Подари мне ночь - Мелани Милберн

Кэсси никак не ожидала, что, отдав рисунок Сэма, она выкопает себе новую яму, в которую проваливалась все глубже с каждым новым вопросом Себастьяна.

— Кэсси?

Она убрала с лица прядь волос. Сердце гулко билось у нее в груди.

— Я не знаю всех подробностей о жизни каждого ребенка.

Себастьян аккуратно положил картинку на полку.

— Я очень тронут тем, что одинокий малыш потратил время, чтобы нарисовать это специально для меня, — сказал он. — Мне тяжело представить, каково приходится маленькому мальчику, которому не к кому обратиться за советом или помощью.

«Именно так», — молча согласилась Кэсси.

— Я бы хотел познакомиться с этим ребенком, — неожиданно сказал Себастьян. — Хочу лично выразить ему свою благодарность.

Кэсси посмотрела на него в молчаливом ужасе. Рот у нее несколько раз открылся и закрылся, как у рыбы, выброшенной на берег.

— Я не уверена, что это можно организовать, — наконец промямлила она.

Себастьян вскинул брови:

— Не вижу никаких причин, почему это нельзя устроить. В конце концов, я вхожу в совет попечителей детского дома от королевской семьи. По-моему, будет правильно, если я окажу детскому дому не только финансовую поддержку, но и моральную.

— Да, но, оказав внимание только одному ребенку, ты обидишь остальных, — сказала Кэсси, радуясь про себя, что нашла правдоподобную отговорку. — Твоего внимания жаждет не только этот мальчик. Ты сделаешь только хуже для других, если окажешь предпочтение кому-то одному.

Себастьян не отводил взгляда от ее лица.

— А если я приглашу всех детей на какой-нибудь детский праздник во дворец? — предложил он. — Тогда никто из них не почувствует, что его обделили вниманием.

— Э-э… я… — снова начала заикаться Кэсси.

— Должен признаться, что вчера я уже поговорил на эту тему с моим секретарем.

— Ты думаешь, что это такая уж хорошая мысль? — наконец выдавила она из себя. — Дети не привыкли к роскоши дворца. К тому же этот запутанный протокол, который не сразу может выучить даже взрослый…

— Таковы были порядки, установленные моим отцом, — спокойно сказал Себастьян. — В общем, нам есть что обсудить за ланчем, — подытожил он, отодвигая для нее стул. — Садись.

— Спасибо, — искренне поблагодарила его Кэсси, не доверяя своим ногам.

Она смотрела, как он садится напротив, а затем почувствовала, как его ноги задели ее. Кэсси сделала быстрый неровный вдох и убрала ноги под свой стул.

Себастьян позвонил в колокольчик, и спустя несколько секунд помощник вкатил тележку, уставленную несколькими блюдами, водой со льдом и бутылкой охлажденного белого вина.

Кэсси сидела как на иголках, пока помощник открывал бутылку и раскладывал еду по тарелкам.

— Не желаете вина, мисс Кириакис?

— Нет, спасибо. Я выпью воды.

— Спасибо, Стефанос, — поблагодарил своего помощника Себастьян, когда тот налил ему вина, а Кэсси воды. — Утвердили дату на проведение того мероприятия, которое мы вчера обсуждали?

— Да, ваше высочество. — Стефанос положил на стол листок бумаги. — Внесены изменения в ваш ежедневник.

Себастьян кинул быстрый взгляд на листок и засунул его в нагрудный карман рубашки.

— Ты отлично справился, — похвалил он своего помощника.

Стефанос поклонился и вышел.

Себастьян взял бокал вина, повертел его в руках и поднял взгляд на Кэсси.

— Ты больше не пьешь вино? — поинтересовался он.

Кэсси смотрела на маленькие капли на хрустале и думала, что она больше никогда не сможет смотреть на алкогольные напитки, не испытывая при этом стыда. Под действием алкоголя она совершала в прошлом такие поступки, которые ни за что бы не совершила трезвой. Например, не встречалась бы с людьми, среди которых оказался Себастьян. Она всегда становилась душой компании после нескольких бокалов спиртного — много смеялась, шутила, по мере того как с каждым новым бокалом ее личные проблемы становились все менее существенными. Ради этого она даже мирилась с головной болью, мучившей ее на следующее утро.

— Тюрьма отучила меня от алкоголя, — на удивление спокойно сказала она. — Я уже давно не пью.

— Рад это слышать. Я тоже пью меньше, чем в молодости. Похоже, мы оба повзрослели, верно? Мне достаточно бокала вина за ланчем или ужином.

— С кем из нашей прошлой компании ты видишься? — спросила Кэсси, когда они принялись за восхитительный греческий салат.

— Из той своры шалопаев? — переспросил Себастьян с тенью прежней бесшабашной улыбки.

Кэсси кивнула, вспоминая бездельников, с кем она водила знакомство шесть лет назад.

— Да, иногда я с ними вижусь по делам, — сказал Себастьян и улыбнулся. — За исключением разве что Одессы Цулис. Слышал, что она вышла замуж за какого-то техасского миллиардера.

Кэсси почувствовала, как ее губ коснулась слабая улыбка.

— Насколько я помню, она всегда хотела подцепить богатого мужа.

— Да, — с легким смехом согласился Себастьян. — С ней было весело и интересно. Мне она нравилась. Она, что называется, из тех, у кого душа нараспашку.

— В отличие от меня.

Кэсси сама не знала, что побудило ее так сказать. Она отвела глаза в сторону, избегая неожиданно ставшего острым и пронзительным взгляда Себастьяна.

— Расскажи мне об этом, Кэсси, — с мягкой настойчивостью в голосе сказал Себастьян. — Расскажи мне, что произошло в ту ночь.

Кэсси смотрела в свою тарелку. Почему Себастьян продолжает ворошить прошлое? К чему сожалеть о том, чего уже не вернуть? Она ничего не может изменить — вот что главное.

— Я бы предпочла об этом не говорить, — сказала она и положила вилку.

— Вы спорили или это что-то другое? — продолжал настаивать Себастьян.

— Что-то другое, — скривила губы Кэсси. — Я попросила тебя оставить этот разговор, Себастьян. Все уже в прошлом. Не хочу ничего вспоминать.

— Должно быть, ты испытала колоссальный стресс, когда тебя упекли в камеру, — словно не слыша ее, сказал Себастьян.

— Не помню, чтобы я видела тебя среди желающих оказать мне хотя бы моральную поддержку, — презрительно бросила Кэсси.

Лицо Себастьяна потемнело.

— А ты бы приняла ее? Ты же сама велела мне больше никогда не напоминать тебе о своем существовании! После того как ты… прекратила наш роман, я несколько месяцев провел за границей. Честно говоря, я понятия не имел о том, что произошло, а так как никто из моей семьи не знал о нашей связи, мне никто не счел нужным ничего сообщить. Когда я вернулся, отец уже велел Лиззи вычеркнуть тебя из списка ее подруг и на всякий случай отправил учиться в Париж, не дав ей даже опомниться.