Как рушится надежда - Антон Сальников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы пробрались к старым воротам, которые не сдвигались с места уже лет 30 не меньше. По ржавым и заросшим прутьям мы перебрались на ту сторону жизни, где витает в воздухе блаженная свобода. Хотя, честно сказать, не ее я жаждал вкусить, глотая жадными кусками воздух, а тонкий запах кожи лучшей из представительниц прекрасного пола. Я был одержим идеей насладиться моментом, когда Ева рядом. Я желал полностью насытиться ей. Чтобы каждая молекула воздуха, которая хоть раз пролетела рядом с девушкой, неизбежно была распробована на вкус.
Под ударами тяжелых капель мы свернули на тропинку сквозь густой лес, так густо заросший без многолетнего человеческого вмешательства. Дождь, гром, как будто все это ради нас, как будто сама природа курирует наш побег. У меня не укладывалось в голове происходящее. Мы не могли так просто сбежать, кто-то нам явно помогал. Кто-то нас уберег. Я, тот кто постоянно бездействовал, вопреки тому, что жизнь издевательски проносилась смелым ручьем мимо меня, сейчас беру этот поток в свои руки и направляю его по своему желанию. Перемены, те, которые меняют жизнь кардинально, всегда возникают внезапно. Иначе долгие доводы «за» и «против» потопят весь энтузиазм в сомнениях, а я и так слишком долго сомневался. Пришла пора жить!
Промокшие до глубины души, мы прорывались сквозь водяной занавес и многолетние заросли. Было трудно, холодно и страшно, но впереди идущая Ева заставляла меня забывать обо всех недугах этого путешествия. Она двигалась грациозно подобно хищной кошки, которая вот-вот ринется на свою добычу. В каждом движении чувствовалась воля и сила. Если девушка хотела свободы, значит она ее получит.
– Вот оно, это место! Мы его нашли, Антон! – счастливый возглас самой прекрасной девушки на свете разжег мое замерзшее сердце. Я радовался вместе с Евой, хотя все еще не понимал, чему оказана такая честь. Впрочем, это было неважно.
Ева обвила меня своими нежными руками и поцеловала в левую щеку, от чего тепло резко распространилось по всему телу. Я кое как мог смириться с тем, что она не бросила меня в парке психиатрической лечебницы, не оставила одного в лесу, но поцелуй, подаренный мне, уже не мог перейти через границу объяснимого. Значит ли это, что я впервые в своей никчемной жизни понравился особе противоположного пола? Каким рисунком на небосводе должны выстроится звезды, чтобы я, не знающий взаимной симпатии, был одарен поцелуем сразу мисс Вселенная вне временного интервала? Ее губы оставили жгучий след на моей щеке, который и по сей день согревает меня в холодные ночи.
Оказалось, что радость была направлена на встречу с разваленным домом. Как мне объяснила Ева, в стороне от тропы находится старый дом лесничего, который не функционирует еще с детской поры девушки. По ее плану мы сможем здесь переночевать, а уже по утру решим, как быть дальше.
Осмотрев наше пристанище сложилось ощущение, что две разные стороны дома строили совершенно разные люди. Иначе сложно объяснить, почему левая сторона дома развалина чуть ли не до основания, а правая лишь слегка исказилась от натиска времени.
Мы пробрались в более-менее уцелевшую часть дома и нашли сухое место, где мы могли остаться в стороне от дождя лишь вплотную прижавшись друг к другу, что мы, собственно, и сделали. Ева уложила меня, а потом домашняя кошка занырнула под мою руку.
– Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – продублировал ее слова.
Как же она может быть спокойной, когда я улегся на ночлег, обнимая Афродиту во плоти. Я обессилен, но и это вряд ли поможет быстро заснуть. Оно и к лучшему, ведь во сне я вряд ли буду наслаждаться моментом. Самым лучшим моментом в моей жизни, когда я впервые дотронулся до огня и не обжёгся, но в этот самый момент Прометей спустился с гор Кавказа и на ухо прошептал об уготованных мне мучениях. Он сказал, что без огня моя жизнь была бы тихой и размеренной, но счастье я бы не познал, и лишь языки пламени одарят меня улыбкой, за которую придется платить по повышенному тарифу.
Остаемся
Меня разбудил страх, всеобъемлющий и вездесущий. Резкими движениями он растолкал мое сонное тело, чтобы мерзким холодным голосом обжечь мое ухо: «Она тебя кинула». Никого нет! Я один! В сумрачном лесу лежу в окружении сырости. Надо было сразу направить взор в глаза правды смелым взглядом, а не трусливо отворачиваться от нее в надежде, что таким образом она не будет такой, какая есть на самом деле. Правда на столько же неприятна, насколько не нужна. Я и Ева, мы птицы разных полетов, и ее эшелон значительно выше, а значит мне до нее не добраться. Нечего даже голову задирать так высоко. Подобно Икару я увлекся полетом, а по моим рукам растекались горячие остатки крыльев. Падение было настолько внезапным, что удар сломил меня надвое. Именно про таких людей как я говорят: «Выше головы не прыгнешь», причем голова под гнетом неуверенности всегда опущена. Учитывать еще необходимо и то, что я не высокого роста, а что касается прыжков, то далеко не мастер. Оценив трезвым умом обстановку, я понял, что испытываю сильное похмелье от любовного опьянения. Придется идти обратно. Я не смогу прожить один в бегах, я слишком труслив. Пусть меня лишать привилегий среди пациентов, пусть ужесточат контроль и пропишут десятки идиотских терапий, я как домашний попугай добровольно возвращаюсь в клетку. Безвольный, бесхарактерный и с разбитым сердцем от вечной живущей истории Шекспира о невозможной любви.
– Проснулся? Это хорошо, нам еще много предстоит сделать – мелодия, способная вернуть меня к жизни, пролилась где-то за моей спиной.
– Ева! Я думал, ты меня бросила! И и… – я повернулся к ней лицом. Это был не сон. Она и вправду прекрасна.
– Бросила? – девушка перебила меня – Антоша, но мы же вместе сбежали не для того, чтобы сразу же разойтись и забыть друг о друге. Или ты думаешь иначе?
В тот момент я был не в состоянии думать в принципе, лишь изо всех сил замотал головой в стороны. Ева применила тайное оружие против моего натиска о необходимости разойтись для ее же блага,
