Смертник - Илья Деревянко

Три с лишним года назад я уже имел сомнительное удовольствие пообщаться с господином Седюком. Колька Свиньин по прозвищу Фунтик из нашей бригады попал в автомобильную катастрофу неподалеку от вышеупомянутой клиники. При явном попустительстве местной милиции его отвезли почему-то туда, а не в обычную больницу. Мы узнали об этом от подопечного коммерсанта, оказавшегося свидетелем происшествия, и не мешкая помчались разбираться в случившемся. Надо отдать должное: Клим, невзирая на все свои недостатки, ребят в беде никогда не бросал. Сашка хорошо помнил одну простую истину: «Как аукнется, так и откликнется»! Почему, скажем, погиб известный авторитет Жаба? Да потому, что нагадил собственным друзьям выше крыши! Впрочем, я отвлекся... На въезде в клинику стоял охранник – мордастый бугай «семь на восемь» – и долго не хотел ни пропустить нас внутрь, ни даже вызвать начальство. В конце концов я, озверев, сунул ему в рыло дуло пистолета и предупредил: «На раздумье пять секунд. Потом башку снесу. Не искушай судьбу, кабанчик!» Только после этого мы получили возможность встретиться с доктором Седюком.

– Ваш товарищ умер, – заявил он, нервно потирая холеные руки.

– Отдавай тело, – безапелляционно потребовал Клим. Надо было видеть физиономию профессора: побагровел, затрясся, перекосился, чуть слюнями не захлебнулся. Однако деваться ему было некуда. В порыве ярости мы вполне могли отправить докторишку вслед за Колькой в мир иной, и он это, кажется, почувствовал. Мертвое тело Фунтика лежало в морге клиники, на удивление обширном для такого маленького частного заведения. На животе виднелся свежий шов.

– Что за хренота? – удивился я.

– Наши врачи пытались спасти парню жизнь, но не сумели, – без запинки выпалил Седюк. Помнится, я сразу насторожился: с какой, спрашивается, стати вскрывать человеку живот, если у него проломлена голова? Профессор, бегая глазами, пустился в туманные объяснения, густо перемежая свою речь латинскими терминами. О подпольной торговле человеческими органами я тогда ничего толком не знал. Клим тем паче. В результате мы скушали докторишкино вранье и, забрав покойного Свиньина, мирно уехали. Недавно, прочитав книгу Воробьевского, я наконец понял, откуда взялся подозрительный шов. Но... после драки кулаками не машут... Всю дорогу до клиники Колесов молчал, отрешенно глядя в окно, за которым мелькали красоты загородной природы. Разгар экономического кризиса в стране странным образом совпал с теплой, ласковой погодой, настоящим «бабьим летом». Сегодня пробок на шоссе не было, и потому путешествие продолжалось недолго. Хозяйство господина Седюка располагалось в живописном местечке: с одной стороны – разукрашенный осенним золотом лес, с другой – небольшое водохранилище с чистеньким, ухоженным пляжем. Ни дать ни взять санаторий! Никому даже в голову не придет, что здесь на самом деле творится! За время, прошедшее с момента моего последнего посещения клиники, ее система безопасности значительно усовершенствовалась: по верху забора протянули колючую проволоку, на КПП установили мониторы и дежурил там уже не один мордоворот с резиновой дубинкой, а двое, вооруженные помповыми ружьями. Пытаться пройти с парадного входа было просто глупо. Если пустят, то не сразу, а лишь когда спрячут концы в воду. Впрочем, маловероятно, что вообще пустят. Скорее всего пошлют к «едрене фене». Быстро оценив ситуацию, я не останавливаясь проехал мимо ворот, за углом ограды свернул налево, в лес, на усыпанную грязноватым гравием дорожку, и метров через пятьдесят заглушил мотор.

– Слушай внимательно, – обратился я к Витьке. – Вовнутрь отправляюсь один. Ты подождешь в машине.

– Давай вместе, – предложил Колесов.

– Нет! – отрезал я. – И не мечтай!

– Но почему! Вдвоем сподручнее!

– Совсем наоборот! – усмехнулся я. – Сподручней мне как раз одному, а ты только будешь мешаться под ногами! Проблем и так предостаточно. Не хватало с тобой нянчиться!

Витька весь раздулся от обиды, засопел, на глазах блеснули слезы. Внезапно мне стало стыдно. У человека горе, единственная дочь пропала, а я его носом в дерьмо. Откуда такая черствость?! Или бес не врал насчет барона Унгерна? Неужели в моих жилах действительно течет ядовитая кровь «черного рода»? О нет! Но... даже если да – нужно с этим бороться!

– Извини, дружище, – мягко сказал я. – Не обижайся, пожалуйста, и пойми меня правильно! Каждый должен заниматься своим делом. Я же, к примеру, не лезу в коммерцию, в которой ни бельмеса не смыслю... Ну как, не злишься больше?

Колесов утвердительно кивнул. Лицо у него прояснилось.

– Вот и хорошо! – с облегчением вздохнул я. – А теперь пора наведаться в эту шарашкину контору.

Я снял с сиденья чехол, свернул рулоном, положил на колючую проволоку, чтобы не поранить руки, с разбегу перемахнул через забор, выпрямился, в ту же секунду получил сильный удар кулаком в челюсть. Меня отбросило назад, ноги подкосились, окружающие предметы раздвоились, однако следующий удар ребром стопы в печень я все-таки сумел заблокировать и, уйдя на дальнюю дистанцию, с грехом пополам сфокусировал взгляд.

