Аника - Ольга Рубан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Закопала?
- Это долгая история, - женщина некоторое время колебалась, потом предложила, - не хотите ли выпить чашку чая? Я как раз собиралась…
- С удовольствием! – с искренней благодарностью ответил я и, сняв тяжелые узлы с плеч, прошел в тенистый садик, где робко уселся за маленький столик под цветущими рябинами. Вскоре на столе появились чайник, чашки и блюдо с легкими, как пух, оладьями. Как давно я ел домашнюю выпечку? Я еле сдерживался, чтобы не наброситься на еду, как дикарь.
Когда хозяйка присела напротив и поднесла чашку к губам, я, наконец, позволил себе положить на блюдце пару оладий и, неуклюже орудуя ножом и вилкой, принялся за еду.
- Откуда вы? – спросила женщина, - судя по вашему виду – издалека.
- Вы правы, - ответил я с набитым ртом, - от самых холмов Шотландии, миссис Старр.
- Нужда или тяга к приключениям?
- И то, и другое. Вы не против, если я возьму несколько для моего сына?
- Конечно, берите. Сколько ему?
- Двенадцать.
Женщина сдержанно улыбнулась.
- Расскажите, как вы повстречались с ними, - попросила она, - вы сказали, это было… пару дней назад?
- Да, - я замялся, - может, и больше. Мы устроили привал, и я спросил у этих леди дорогу. Они были очень любезны…
Я занервничал и умолк, ожидая дальнейших расспросов, но миссис Старр, помолчав, заговорила сама…
Глава 3
- Люси – та, что в гробу – была старой девой. Ей уже сровнялось тридцать и надежды завести мужа, увы, давно не осталось. Братья ее и сестры обзавелись семьями и разъехались. И остались они с вдовой-матерью вдвоем. Жили хорошо, сдавали землю в аренду, даже держали кой-какую прислугу.
Я мысленно отметил имя. Люси… Если доверять туманным намекам девочки, ее мать звали так же, как ее – Аникой! Значит, мои соображения насчет «приживалки» верны? Но ее дальнейший рассказ нарушил мои умозаключения.
- Жили замкнуто, но не из-за каких-то там странностей, а просто… думаю, от того, как люди относились к Люси. Со снисходительным презрением, как, впрочем, везде относятся к старым девам. Все ж таки это страшный позор для женщины – причем вполне благородной крови – так и не заинтересовать ни единого мужчину…
И вот однажды Люси пропала из поля зрения на несколько дней, а потом вернулась, но стала вести совсем уж затворнический образ жизни. Мать ее – Маргарет – долгое время убеждала всех, что дочь больна, хотя никто не видел, чтобы хоть раз к ним наведался доктор. А через несколько месяцев соседи стали поговаривать, что видели Люси, прогуливающейся по саду… с животом!
Тут уж деревня взбурлила не на шутку. Безмужняя! Нагуляла не пойми от кого! Ни единого мужчины рядом с ней никогда не видели. Видимо, приспичило дурёхе на закате молодости, она и подалась из деревни… за этим, значит, за самым.
Тут уж местные кумушки все пороги им истоптали, так хотели разузнать, кто отец ребенка. Маргарет всех принимала, пускала в дом, поила чаем, но про Люси молчком. А та ни разу не вышла из своей комнаты, пока в доме чужие были. Так до рождения девочки никто ее толком и не видел.
Судачили о ней долго! И то, что не окрестила младенца, тоже добавляло дровишек в общий пожар осуждения. Правда, Маргарет убеждала, что они ездили в город, чтобы крестить девочку, но никто этому не верил. Зачем ехать куда-то, когда церковь – вон она! - Миссис Старр кивнула в сторону торчащего среди цветущих древесных крон шпиля, - Старухи даже начали подозревать ее в сношениях с дьяволом. Правда, справедливости ради, эти сплетни не нашли отклика в сердцах. Люди здесь здравые, занятые, им не глупостей.
А девчушка росла прелестной, и это по началу примирило селян с историей ее… происхождения. Светлые глазки, розовые щечки, белокурые кудряшки – настоящий херувимчик! Лет до четырех так было, а потом она как-то разом зачахла. Люси почти сразу перестала ее выводить на люди, да и сама из дома ни ногой. Даже в церковь ходить перестала. Наш священник сам ходил к ним, пытался вернуть заблудшие души на узкую стезю добродетели, но ничего не добился. А потом от них ушли слуги.
Все это вместе – и загадочная беременность, и внезапная болезнь малютки, и побег слуг – окончательно отвратило селян от этой семьи. И даже те, кто скептически фыркал на домыслы старух о связях Мисс Люси с Нечистым, стали задумываться, а домыслы ли?..
С тех пор, как ребенок заболел, никто ее ни разу не видел. Жили они от ренты по-прежнему хорошо, но постепенно опускались. Люси стала напоминать тень, а Маргарет из некогда респектабельной матроны превратилась в… ну, в то, что вы сами видели – в неопрятную, злобную старуху.
И вот на днях их увидели на главной дороге. На закате. Люси была похожа на каменное изваяние, а Маргарет, наоборот, была оживлена и всем встречным охотно докладывала, что Сильвия, наконец, отмучилась, и они ее только что похоронили.
- Сильвия? – переспросил я.
- Дочка, - пояснила миссис Старр, пытаясь угадать причину моей растерянности и изумления, - Девочку звали Сильвией.
- Но ведь…, - я умолк, уставившись в свою чисто вылизанную тарелку, - Ничего. Продолжайте.
- Продолжать? Это в общем-то все. Конечно, узнав о смерти девочки, на их пороге снова появились священник и доктор и потребовали предъявить место погребения, но Маргарет отказалась, сославшись на то, что Господь Бог не принимал участия в печальной судьбе девочки, так нечего ему ввязываться и после ее кончины. Деревня, пораженная таким страшным грехом, окончательно отвернулась от нечестивой семьи. А сегодня утром разнесся слух, что Люси повесилась в саду. Маргарет бегала в церковь, умоляла священника помочь, но что тот мог сделать? Сами понимаете.
Некоторое время мы молчали.
- А имя…Аника… вам ни о чем не говорит? – спросил я без особой надежды.
Женщина задумалась, потом пожала плечами.
- Кто это?
- Мне показалось, они… тогда произносили это имя, - пробормотал я.
- Когда, вы говорите, видели их? – перебила меня миссис Старр, - Неделю
