дрожу от неудовлетворенного желания, но любимый быстро чмокает меня в лоб, откатывается и растягивается во всю длину кровати.

Поворачиваюсь на бок, сгибаю ноги в коленях и прижимаю к груди, от разочарования слезы закипают в глазах.

– Ну, не обижайся, Ариша, – Матвей целует меня в шею. – Ты сегодня такая сладкая, что мой жеребец не удержался в узде.

– Ничего страшного, – выдыхаю я на шутку, хотя в душе зреет обида.

Не первый раз оставляет Матвей меня неудовлетворенной, давно замечаю за ним вспышки эгоизма. Но что поделать? Он не со зла, просто всю жизнь его, единственного сына в семье, баловали, ставили на пьедестал. Мать и сейчас пылинки с него сдувает, ревнует даже ко мне, считает недостойной ее драгоценного ребенка.

Напряжение постепенно спадает, чувствую, что замерзаю, тяну на себя покрывало.

– Ты полежи немного, – оживляется Матвей. – Я в душ, а потом мясом займусь.

Я кладу голову на подушку и устраиваюсь уютно под одеялом. Сегодня замечательный день, годовщина наших отношений, не тот момент, чтобы нянчить обиду. Подумаешь, не получился оргазм! Это такая мелочь! Зато какой сюрприз мне устроил любимый!

Устраиваюсь поудобнее. Я вообще не помню плохого. Все, что связано с Матвеем, для меня священно. Он мой любимый, самый важный после мамы человек в жизни, свет в окне…

Глава 5. Эрик

Гостей набивается целый дом. Здесь бизнесмены, депутаты, большие боссы больших компаний. Они важно прохаживаются по залу, здороваются друг с другом, перекидываются словами. Их жены тоже сбиваются в кучки. То и дело слышатся восторженные возгласы. Шуршат шелка, сверкают бриллианты.

Богато, помпезно, уродливо…

Я стою у рояля, на котором иногда музицирует мачеха, и выглядываю семейство будущей жены. С Наташкой Соколовой знаком давно, мы всегда были на ножах. В душе теплится надежда, что и ей этот договорной брак, как собаке пятая лапа. Вдруг к ее желаниям прислушиваются родители!

Как только Соколовы показываются в гостиной, хватаю Наташку и тяну в сторону.

– Соколова, Соколова, Соколова, – напеваю ей. – Ты нужна мне снова, нужна мне снова. Ля-ля-ля, придумать больше не могу.

– Чего тебе, Метла? – сразу ощетинивается она, называя меня детским прозвищем от фамилии Метельский.

Наташка смотрит подозрительно, какой гадости от меня ждать. В детстве мы всегда воевали, в юности – соперничали. Потом Наташка улетела учиться в Америку, а я прожигал жизнь в своей стране. И вот снова встретились.

Оцениваю ее взглядом.

Красивая, высокая, в каждом движении чувствуется воспитание и порода. Ее немного раскосые глаза блестят и, кажется, будто наполняются непролитыми слезами. Загадочный взгляд, легкая улыбка, грациозный наклон головы выражают одухотворенность.

Наташка – настоящая светская львица, хорошая партия для любого мажора.

Но не для меня. Я свой выбор уже сделал.

Беру у официанта бокалы с шампанским, один протягиваю ей.

– Натаха, слышала, родичи хотят нас поженить.

– Раз хотят, значит скоро будет помолвка.

– Ты согласна? – делаю неприятное для себя открытие.

– А меня разве кто-то спрашивал? В нашей среде брак – это бизнес.

– Вот! – чокаюсь с ней, нежный звон богемского хрусталя ласкает уши. – Неужели не хочешь свободы?

– Ты о чем? – Наташка подозрительно косится на меня фиалковыми глазами, наверняка линзы нацепила.

– У меня любимая есть.

– А-а-а, и что?

Соколова мрачнеет, улыбка сползает с лица. Отчего-то становится неуютно. Такое впечатление, что Наташка спит и видит себя моей женой.

– На всякий случай предупреждаю, на тебе не женюсь.

– Решай этот вопрос с родителями.

– И ты со своими поговори.

– Не буду.

– Почему?

– Я понимаю, как слияние наших компаний важно для бизнеса.

– Слушай, я не желаю жертвовать собой ради презренного злата.

– Вот как ты воспринимаешь наш договорной брак!

Я чуть не сплевываю с досады. Не думал, что Соколова такая упрямая. Ну, что даст ей эта свадьба? Все равно жить с ней не буду. Неужели не понимает, что не стерпится и не слюбится. Живой пример – мои родители. Мама всю жизнь страдала, болела и пряталась в своих апартаментах, отец менял любовниц, как перчатки, а потом привел в дом Глафиру. Как в таких условиях меня умудрились заделать, не понимаю.

Наташка надувает губы, сует мне в руку бокал и уходит. Смотрю ей вслед – всем хороша: фигурка просто отпад, ноги от ушей, плечи гордо развернуты, осанка королевы, – но мне нужна другая.

Что ж, раз никто не хочет договариваться по-хорошему, придется воевать. Поднимаю руку:

– Внимание! У меня есть объявление! Дорогая… – намеренно делаю паузу, жду, когда все меня услышат, – мамочка!

Гости дружно поднимают головы, приглашенный на вечер музыкальный квартет тоже затихает. Мачеха настороженно замирает с бокалом в руке: она постоянно ждет от меня подвоха. С тех пор, как она вошла в наш дом и до сегодняшнего дня, я ни минуты не давал ей покоя. Не могу смириться, что отец при больной жене привел в дом любовницу, которую позже сделал своей супругой.

Ненавижу их! Всеми фибрами души ненавижу! Потому и в компании работать не хочу. Видеть самодовольное лицо папаши нет ни сил, ни желания.