Когда он проснется - Фридрих Незнанский

У Маши в глазах застыл ужас.

– Нет! – снова повторила она. – Не надо в милицию. Я для вас все что хотите сделаю.

– Мне от тебя ничего не надо. Но имей в виду, что выхода у тебя всего два. Либо молчишь и я тебя в милицию сдаю, либо все рассказываешь и тогда, может быть, мы вместе подумаем, как тебе помочь. Не забывай, что я адвокат.

– А вы не врете?

Пришлось показать ей свое удостоверение.

Маша помолчала, потом вздохнула и начала свою историю. Начала она не слишком-то охотно, но потом, напившись глинтвейна, согревшись, Маша разговорилась. Язычок у нее оказался бойкий. Даже слишком бойкий.

«Ну, родилась я на Украине, в Бердичеве. Не слыхали? Есть такой городишко маленький и вонючий. От Киева минут сорок по железке, если на юго-запад ехать. Еще песенка есть такая «А поезд тихо ехал на Бердичев». Что-то там про чемоданчик… Городок скучный, весь засранный, грязный, вонючий… Короче, я, кажется, с самого момента, как родилась, не чаяла, когда оттуда выберусь.

Школу закончила, потом ПТУ при станкостроительном заводе. Почему при станкостроительном? Хер его знает. Потому что все в нашей семье там работают, на этом треклятом заводе. И папаша там работает, и мамаша, и тетки, и дедки. Трудовая династия, на фиг. И я бы, наверное, там работала всю свою жизнь, если бы, на мое счастье, не случился весь этот капец Советскому Союзу и промышленность не остановилась. Конечно, папаша заставил меня в ПТУ идти, он все надеется, что жизнь наладится и завод его любимый снова заработает. И будет он туда ходить, как раньше, с борщом в эмалированной миске на обед. На мебельный гарнитур откладывать… Только сильно надеюсь я, что этого не произойдет. Никогда. Тем более что папашку своего я всей душой ненавижу. Сколько себя помню, он вечно меня будто ненароком за задницу лапал. Его понять можно: мамка-то давно уже и на бабу не похожа, бесформенный студень в юбке, но я-то тут при чем? Ужасно противно было это терпеть, но потом как-то, когда я уже в компанию боевых девчонок вписалась, молча взяла его за руку и вывернула назад. Чуть не сломала, кажется. И папашка с тех пор свои выкрутасы бросил. Только смотрел на меня печально своими мутными от бухалова глазами. Ну и фиг с ним!

Вы на меня посмотрите, ну какая из меня станочница? Это ж курам на смех! Конечно, я на учебу в ПТУ сразу же забила и в основном по улицам с подружками шлендрала. Компашка у нас еще та была: Верка Кочерга, Светка Рваная – так ее прозвали потому, что в восьмом классе шпана из рабочих кварталов на пустырь затащила и там от души оттрахала. Потом в больнице все там зашивали ей. Маринка, Наташка, Милка с бельмом на глазу… Все уже вовсю по мужикам ходили, а вот я никак не давалась. То есть, конечно, если бы не компания наша, мне бы давно целку поломали, на танцульках, в подъезде, просто вечером на улице. У нас в городе это – раз плюнуть. Но то, что подружки у меня боевые оказались, это меня спасало. Они меня вроде как память о своем невинном детстве оберегали. Хотя хрен знает, что лучше… Может быть, если бы не это, не сидела бы я здесь.

А вообще, нас даже самые крутые парни побаивались. Мы, в натуре, как настоящие амазонки с собой ножи таскали, даже кастеты. В подвале отрабатывали приемы разные. Светка после того случая на карате записалась, целый год занималась, а потом этих парней из рабочих кварталов поодиночке подловила и… Нет, вы не подумайте. Без мокрухи. Да, один без глаза остался, другой без руки. Только с третьим она переборщила – позвоночник сломала, и он теперь прикован к постели. Так вот, нас Светка всех обучала, как настоящий сенсей. И между прочим, скоро мы всей премудрости научились. А потом и с ножом обращаться, и с оружием, какое могли достать.

Почему, вы спрашиваете, мы, как все остальные девчонки, себя не вели? То есть тихо-мирно, тут ляг, тут сядь, тут нагнись, тут рот открой, у нас в Бердичеве с этим лихо. А к девятнадцати годам, с тремя абортами, и одним выкидышем за спиной, и с трехмесячным пузом, замуж за первого попавшегося мудака выйти? Чтобы он потом всю жизнь бухой в жопу возвращался, а ты его, вонючего и грязного, после смены ублажай по ночам? А потом роди троих детей, хорошо еще, если не уродов от рождения, и к тридцати годам превратись в старуху? Так, что ли? Ну нет, это мне не надо. И моим девчонкам тоже не надо было. Поэтому чуть кто грязными лапами полезет, мы его – раз, ножичком по пальцам и коленом по яйцам. Чтоб знал! Так что нас всякая шпана сторонилась.