Нападающий был высок ростом, поджар, широкоплеч, светловолос, одет в пятнистый камуфляж армейского образца. Физиономия бесстрастная, неподвижная. Пустые глаза с белесыми ресницами не выражали ровным счетом ничего. Натуральный биоробот! Между тем охранник молча бросился на меня. Он явно не любил мешкать. Изобразив финт ногой в живот, «биоробот» попытался провести резкий прямой удар справа кулаком в подбородок. Увернувшись, я отрывистым, точным толчком чуть выше локтя переломил атакующую руку в локтевом суставе, тычком кончиков пальцев в горло погасил звериный вопль охранника и, сблизившись с ним почти вплотную, провел так называемый «мертвый захват» – скрестив руки в запястьях, захватил воротник противника (большие пальцы на внешней стороне, остальные на внутренней) и одновременно сдавил глотку пальцами и «ножницами» рук. Потеряв сознание, охранник упал на землю.

– Вот так-то лучше, блондинчик, – пробормотал я, бережно ощупывая ушибленную челюсть. В саду царила тишина. «Очевидно, крика «блондинчика» никто не услышал», – решил было я, но тут же убедился в обратном. Прямо на меня, оскалив клыки, неслась огромная немецкая овчарка. Не лаяла, не рычала, только хрипела. Шерсть вздыблена, уши прижаты, вокруг пасти клейкая слюна. Будто бешеная! Зрелище не для слабонервных!.. В следующее мгновение псина распласталась в гигантском прыжке, намереваясь вцепиться мне в горло. Я встретил овчарку в воздухе мощным ударом носка правой ноги. Перекувыркнувшись через голову, собака с визгом отлетела в кусты. Лежащий на траве охранник шевельнулся, застонал, постепенно приходя в сознание. Пришлось повторно отключить его, рубанув ребром ладони в основание черепа. Переведя дыхание, я огляделся по сторонам. Здание клиники находилось метрах в двухстах от меня, выглядывая острой черепичной кровлей из-за крон деревьев. К нему вела вымощенная каменной плиткой дорожка, по которой, вероятно, пришел драчливый «блондинчик» и прибежала овчарка. Дорожка была старательно подметена, деревья и декоративный кустарник аккуратно подстрижены. Цивилизация, блин!.. Ничего не скажешь! Обыскав поверженного противника, я обнаружил у него за поясом «макаров-особый» с ПБС[15] и от души порадовался трофею. Нужно действовать бесшумно, а к моему «ТТ» глушитель при всем желании не присобачишь. Интересно, почему он не воспользовался оружием? Мнил себя непревзойденным рукопашником? Да черт с ним, с болваном! Держа пистолет на изготовку, я осторожно двинулся по направлению к дому. Лезть через главный вход, пожалуй, не стоит. Лучше поискать черный. Зайдя с тыла здания, я увидел открытую настежь дверь, ведущую, надо полагать, в подвал. Возле нее стояла машина «Скорой помощи» и скучал какой-то тип в очках. Спрятавшись за толстым старым деревом, я решил подождать, что будет дальше. Спустя минут пять из двери вышли двое крепких мужчин в белых халатах с пустыми носилками в руках. Судя по всему, санитары. Один высокий, с густой окладистой бородой, другой приземистый, лысый.

– Готово, Артур Петрович, – доложил высокий санитар.

– Деньги получили? – поинтересовался тип.

– Да.

– Как обычно?

– Нет, на две штуки меньше.

– С какой стати?! – возмутился очкарик, в мгновение ока сделавшись красным, как вареная креветка.

– Говорят, товар низкого качества, – хмуро пробасил лысый. – Возраст, говорят, не тот! Слишком старого, говорят, привезли!

– Твою мать!!! – злобно выругался Артур Петрович. – Зажрались сучары! Все им молодняк подавай! Заколебали! Пашешь тут не покладая рук, из кожи вон лезешь, а они к каждой мелочи придираются! То не так, это не так... Эх, жизнь собачья! Пусть сами поохотятся за «мясом». Устал я, замотался вконец!

«Щас отдохнешь, скотина!» – подумал я, прицеливаясь очкастому в голову. Я уже понял, кто передо мной. Охотники за людьми, поставляющие Седюку человеческий «материал», и, естественно, не собирался с ними церемониться. «Хлоп!» – сработал пистолет. Артур Петрович с размозженным черепом грохнулся оземь. «Хлоп... хлоп!» – лысый и бородатый повалились рядом. Лысому пуля угодила под левую лопатку, бородатому перебила позвоночник. Неожиданно в дверном проеме показался четвертый персонаж – не в меру упитанный, круглый, как колобок, мужичок в замызганном клеенчатом фартуке. Вытаращившись на трупы, он разинул рот, собираясь закричать, но не успел. «Хлоп!» – девятимиллиметровая пуля, разворотив грудную клетку, отшвырнула «колобка» назад. Покинув свое укрытие, я подбежал к машине, хотел было запихать тела убитых вовнутрь, но передумал. Некогда с ними возиться. Пускай валяются! Авось эту падаль не обнаружат прежде, чем я завершу задуманное дело! Ведущую в подвал лестницу освещала стосвечовая лампочка в проволочном абажуре. Я сунул «макаров-особый» за брючный ремень, равнодушно переступил через скорчившийся на ступенях труп «колобка», спустился вниз и очутился в квадратном помещении, отделанном белым кафелем, доходившим до самого потолка. В дальней стене виднелась чуть приоткрытая железная дверь. Распахнув ее, я попал в ярко освещенный коридор с многочисленными дверями по обе стороны. Каждая заперта снаружи на засов. Открыв ближайшую, я невольно вздрогнул. В небольшой палате были распяты на металлических столах два человека, закрытые до подбородков простынями. Руки-ноги несчастных сковывали специальные стальные зажимы, укрепленные по углам столов, рты заклеены скотчем, а в глазах застыло смешанное с ужасом отчаяние.