ГРИД. Чужие - Александр Тайгар

– И вам всего доброго.

Чуть не сказал: «я всё для неё сделаю». Кого обманывать? Я прибью за неё любого, ЛЮБОГО! До кого руки дотянутся… Но не изменюсь сам. А этого она хотела бы больше всего. Шестая палата… Её окна должны быть где-то здесь. Я взобрался на дерево, заглянул внутрь. Мама спала – никаких капельниц и трубок в носу, как я уже представил. Чего только не рисует воображение, когда боишься. Мама… Прости. Прости, в который раз. Я, правда, на все ради тебя готов. Только не меняя себя – в угоду этому гнилому миру. Не потакая ему. Все хотят видеть своих детей красивыми, здоровыми, успешными… Лучше себя. И ты тоже. Прости. Ты никогда не пыталась меня переделать или воспитать вновь, ты всегда учила думать меня своей головой, не лезла в душу с нравоучениями. Спасибо тебе, этого ничем не измерить. Ничем. Говорят, что все мы в неоплаченном долгу перед родителями – это неправда. Но, так бывает. Я ещё поквитаюсь с этим мирком за то, что он сделал с тобой и с нами. Как бы дико и безумно это ни звучало.

—///—

Прошло уже два дня. Всё, вроде бы, наладилось, но я чувствовал напряжение Оксаны. Думать про это, «что-то», она не переставала. Может, стоит снова спросить её? Ведь не расскажет сама. Не расскажет…

– О чём задумался?

– Оксана… – я поднял глаза. – Я не заметил, когда ты пришла.

– Не удивительно, – она улыбнулась. – Ты ведь у нас мыслитель, у тебя телевизор из-под носа можно утащить, а ты и не заметишь. Кстати, зачем он тебе, если всё равно не смотришь?

– Смотрю, иногда… Когда ты пришла?

– Пять минут назад. Или около того.

– Оксана… Я всё хочу у тебя спросить…

– Я расскажу. А ты – сделай мне свой укроповый чай, пока что.

– Я ведь его процедил тогда. Сразу поняла, что это было?

– Сразу, мне такое мама давала.

– Хорошо, сейчас сделаю. Жди, – я обнял её. – Ты ведь не убежишь?

Она не ответила – только снова снисходительно посмотрела на меня. Сколько же ещё загадок мне суждено найти в ней, сколько раскрыть… Вернулся я через пару минут – Оксана переключала телеканалы, не задерживаясь ни на одном, как только я зашёл, она выключила телевизор.

– Ничего интересного нет. Может, продашь его? Или отдашь нуждающимся?

– Пускай стоит. Держи, – я подал ей кружку.

Отпив, она поставила её на столик рядом с креслом.

– Спасибо.

Я взял её за руку.

– Рассказывай.

– У меня есть брат…

– А…

– Я не хотела о нём говорить, – опережая мой вопрос, сказала Оксана. – У нас разные отцы, да и братом я могу его назвать с натяжкой. Он… Никогда не был похож ни на меня, ни на мать, хоть и жил, рос с нами до пятнадцати лет. Отца его я никогда не видела, мама о нём ничего не рассказывала. Соседи – всякое говорили… Одни – что в тюрьме сидит, другие – что нет, что кто-то, мол, недавно, видел его. Кто-то тут же подхватывал, что он сбежал. Много чего. И что мошенник он, скользкий тип, и как только таких – земля носит. Рассказывали, что убили его. Есть ли в этом хоть часть правды – не знаю. Сплетни, что с них взять. Пашка родился, будто для того, чтобы испоганить нам жизнь. Нехорошо, может, так говорить, но иначе не могу. Мама, после того как его родила, заработала кучу болячек, и хоть говорят, что вторые роды проходят проще первых – рожала тяжелее. Он младше меня на три года. До пяти лет он постоянно болел, до девяти… Наверное, это были самые тихие годы. А после – он убежал из дома. Лучше бы и не возвращался. С нами он прожил до пятнадцати лет, потом ушёл. Говорил тогда, что живёт у отца. Иногда заваливался к нам домой, за полночь, пьяный. Мама умерла через четыре года, я продала квартиру и уехала в другой город, там купила квартиру поменьше. Прошло совсем немного времени – он меня нашёл, начал требовать денег. Я снова продала квартиру, снова уехала. Денег на новую – уже не хватило бы. Да и не хотелось сидеть на одном месте. Снимала жильё, искала работу… Иногда – жила у знакомых. Вот так. Он как чёрт – только и делает, что портит жизнь другим. И преследует меня… Я… – Оксана осеклась, голос её дрогнул. Запрокинув голову и закрыв глаза, она откинулась на спинку кресла, перевела дыхание. – Я больше ничего не хочу говорить.

Я подсел к ней на корточки, взял за руки.

– Ты и так сказала достаточно. Столько, что мне кажется – я узнал того, о ком ты говоришь. Ты не должна больше уезжать, быть одна.

– Он везде меня найдёт.

