Апокалипсис: р. от о.л. - Даниил Аксенов

   Мне пришлось поднять с пола журнал учета и делать вид, что сверяю числа, хотя на самом деле гадала, как книга из сна могла оказаться здесь. Тогда я еще не усомнилась в своем рассудке, просто перебирала варианты. Остановилась на таком: книгу видела раньше, но не обратила на нее внимание. Потом она приснилась и сейчас я снова на нее натолкнулась. Логичное объяснение, не так ли?

  Через полчаса Сергей наконец закончил ревизию самого себя и удалился, пообещав позвонить мне вечером. Я не стала говорить, что не возьму трубку. Может быть хоть таким образом выработаю у него чувствительность.

   Положив журнал учета на стол, я ринулась к шкафу. Черная книга не привлекла внимания Сергея. В ней ведь не было ничего необычного.

  Обложка снова распахнулась. Вообще, когда я брала в руки книгу, любую книгу, и открывала ее, мне казалось, что она распахивает передо мной свои объятия. А вот окажутся они теплыми или холодными зависит от содержания. Некоторые книги (с надписью 'Бунин') просто обволакивают волшебной игрой слов, а другие (с надписью 'Моэм') удивляют своей отстраненностью.

  Я перевернула знакомую страницу, потом следующую. На листе было только одно слово 'Хранитель'. Странное дело. Некоторые издатели поэтов считают, что даже коротенькому стихотворению положена целая страница. Такая расточительность! Я думаю, что нужно призвать всех поэтов экономить бумагу, особенно тех, кто воспевает природу.

  Но что означает слово 'Хранитель'? Это же явно не стихи. Недоумевая, я перевернула еще одну страницу. Там была фраза еще почище. 'Из-за любви' - гласила она. Это меня доконало. Доконала не сама фраза, а совпадение с моими мыслями.

  Вот о чем я подумала, когда прочитала сообщение о Владе? Конечно, мне захотелось узнать, кто он такой! Перевернула страницу и вот тебе - 'Хранитель'. Потом подумала, с чего бы это он решил воскреснуть. Еще страница - 'Из-за любви'. Удивительно.

  Я без всяких колебаний снова перевернула лист. На этот раз запись была длиннее: 'Сжечь меня или попытаться уничтожить всех принцепсов, чтобы стать единственной'. Точка. Хорошо, что никто не видел выражение моего лица в тот момент. Ведь вопрос, который я про себя задала, был 'Как мне разрешается действовать?'

  Случайность это или нет? А если нет, то что я должна думать? Что спятила? Да и вообще кто такие Хранители? Где взять каких-то принцепсов для уничтожения? Нужно их убивать просто так или с выдумкой, чтобы помучились? Да и для чего, собственно, их нужно убивать? Вот только часть тех глупостей, которые пришли в мою голову за несколько жалких секунд.

  В моей голове так и не появилось внятного объяснения происходящего. Я разрывалась между двумя мыслями: это - нелепая случайность или мне нужно срочно заняться своим здоровьем. А тут еще любопытство требовало не успокаиваться на достигнутом, а продолжать переворачивать страницы. Я находилась в смятении.

   К сожалению или к счастью, мне так и не удалось почитать книгу дальше. Помешала Вика.

   Вика - это моя коллега. Миниатюрная блондинка двадцати пяти лет. Она работает в магазине давно, почти год. Не думаю, что хозяин с ней теперь часто спит. Однако она расторопная и исполнительная, а ему нужно, чтобы хоть кто-то был в курсе торговли. Иначе непрерывная текучка кадров загубит его бизнес.

   - Почему ты не выносишь товар? - спросила Вика, приподняв подкрашенные в черный цвет брови. - Или еще не закончила проверять?

   - Закончила, - буркнула я, пытаясь загородить спиной раскрытую книгу.

   - Ну так начинай!

   Делать было нечего. Принцепсы могли еще немного пожить, мне нужно зарабатывать на хлеб насущный. Я перенесла журнал учета со стола прямо на черную книгу и принялась за дело. Вика мне помогала. Мы мотались туда-сюда как две белки, пока весь товар не оказался на прилавках и под ними. А затем нахлынули покупатели и мне уже некогда было присесть. Тому покажи, тому подай, сохраняй энтузиазм, радостное выражение лица и говори что-нибудь милое в ответ на всякий бред. Если следовать этим нехитрым правилам, то вскоре любая продавщица станет гением в психологии общения с нервными и спешащими людьми. Но почему-то не все продавщицы им следуют, а я - да. Может быть потому, что в глубине души хочу стать гением? Кто знает...

   Мне удалось немного освободиться только к началу обеда. Поток покупателей схлынул, меня согласились подменить и я, забыв обо всем, кроме книги, ринулась в подсобку. Там все было по-прежнему: те же столы, тот же шкаф, тот же небрежно брошенный журнал, вот только книги под ним уже не было. Представляете мое разочарование? Я осмотрела все полки, заглянула во все щели, осталась без обеда, но так ничего не нашла. Куда она могла пропасть? Ее кто-то взял? Но кто? И зачем? Меня ведь беспокоила не столько пропажа, сколько то, что не найден ответ на главный вопрос: в порядке ли мое психическое здоровье.

