Заложники дьявола - Фридрих Незнанский

Около года назад эта весьма темпераментная дама, занимавшаяся собственным бизнесом, влипла в историю, связанную с убийством ее зарубежного партнера, да еще и в качестве основной подозреваемой... История в свою очередь попала в Генеральную прокуратуру, прямехонько на стол к Турецкому, которому пришлось вести расследование в компании с представителями ФСБ: партнер подозревался, помимо всего прочего, еще и в шпионаже... Словом, над супругой Семена Львовича Зоскина, известного в столице гинеколога, нависла целая гроздь нешуточных подозрений. И если бы не Александр Борисович Турецкий, еще неизвестно, чем бы все тогда кончилось.

– Лучше скажи, – спросил он, – как ты себя чувствуешь и что говорят доктора?

– Отлично я себя чувствую – это во-первых, и у меня сейчас Катя – это во-вторых!

– Та-а-ак, – обиженно протянул Турецкий, который и в лучшие-то времена ревновал жену к ее лучшей подруге. – Катя, значит... ну-ну! А бедный Шурик, выходит, лишний в этом женском царстве!

– Да ладно тебе, – смягчилась Ирина. – Я ж тебе еще в-третьих не сказала! Кроме того, вечером, после шестнадцати и до восемнадцати, ты вполне можешь приехать!

– И что там в-третьих?

– Шур, мне делали УЗИ после капельницы...

– И... что?

– Да не пугайся ты так, честное слово, смешной какой... Просто они теперь знают, кто у нас будет, мальчик или девочка!

– Чего ж ты молчала?! Кто у нас будет?..

– Не знаю... – И поскольку ее муж растерянно молчал, пояснила: – Я, Шурик, попросила их мне не говорить кто... И ты, если тебе скажут, тоже мне не говори, слышишь?

– Слышу... – пробормотал Турецкий. – А... а почему?

– Нипочему, – жалобно отозвалась Ирина Генриховна. – Просто не хочу знать – и все!

– Ладно, если узнаю, не скажу, – пообещал Александр Борисович. – Я к тебе приеду часов в пять, Ириша. Сейчас вот поговорю с Меркуловым – и сразу к тебе!

Он выключил связь и, поднявшись из-за стола, направился прочь из кабинета: наверняка Косте уже доложили, что он здесь, и тот, понятное дело, недоумевает, почему Турецкий сразу к нему не заглянул... На душе у Александра Борисовича отчего-то сделалось после разговора с женой тяжело, смутная тревога начала расползаться как едкий дым от недогашенного костра... Почему Ирина не желает знать, какого пола у них малыш?.. Что это, один из капризов, которыми столь обильно страдают беременные, или интуитивное предчувствие чего-то... чего-то нехорошего?.. Дурак он, что послушался Ирку и оставил ее там на попечение медсестер и Кати!

Вот завтра как приедет туда спозаранку, так и будет сидеть с ней до следующего утра! В конце концов, у него еще целые сутки отпуска, имеет право!

Уже подходя к приемной Константина Дмитриевича Меркулова, Турецкий подумал о том, что завтра первое судебное заседание над шайкой Цезаря, подгадав к которому они и взяли наконец ее главу и подзадержавшихся вместе с ним на воле сотоварищей... Наверняка Меркулов потребует, чтобы и он, Турецкий, присутствовал на заседании... Ничего, обойдутся! Хватит с них и переданных лично Александром Борисовичем суду сорока томов дела по обвинению Цезаря и его бандитов.

Хочет того Костя или нет, но и он, Александр Борисович Турецкий, имеет полное право на законный отпуск, тем более с учетом семейных обстоятельств!..

Войдя в приемную шефа с самым решительным выражением лица, Александр Борисович на мгновение просиял улыбкой, здороваясь с его бессменной умницей секретаршей Клавой, и, вновь посерьезнев, взялся за ручку начальственной двери. Разумеется, с благосклонного Клавочкиного кивка-разрешения.

Он был уверен, что, если речь зайдет о Цезаре, сумеет настоять на своем и больше, что называется, мизинцем не прикоснется к этому делу... Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает!

– Честно тебе скажу, Саша, не ожидал я от тебя... Не ожидал! Вот так запросто взять да и похерить собственные немалые труды, продинамив первое же судебное заседание!..

Константин Дмитриевич Меркулов отбросил в сторону ручку, которой что-то писал в момент появления Турецкого, и, поднявшись, выбрался из-за своего стола.

