Плохое зимнее утро - Лука Люблин

подготовить к употреблению – единственная проблема была деньги, которых сейчас у него не было. Все карманные средства от родителей были потрачены на алкоголь, средней ценовой категории, так что ему надо было ждать как минимум неделю. Зато был спирт, за который, кстати говоря, он не дал Илье денег – оба про это забыли. Он принес из ванны стакан с холодной водой и залил туда часть спирта – в этот момент ему тоже было противно от самого себя, но деваться уже было некуда:

«Вот бы энергетика сейчас, вообще любого – было бы классно.» – подумав об этом Давид стал вспоминать, мог ли он где-то спрятать хоть одну жестяную баночку и его осенило: он быстро пошел в гостиную, не ожидая удобного момента сразу придвинул к себе диван, заглянул за спинку сверкающими глазами и достал полулитровый энергетический напиток – самый дешевый из всех продающихся, но это даже было к лучшему: содержание кофеина было настолько мизерно, что после двух таких банок подросток все равно не ощущал прилива энергии.

«Ради вкуса разбавлю, отлично!» – он был искренне рад этой, такой необходимой, как оказалось, находке. Вечер обещал выдаться прекрасным: Давид выключил свет в комнате, вернулся за прежнее место и, немного качая головой взад и вперед, продолжил чтение, иногда делая глотки полученного напитка кислотного цвета. Ближе к часу ночи он был пьян и прямо в домашней одежде заснул на кровати. Его утро, в отличие от Ильи, было не таким приятным: он еле поднял раскалывающуюся голову, попытался устоять на ногах, но эта попытка не увенчалась успехом – он обратно тяжело упал на кровать, прогнув до конца пружины матраса, и с недовольным, полусонным выражением пробормотал под нос непонятные слова. Спустя минуту его белое лицо резко, как хамелеон, окрасилось в зеленое, после чего он вырвал прямо на пол. Светло-зеленая жижа, медленно разливающаяся по полу, быстро вернула Давида в порядок и он выбежал на кухню за тряпкой и рулоном салфеток. В дверях комнаты, он обратно побежал на кухню только теперь за пакетом. Пока он стоял в растерянности и не понимал, с чего начать; потом как ребенок начал разматывать весь рулон и покрыл им все рвоту – так ему пришлось проделать раза пять, после чего салфеток осталось совсем чуть-чуть. Пакет он положил под остальным мусором в ведре, чтобы не заметила мама. Такая утренняя процедура, которая впоследствии вошла ему в привычку, быстро отрезвляла и бодрила.

«Не знаю, как меня так угораздило… – подумал он и сразу заглянул под кровать: энергетик был пуст, а вот спирт еще остался. – Ну, на сегодняшний вечер хватит, а потом че-нибудь придумаю, надеюсь.»

Впоследствие он увидел сообщение Ильи, который звал его поиграть в игру и пошел как ни в чем не бывало стрелять по врагам.

IV

Оставалось ровно два дня до начала официальных экзаменов для абитуриентов. Илья, как это присуще всем отличникам и полностью подготовленным ученикам, успел уже раньше всех начать волноваться. В таком состоянии его можно было напугать чем угодно и вывести из себя любым способом, поэтому он предпочел эти дни просидеть дома, выходя только к репетиторам. Диана, казалось, была более спокойна, но и она чувствовала это тревожное, неприятное давление в груди и животе. Переписывался он по большей части только с ней, а остальным отвечал с задержкой, так как не желал иметь пока никакого другого общения – Давид это сразу понял, так как хорошо знал своего друга и решил его не беспокоить ничем, только вечером написал бы: „Тебе переживать реально нечего. Ты сто пудов сдашь.“ – Илья хоть и умел хорошо учиться, но никакой проницательностью или внимательностью не обладал, поэтому такое нежное, заботливое отношение друга он не заметил и достойно не оценил. Вся его голова была забита только предстоящими экзаменами – ничего туда больше не вошло бы, да и не очень ему хотелось.

А что Давид? Давид решил никуда не поступать: теперь он поставил перед собой задачу устроится работать в казино на место крупье – раздавать карты, выдавать выигрыши и забирать проигранные фишки, а также следить за разными реакциями игроков. Эта работа его очень заинтересовала, ему хотелось видеть эти эмоциональные карусели: подъемы победителей и падение проигравших, особенно тех, которые ставили все, что у них было – интерес может и лицемерный, недостаточно гуманный, однако вполне обоснованный и понятный. Отец Давида, который так желал видеть своего сына врачом, в конце концов опустил руки и убедился в том, что вряд ли из него выйдет хороший специалист, а судя по его изменившемуся состоянию и интересам, отец надеялся хотя бы на его здоровое будущее, без вмешательства алкоголя и наркотических веществ. Вообще за последние месяцы общение между сыном и отцом достаточно быстро переросло в более взрослое: теперь Давида совершенно не волновало мнение отца по поводу его будущей карьеры и он спокойно участвовал с ним в спорах, иногда даже специально, ради забавы, занимая позицию, которой он на самом деле не придерживался. С матерью же отношения остались теми же: она за него искренне переживала, он же старался часто не злиться на нее из-за излишнего внимания и заботы к себе. За этот учебный год его жизнь кардинально изменилась: из депрессивного, нервного состояния он перешел в более спокойное, умиротворенное, правда с одним прицепом в виде зависимости при том алкоголической и наркотической. Его день не проходил без таблеток либо же алкоголя, а лучше их микс. К сожалению, денег на обычные психоактивные вещества у него не хватало, поэтому он предпочитал алкоголь и прибегал к аптечной наркомании, которая намного опаснее любого настоящего наркотика. Первоначально, он покупал лекарства продающиеся без рецепта, но впоследствии достаточно быстро смог научиться делать поддельные рецепты. С таким стилем жизни, конечно, ему оставалось недолго и он прекрасно это осознавал; Давид смог достичь того, на что у многих уходят десятилетия – он больше не боялся, вообще. Для него все это стало игрой и последний уровень с каждым днем становился все ближе. Его чувства по отношению к самому себе были полностью атрофированы, себя он ни капли не жалел и целеустремленно опускал тело прямо в ад, при этом к своим друзьям, а точнее к другу Илье, и к родителям он относился хорошо, по-настоящему заботился о них. На пути полного самоуничтожения он показал свою настоящую натуру и в глазах бога полностью себя оправдал. Как он сам однажды утверждал:

«В бога я все же не верю,