  Я вернулась за прилавок, отработала кое-как до конца смены и поплелась восвояси. Мой путь проходил через кафе, куда забрела, чтобы наскоро утолить голод, а потом отправилась в гости. Среди обилия знакомых у меня был только один человек, к которому могла приходить без приглашения и предварительного звонка.

   Я шла пешком, чтобы сэкономить. К тому же было совсем недалеко. Мои мысли, запутанные, как никогда, крутились вокруг странной книги. Мне хотелось верить, что со мной все в порядке, но... мешали сомнения. Ко всем моим неприятностям только сумасшествия и недоставало.

   К восьмиэтажному кирпичному дому на улице Станиславского я пришла быстро. Набрала код, поднялась на третий этаж и тихонько постучала в дверь. Она сразу же распахнулась. Меня уже ждали.

   - Анечка, проходи, проходи, - в коридоре стояла пожилая женщина, одетая в доисторическое цветастое платье. Возможно, она когда-то была красива, но глубокие морщины уже давно избороздили ее лицо, а опущенные вниз кончики губ придавали скорбное выражение. Хотя у нее были все причины для скорби.

   - Здравствуйте, Мария Федоровна, - сказала я. - Вот, забежала на часок. Если вам нужно куда-то отлучиться, то идите. Я посижу с ним.

   - Спасибо, Анечка, - женщина прижала руки к груди. - Мне надо в магазин, да и к соседке...

   Я только отмахнулась. Мне не нужны отчеты. Пусть идет, куда ей заблагорассудится. Я побуду и час и два и три... да что там, могу сидеть тут вечно.

   Мария Федоровна начала собираться, а я свернула по темному желтому коридору, толкнула знакомую деревянную дверь и оказалась в небольшой комнате, в которой было душно от книг и плакатов. Мне не нужно спрашивать, что и где тут лежит, все уже давно известно. Это мой не первый и не последний визит.

   Женщина хлопотала в коридоре, а я села на стул, стоящий около кровати. С того самого момента, как переступила порог комнаты, не отводила глаза от лица мужчины, который на ней лежит. Это лицо было мне знакомо до мельчайших черточек и, что хуже всего, оно не менялось...

   Вот скажите, милые девушки, читающие мой рассказ, у вас есть рыцарь? Не остолоп в бутафорских доспехах, не светский щеголь, который притворится кем угодно, чтобы заманить вас в постель, а самый настоящий рыцарь без страха и упрека? Нет? А у меня есть. Вот он лежит. Его тело сильно исхудало, оно уже давно обездвиженно. Глаза бессмысленны, он ходит под себя в безразмерный памперс, из уголка рта течет слюна, которую нужно вытирать, но все-таки это - мой рыцарь. Валера уже не может ни с кем сражаться ради меня, говорить комплименты, заботиться обо мне, но я прибью любого, кто скажет, что он - не мой рыцарь.

   Я взяла полотенце и вытерла ту самую слюну. Если надо, взяла бы мочалку и помыла его измученное тело. Валера стал моим рыцарем с тех пор, как сказал мне: 'Беги, я их задержу'. Простите меня все, кто знает об этом, прости меня, Валера, я ведь тогда побежала и оставила тебя с ними. Стыд-то какой. Даже сейчас, трезво понимая, что я ничего не сумела бы сделать, если бы осталась, не могу себе простить, что не осталась.

   Моему рыцарю не хватает сущих мелочей. Голоса, движений и сияющих доспехов. Я бы отдала все, что имела, чтобы он мог воспользоваться этими доспехами. Продала бы свои немногочисленные драгоценности, одежду, обувь, ходила бы в рванине, лишь бы с ним все было хорошо. Но это не поможет.

   Я просидела с Валерой полтора часа до возвращения Марии Федоровны. За это время рассказала ему все последние события, которые стряслись со мной. Поведала и о черной книге. У меня нет от него никаких тайн. Когда мать Валеры вышла в зал, я поцеловала его худую руку и попрощалась. До свидания, мой рыцарь, я скоро приду опять.

   Уже совсем стемнело, когда мне удалось добраться до метро. Почему-то там была приличная толпа, и я с трудом начала пробираться вдоль дверей. Сама станция мне не была нужна, просто путь к дому лежал через нее.

   Совсем рядом, метрах в трех, я заметила какого-то мужчину. Он смотрел на меня, приветливо улыбаясь, словно встретил давнюю знакомую. Блондин с карими глазами, одетый в темно-красную, почти коричневую куртку. Он был очень красив, но я вообще-то не млею от красавчиков. Однако мне пришлось улыбнуться в ответ. Вдруг мы уже встречались? Может быть он учился со мной в одной школе? Или блондин просто из тех отчаянных парней, кто знакомится на улице? Я уважаю их изобретательность и смелость. Иногда уличным приставалам удается заинтересовать даже меня. Конечно, это не длится долго, но все же, но все же...