Пушистик разумный - Генри Пайпер

— Ну, что новенького? — спросил Герд.

— Час назад меня вызвал Джек. Они установили лабораторию и завезли для нее все оборудование. А еще они поставили для нас маленький одноэтажный домик. Джек показал мне его вид — довольно мило. Нам осталось только собрать вещи. Когда мы начнем собираться?

— Вечером, если хотим к ночи выбраться отсюда, — сказал Герд. — Или завтра после ленча, если хотим приятно провести время. Бен Рейнсфорд пригласил нас сегодня вечером.

Лина проголосовала за завтра.

— А как дела с госпиталем? — спросила она.

— Они без возражений дадут нам все, что мы попросим, — сказал Герд. Удивительно, но Научный Центр тоже.

— А я не удивляюсь, — сказал Панчо. — О новом правительстве ходит много сплетен. Но через пару недель мы станем их хозяевами. Как насчет ленча: пойдем сами или пошлем за ним?

— Давайте пошлем, — сказала Рут. — Мы составили список необходимого оборудования, а вы подскажете, если мы что-то упустили.

Панчо достал пачку сигарет, которая оказалась пустой.

— Эй, Лина! Со-джоссо-аки-кулить, — сказал он.

Ладно, это может быть медовым месяцем, правда, сумбурным, но забавным. К тому же Панчо и Лина начали интересоваться друг другом. Рут была довольна этим.

Главный судья Фредерик Пэндервис оперся локтями на стол и рассматривал троих облаченных в черное адвокатов, занятых в деле «Джон Доу, Ричард Роу и прочие, не объединенное добровольное общество против колониального правительства Заратуштры».

Первый, со стороны обвиняемого, был великаном. В нем было более шести футов роста и более двухсот фунтов веса. Его лицо с огромным носом скрывалось под пушистой бородой. Непокорная копна рыжих с проседью волос наводила на неуместную мысль о нимбе. Это был Густавус Адольфус Бранхард. До суда над Пушистиками он был известен главным образом способностью оправдывать явно виновных клиентов, удалью в большой игре и умением без видимого эффекта поглощать огромное количество виски. Пять дней назад он был назначен главным прокурором колонии Заратуштры.

Человек, стоящий возле него, мог бы показаться высоким, если бы он стоял рядом с кем-нибудь другим. Он был строен и элегантен. Тонкие аристократические черты его лица имели обычное полу-серьезное, полу-насмешливое выражение, словно жизнь для него была надоевшей шуткой, которую он слышал уже много раз. Это был Лесли Кумбес, главный адвокат Компании Заратуштры. Встав возле Бранхарда, он как бы давал понять, что поддерживает своего бывшего противника в деле «Люди против Хеллоуэя и Келлога».

Со стороны истцов был Хьюго Ингерманн. Судья Пэндервис пытался решительно подавить предубеждение против этого клиента. По его сведениям, по крайней мере семь раз за последние шесть лет Ингерманн представлял не совсем честных и порядочных людей. Возможно, это было восьмым случаем. Конечно, он являлся членом Адвокатуры только потому, что не было достаточных доказательств, дающих возможность лишить его прав адвоката, но тем не менее, он имел право стоять здесь и слушать.

— Вы требуете, чтобы колониальное правительство предоставило земли в общественное владение для поселения и использования их, а также учредило бы ведомство для регистрации исков на землю? — спросил он.

— Да, ваша честь. Я представляю истцов, — сказал Ингерманн. Он был ниже двух других адвокатов, полный с гладким розовощеким лицом и начинающей лысеть головой. В его круглых голубых глазах, которые могли обмануть любого, кто не слышал о нем, было выражение полной и абсолютной искренности. Не считая нужным поворачиваться к Бранхарду, он не сводил глаз с Пэндервиса.

— Я представляю Колониальное правительство, ваша честь. Мы оспариваем действия истцов.

— И вы, мистер Кумбес?

— Я представляю не привилегированную Компанию Заратуштры, — ответил Кумбес. — Мы не сторонники подобных действий. А здесь я просто как наблюдатель.

— Вы говорите — не привилегированную, мистер Кумбес?.. Что ж, Компания Заратуштры имеет право прислать сюда своего представителя, у нее существенный интерес к этому делу. Интересно, чья это идея назвать Компанию не привилегированной. Это звучит именно в стиле висельного юмора Виктора Грего. Мистер Ингерманн?

— Ваша честь, истцы, которых я представляю, считают, что в силу недавнего постановления почтенного Верховного суда примерно восемьдесят процентов земли этой планеты стали общественными владениями. Колониальное правительство обязано отдать эту землю в распоряжение народа. Это, ваша честь, явно констатировано в Федеральном законе…

Он начал цитировать законы, параграфы, части и прецеденты с решениями Федеративного суда на других планетах. Он говорил только для протокола; все это вкратце было внесено в иск.

— Мистер Ингерманн, суд знает закон и не делает из него никаких исключений, — сказал Пэндервис. — Правительство оспаривает это, мистер Бранхард?

— Не совсем, ваша честь. Губернатор Рейнсфорд сам хочет перевести не заселенные земли в частную собственность…

— Да, но когда? — спросил Ингерманн. — Сколько еще губернатор Рейнсфорд будет тянуть время?

— Я прошу мистера Ингерманна справедливо охарактеризовать ситуацию, запротестовал Бранхард. — Хочу напомнить, что неделю назад на этой планете вообще не было никаких общественных земель.

— И клиенты мистера Ингерманна сразу же возбудили соответствующее дело, — добавил Кумбес. — И я могу предположить, кто эти господа Доу и Роу. Имена не существенны, но…

— Ваша честь, моим клиентом является ассоциация личностей, заинтересованных в получении земли, — сказал Ингерманн. — Старатели, лесорубы, фермеры, несколько скотоводов…

— Акулы займа, ростовщики, спекулянты, может быть, даже маклеры, продолжил Бранхард.

— Это обыкновенные люди планеты! — возразил Ингерманн. — Рабочие, честные фермеры, — все, кого Компания Заратуштры держала в кабале, пока они не освободились благодаря великому историческому решению, которое носит имя вашей чести.

— Одну минуту, — Кумбес почти растягивал слова. — Ваша честь, слово «кабала» имеет специфическое значение в законе. Я вынужден решительно отрицать, что это слово можно употребить для описания отношений между Компанией Заратуштры и любым человеком этой планеты.

— Слово подобрано неверно, мистер Ингерманн. Это должно быть вычеркнуто из протокола.

— Мы все еще не выяснили, кто является клиентами мистера Ингерманна, ваша честь, — сказал Бранхард. — Могу ли я спросить у мистера Ингерманна их имена?

Ингерманн вздрогнул и непроизвольно взглянул на стоящий посредине тяжелый стул с прикрепленными к нему электродами, металлическим шлемом и полупрозрачным шаром, закрепленным на стойке. Затем он стал шумно протестовать. До сих пор Хьюго Ингерманн ухитрялся избегать давать показания под детектором лжи. Это было возможно, потому что он еще был членом Адвокатуры, а не осужденным.