– И что? Оксана, тебе самой это не надоело? Мы с тобой, давно уже – куда больше, чем «просто знакомые». А живем, будто… Не назовёшь, как. Не бывает так, нонсенс. Я-то всё думал, почему ты не хочешь оставаться. Про семью и не заикнёшься. А ты – боишься, неизвестно чего. То есть, конечно, известно, только вот… Неправильно это.

– Я не хочу никому портить жизнь.

– Оксана, испортить себе жизнь – мы можем только сами.

– Я, по-твоему, сама просила его, чтобы он доставал меня?

– Конечно, нет. Но пыталась ли ты с ним, хоть как-то, разобраться?

– С ним бесполезно говорить.

– А кто говорит о беседе? Если кто-то не понимает слов – с ним общаются по-другому.

– Он же брат мой…

– Ты уверена? Это не брат, это отпрыск твоей матери. Не сын – выродок. Хоть ты не хочешь это признавать.

– Мама болела, он болел… Я всегда чувствовала какую-то ответственность перед ним…

– Ответственность… Кстати, какая ещё ответственность? Тебе же было только три года, когда он родился!

– Ты забыл? Я же была чудо-ребёнком, – Оксана, впервые за разговор, улыбнулась.

– Ты всегда была чудом, – я крепче сжал её руки, поднёс к губам. – Ты не должна уходить.

—///—

– А у вас здесь неплохо… Даже, уютно.

Я осматривал место, куда мы, наконец-то, пришли. На подвал, как мне представлялось раньше, это не было похоже. Скорее, на обычный дом. Только окон не наблюдалось – мы, всё же, находились под землёй.

– Ещё бы, – сказал Зак. – Мы сейчас же можем законсервироваться – и жить здесь, лет двадцать.

– И как вы всё это устроили? Не своими же силами?

– Конечно, – Зак усмехнулся. – Таких бункеров много.

– И все заброшены? Никак не контролируются?

– Почти.

Но ведь мы совсем рядом с каким-то поселением… Власти что, на другой планете? Я понял, что почти уже с минуту стою на одном месте, и улыбаюсь. Как идиот. Да, вряд ли этот мир так сильно отличается от нашего. Если улыбаешься непонятно чему – значит, идиот. Следуя такой логике – глухой от рождения мог бы назвать идиотами всех остальных. Но кого это волнует… Куда все подевались? Я начал подробнее осматривать убежище и вышел из комнаты в большой зал. Даже странно, зачем такой большой? Собирать народ для важных сообщений? Он напоминал большую гостиную – огромную и нелепую: пара диванов; пара кресел в центре зала, с высоким(!) потолком; хаотично разбросанные стулья; вдоль стен – какое-то подобие лавок; несколько шкафчиков. Будь это помещение более вытянутым, оно напомнило бы школьный спортзал. Интересно, сколько же здесь человек? Я сел в кресло, решив просто дождаться кого-нибудь. Лучше, если это будет Зак… Только теперь я понял, что не спал почти уже два дня – глаза слипались. Я «растёкся» по креслу и «отключился».

—///—

– Зот, зачем ты его привёл?

– Мне кажется, что он перебежчик. Ты ведь помнишь – лет семь назад, уже случалось подобное?

– Я не уверен, что в тот раз был перебежчик, скорее – просто псих. Но, даже если он из другого мира, что это нам даст? Неужели, ты снова хочешь сбежать?

– Посмотрим. А тебе, разве не интересно? Что, если это шанс?

– Хочешь найти дверку, чтобы шастать туда-сюда? В одном месте нагадил – и, тут же, в другое?

– Ты как всегда проницателен. Не пойму только – чего ты, до сих пор, в этом дерьме копошишься?

– Дерьме? – схватив приятеля за грудки, Зак прижал его к стене и выпусти клыки. – Слушай, ты прекрасно знаешь, почему я здесь. Я много чего видел в этой жизни, даже научился кое-кого понимать и жить с теми, кого презираю. А ты – каким был, таким и остался. Тебе что, мало приключений на свою задницу?

– И ты остался таким же. Всё так же делаешь вид, что ничего не случилось.

– Это было двадцать пять лет назад!

– Забавно. Двадцать пять лет – а постарели всего на десять. И помню всё, будто оно произошло два года назад.

– Что тебе делать там? Откуда ты, вообще, знаешь, что попадётся мир, лучше этого?

– Не знаю. Но чем чёрт не шутит? Тебе, разве, нравится в этом гадюшнике?

– Хорошо там, где нас нет… Не думаю, что в другом месте намного лучше. Везде одно. Даже язык. Хотя, конечно, он другой… Помнишь – мы гадали, как будем общаться с аборигенами? А вышло…

– Случайно. Случайно попали, случайно оказалось то, что мы понимали, о чём говорят нам, а то, что это не наш язык – стало ясно, только когда начали учиться писать… Ты ведь был лучшим. Эксперименты, что мы ставили – никто не мог, да и не хотел повторять.

– И доэкспериментировались. Нравится результат?