Ну а больше мы ничего такого не делали. Музыку в подвале слушали, приемы отрабатывали, железки тягали, болтали о том о сем. Ну девчонки иногда своих парней приводили – они у них как шелковые были. А иногда ночью на коммерческий киоск налет сделаем, так это у нас в городе в порядке вещей. Да и брали-то – пару сухаря, конфет, шоколаду и рулет с вареньем. Очень я сладкое люблю!

Ага, спасибо, очень вкусное у вас печенье.

А я все думала, как бы мне в Москву выбраться. Я один раз, еще в пятом классе, с экскурсией ездила. Очень мне ваш город понравился! Красная площадь, магазины огромные, все красиво, люди нарядные ходят, машины полированные, ненашенские. Хорошо! Только вот с родным Бердичевом все расстаться никак не могла. Я уже все варианты перебрала, но ничего так и не придумала. В институт не поступишь: я уже иностранка. На работу строителем или водителем троллейбуса, правда, можно устроиться. Но корячиться на стройплощадке тоже особенно не хотелось.

Так что со времени окончания ПТУ (по идее, меня, конечно, должны были выпи…ть еще с первого курса, но из уважения к нашей трудовой династии Пташуков держали и даже до диплома довели) у меня уже в голове навязчивая идея сложилась – хочу в Москву. Это как в книжке какой-то в школьной программе, так я ее, правда, и не прочитала, но эту фразу запомнила. Подруги все отговаривали – дескать, на хрена она тебе нужна, холодно, работы не найдешь. Черножопых полно. Ну а где их не полно, интересно? Говорили, поезжай в крайняк в Киев – тоже столица. Ну а по-моему, даже сравнивать нельзя. Конечно, Крещатик – это почти что улица Горького, но в остальном Киев – такая же провинция. Здесь совсем по-другому. Люди гораздо более воспитанные, вежливые, не то что наши грубияны.

Короче, я все обдумывала, как бы мне в столицу проникнуть, как выход вдруг нашелся сам собой. Есть у меня братишка родной, Петюня. На два года старше, но делово-ой! С пятнадцати лет на улице, в компаниях всяких. А куда их дорога из уличных компаний? Правильно, или в ЛТП, или в тюрьму, или в настоящую банду. У моего братишки в голове мозги были, и он выбрал третье. Правда, сначала он в армии отслужил, а потом по контракту где-то воевал. Но, вернувшись, начал новую жизнь.

Что тут с ним стало! Ну ни дать ни взять крутой чувак из американского фильма по видику. В кожаных куртках стал ходить, машину купил. Вся шпана в округе резко Петюню зауважала. Золотой браслет купил – это у них вроде знака, что, дескать, свой человек. Цепуру с палец толщиной стал носить. Мне тоже кое-что перепадало, из тряпок там, даже колечко с камешком раз подарил. Пистолет завел, причем даже ни от кого не прятал, почти открыто носил. Мы с ним в лес ездили стрелять из него. Он стреляет потрясающе, шесть пуль одна в одну посадить может. Он в свое время даже в секции по стрельбе занимался.

А? Н-нет, не этот. Другой пистолет. У него «Макаров» был. А про этот узнаете чуть позже.

Петюня стал ходить веселый, довольный жизнью. Видимо, хорошо у него дела шли. К тому же он еще и в какую-то партию вступил, значок с трезубцем носить стал. Так что он теперь никого не боялся. Милиция-то как только этот значок видит, сразу дорогу уступает.

Однако в последнее время я что-то замечать стала, что Петя мой погрустнел. Но совсем немного. Чуть-чуть.

Короче говоря, приходит ко мне как-то Петюня и говорит: «Поехали Маша со мной в Москву». У меня от радости даже поджилки затряслись. Зачем, спрашиваю. Он что-то такое рассказал, что, дескать, его в командировку отправляют и я ему как сопровождающая дама нужна. Ну, там, если в ресторан пойти или в бар. Эх, знала б я раньше…

Ну я, конечно, ни минуты не раздумывая, согласилась. Было это две недели назад.

Петя купил мне вещичек, вот эту шубу, платья, туфли. Доехали мы до Киева, там на самолет сели и в Москву прилетели.

Ух, какая я счастливая была! Гуляла вовсю, на Красную площадь пошла, потом в парк Горького. Вечерами мы с Петюней в рестораны ходили, в клубы ночные всякие. Он там свои какие-то дела решал, я не вникала. Хотя следовало бы, но это я только потом доперла. А жили мы на какой-то квартире съемной.

Ну короче, я так была рада и даже не заметила, что Петя день ото дня становится все грустнее и грустнее. Ну я-то на него не особенно смотрела, дура, а все со всякими кавалерами в ресторанах и клубах плясала. Никого не боялась, конечно: я за себя постоять могу. Да и Петюнчик рядом, если что. Он у меня здоровый, как Шварц, который негр. Шутка.