Лицо ее закройте - Филлис Дороти Джеймс

3

После чая Дебора решила навестить Стивена, отчасти потому, что не хотела ехать домой в час пик, но, главное, потому, что она почти всегда во время своих приездов в Лондон посещала больницу Святого Луки. Она предложила Феликсу составить ей компанию, но он отказался, объяснив, что от запахов лекарства ему становится плохо, и посадил ее в такси, как всегда рассыпавшись в благодарностях за встречу. Он был педантично постоянен в этом. Дебора торопилась отделаться от малоприятных подозрений, что его утомила ее болтовня; слава богу, наконец-то она едет – машина удобная, быстрая, она повидает Стивена. К ее огорчению, в больнице его не оказалось. Не похоже на него. Колли, дежурный по вестибюлю, сказал, что мистеру Макси позвонили и он вышел с кем-то повстречаться, предупредив, что отлучается ненадолго. Его заменяет сейчас доктор Донвелл. Мистер Макси скоро должен вернуться. Его нет почти уже час. Может, миссис Рискоу пойдет в ординаторскую?

Дебора поболтала немного с Колли, которому симпатизировала, и поехала в лифте на четвертый этаж. Мистер Донвелл, робкий прыщеватый молодой регистратор, пробормотал слова приветствия и тут же ретировался в палаты, оставив Дебору наедине с четырьмя грязными креслами, неаккуратной кипой медицинских газет и не убранной после чая посудой. Похоже, они снова ели швейцарские булочки и, как обычно, под пепельницу пустили блюдце. Дебора начала было собирать тарелки, но, сообразив, что занятие это пустое, ведь она не знает, куда их девать, взяла газету и подошла к окну, решив возле него поджидать Стивена и почитать что-нибудь интересное и доступное из медицинских статей. Из окна были видны центральный вход в больницу и улица, ведущая к ней. Вдали блестела излучина реки и высились башни Вестминстера. Непрерывный гул машин, здесь не такой навязчивый, служил приглушенным фоном больничных звуков – хлопали дверью лифта, звонили телефоны, кто-то торопливо шел по коридору. К входным дверям поликлиники вели пожилую женщину. С высоты четвертого этажа фигуры внизу казались укороченными. Дверь в поликлинику беззвучно закрылась и так же беззвучно открылась. И вдруг она увидела их. Сначала – Стивена, потом огненно-рыжую голову на уровне его плеча. Она не могла ошибиться. Они остановились возле угла здания. Похоже, разговаривали. Темноволосая голова наклонилась к рыжей. Минуту спустя они попрощались за руку, потом Салли повернулась в сиянии солнечных лучей и быстро двинулась прочь, даже не оглянувшись. Дебора ничего не упустила. На Салли был серый костюм. Ширпотреб, конечно, небось на распродаже купила, но сидит на ней превосходно и прекрасно оттеняет сияющий каскад волос, свободных от наколки и шпилек.

Она не глупа, думала Дебора. Соображает, что надо носить скромное платье, если хочешь так распустить волосы. Соображает, что не надо носить зеленое, как большинство рыжих делает. Соображает, что лучше попрощаться, не заходя в больницу, отказавшись от приглашения на ужин, во время которого непременно получится какая-нибудь накладка. Потом Дебора удивлялась, как это она запомнила, в чем Салли была одета. Словно впервые глянула на нее глазами Стивена, и увиденное напугало ее. Вечность прошла, пока она услышала стук дверцы лифта и его быстрые шаги по коридору. И вот он рядом. Она не отошла от окна, пусть знает, что она их видела. Ужасно, если он ей ничего не объяснит, даже хорошо, что так все вышло. Она не знала, каких ждет от него объяснений, но его слова поразили ее.

– Ты видела это раньше? – спросил он.

На его протянутой ладони лежал мешочек, сделанный из мужского носового платка, углы которого были завязаны в узел. Он высвободил один уголок, встряхнул, из мешочка высыпались три-четыре крошечные таблетки. Серо-коричневые, не спутаешь ни с чем.

– Это папины таблетки? – Такое впечатление, что он ее в чем-то обвиняет. – Откуда они у тебя?

– Салли нашла и принесла мне. Наверно, ты нас видела из окна.

– Кому она ребенка пристроила? – Глупый, не относящийся к делу вопрос вырвался раньше, чем она успела подумать.

– Ребенка? Ах, Джимми! Не знаю. Оставила у кого-нибудь в деревне, или с мамой, или с Мартой. Она приехала показать мне таблетки, позвонила с Ливерпул-стрит и попросила о встрече. Нашла их в постели отца.

– Как это в постели?

– Под матрасом. Внизу, сбоку. У него сбилась простыня, она стала ее расправлять, тут и заметила маленький сверток в углу. Отец, наверно, несколько недель их собирал, а может, и месяцев. Догадываюсь о причине.

– Он знает, что она их нашла?

– Салли думает, что не знает. Он лежал на боку, спиной к ней, пока она поправляла постель. Она положила платок с таблетками в карман и продолжала свое дело как ни в чем не бывало. Конечно, они могли там давным-давно лежать, он ведь на снотворных уже полтора года, а то и больше, не исключено, что он забыл о них. Может, он потерял даже силы и желание пить их. Мы же не знаем, что у него на уме. Беда в том, что не хотим даже попытаться узнать. Исключение составляет Салли.

– Стивен, это неправда! Мы пытаемся. Мы сидим с ним, ухаживаем за ним, делаем все, чтобы он чувствовал, что мы рядом. Но он лежит без движения, ничего не говорит, похоже, не замечает никого. Это уже не отец. Контакт с ним потерян. Я пыталась, клянусь, пыталась, но бесполезно. Нет, он этого не сделает! Не представляю, как он собрал их, как решился на такое.

– Когда ты даешь ему их, ты следишь, проглотил ли их он?

– Нет, по-настоящему не слежу. Ты же знаешь, как он злится, если мы надоедаем ему со своей опекой. А теперь уж и не пойму, раздражает его или нет, но мы даем ему таблетку, потом наливаем воду и подносим к губам. Должно быть, он спрятал их несколько месяцев назад. Не поверю, что он в состоянии сделать это сейчас. Марта бы заметила. Она чаще всех к нему поднимается, и самое тяжелое на ней.

– Значит, ему удалось обмануть Марту. Господи, Дебора, как я не догадался, ведь я считаю себя врачом. Гробовщик я, и только, гожусь лишь на то, чтобы обмерять своих клиентов, коль скоро не в состоянии видеть в своих пациентах живых людей. А для Салли он все еще живой человек.

Дебора не удержалась и тут же парировала – как раз они-то с мамой и Мартой стараются, чтобы Саймону Макси было удобно, чисто и сытно, им это немалого стоит, а вот какие такие заслуги у Салли – ей непонятно. Но уж если Стивен начинает бить себя в грудь, его не остановишь. Ему потом на душе легче делается, даже если окружающим мало удовольствия выслушивать его монологи. Она молча наблюдала, как он нашарил в ящике стола пузырек из-под аспирина, тщательно пересчитал таблетки, их было десять, бросил в пузырек, сделал на нем наклейку, записав название препарата и дозу приема. Все это он проделал автоматически, как человек, привыкший, чтобы лекарство не оставалось без наклейки. На языке у Деборы вертелись вопросы, которые она не решалась задать: «Почему Салли пришла к тебе? Почему не к маме? Она действительно нашла эти таблетки или же просто придумала удобный предлог повидаться с тобой наедине? Нет, должно быть, она нашла их. Такое ведь не придумаешь. Бедный отец! Что Салли сказала? Какое мне дело до всего этого и до Салли? Я ненавижу ее, потому что у нее есть ребенок, а у меня нет. Наконец я решилась сказать это, но от того, что я призналась, мне не легче. Этот мешочек из носового платка. Сколько же времени ему пришлось потратить, чтобы завязать его! Такое впечатление, будто его ребенок делал. Бедный отец! Когда я была маленькой, он был таким высоким! Неужели я боялась его? Господи, ну почему я не испытываю к нему никакой жалости?! Как мне хочется пожалеть его. Интересно, о чем сейчас думает Салли? Что ей сказал Стивен?»

Он отвернулся от стола и протянул пузырек:

– Возьми домой. Поставишь в его аптечку. Не говори пока ничего маме и доктору Эппсу. По-моему, разумнее будет отменить таблетки. Сейчас я возьму в аптеке другое лекарство, то же самое, только в растворе, а не в таблетках. Перед сном – одну чайную ложку, с водой. Я сам прослежу. Просто скажешь Марте, что я отменил таблетки. Когда к нему придет доктор Эппс?

– Придет вечером к маме с мисс Лидделл. Наверно, поднимется к отцу. Но не думаю, что он о них спросит. Ведь отец их принимает уже очень давно. Когда они кончаются, доктор дает новую порцию.

– А может быть, ты знаешь, сколько сейчас таблеток дома?

– Есть новый пузырек, еще не распечатанный. Мы должны были открыть его сегодня вечером.

– Оставь его в аптечке, а ему дай в растворе. Я переговорю с Эппи в субботу. Приеду завтра поздно вечером. Пойдем-ка со мной в аптеку, и отправляйся домой. Я позвоню Марте, попрошу ее оставить тебе ужин.

– Хорошо, Стивен. – Дебора не огорчилась, что не остается на ужин в больнице. Радостное настроение дня улетучилось. Пора возвращаться домой.

– И я посоветовал бы тебе ничего не говорить Салли.

– У меня и в мыслях не было. Надеюсь, она тоже попридержит язык. Не хотелось бы, чтобы это обсуждала вся деревня.