Не ждавший столь активного нападения начальства, можно сказать, прямо с порога, Александр Борисович слегка растерялся.

– Слушай... – он нерешительно посмотрел на шефа, – а что за надобность такая, я бы сказал, не в меру острая?.. Все дела на этих отморозков, включая самого Цезаря, я передал – если помнишь, сорок томов... Да там на три пожизненных каждому хватит, не говоря о самом Пашке!..

– В общем, Саня, – Меркулов вздохнул и, подойдя к окну, оперся спиной о подоконник, серьезно глядя на друга, – на судебном заседании завтра тебе надо быть обязательно. Дело вел ты, и всех деталей лучше тебя никто не знает.

– Слушай, Костя, знаешь что! У меня жена в больнице, ее здоровье и здоровье ребенка, можно сказать, на волоске висит! А я, вместо того чтобы находиться рядом, на суде без особой надобности сидеть буду, да еще и в последний день очередного отпуска?.. Нет уж, дорогой, уволь!..

Они немного помолчали. Во время паузы Меркулов хмуро глядел себе под ноги, а высказавшийся Турецкий слегка успокоился. Заговорил Константин Дмитриевич, явно размышлявший о чем-то своем:

– Что, с Ириной совсем плохо?

– Да неважно, особенно по ночам... Я сегодня вообще намерен у нее в палате ночевать, мало ли что...

– А если сиделку оплатить?

– Рад бы в рай... Да у них там и так рабочих рук не хватает! Спасибо большое, что Семен Львович разрешил нам с Иркиной подругой по ночам возле нее дежурить. По большому блату, заметь! Ирка, конечно, сопротивляется, храбрится и все такое, но я сегодня все равно там останусь!.. Костя, ты не представляешь, как я за нее переживаю, просто не представляешь...

– Почему не представляю? – возразил ему Меркулов. – Еще как понимаю... и сочувствую... Но, Саня, я тебе кое о чем еще не сказал касательно Цезаря...

– Ну? – Турецкий хмуро глянул на шефа.

– В общем, дело в том, что этот поганец с первого момента, как его взяли, начал косить под дурака... Мне двадцать минут назад звонили из Бутырок: какая-то там независимая комиссия его уже успела осмотреть... Ему почти верят!.. А что это означает, ты и без меня в курсе: два года в Сербского – и гуляй, Цезарь, дальше... И все наши, по преимуществу твои, между прочим, труды псу под хвост... Вот и все.

Александр Борисович, по мере того как Меркулов говорил, медленно поднимался со своего места, неотрывно глядя на Константина Дмитриевича.– Стой... – произнес он негромко, едва тот умолк. И тут же почти выкрикнул: – Садовничий под дурака?.. Как?!

– Да так, легко, – хмуро буркнул Меркулов, не глядя на Турецкого. – Не забыл, что у него за спиной два курса театрального?.. Ну вот и косит – вполне удачно... Ни с кем не разговаривает, в том числе с собственным адвокатом, только поет...

– Что он делает?

– Поет...

– Что поет?!

– Песни, Саня, он поет, песни... Типа «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед...»

Семен Львович Зоскин, главврач роддома, дожидался Турецкого, предупредившего его о своем появлении, в коридоре, на мягком диванчике напротив Ирининой палаты. Рядом с ним сидела молоденькая медсестричка, красная от смущения, с задорно поблескивающими глазками: похоже, доктор был не из тех мужчин, которые зря теряют время. Однако едва Александр Борисович показался в конце коридора, как сестричку словно ветром сдуло, а Зоскин, моментально посерьезнев, поднялся навстречу «важняку»:

– Присаживайтесь, Александр Борисович, все равно Ирина Генриховна сейчас спит!

– Она там одна? – встревоженно поинтересовался Турецкий.

– Одна, но в этом нет ничего страшного... Ее подружка только что ушла, минут пять назад... Сегодня мы сделали вашей очаровательной супруге полное обследование... Точнее, завершили начатое и затем прерванное ее побегом домой. Вот ждем результатов анализов... Вы как, хотите знать пол будущего малыша или тоже...

– Хочу! – живо отозвался Турецкий. – Кто?

– Девочка. – Доктор улыбнулся.

– Вот и хорошо, это мне как-то привычнее... А если без анализов, что-то вы можете сказать относительно ее состояния уже сейчас?

Семен Львович на секунду задумался, потом кивнул:

– Если вы имеете в виду рекомендацию, то да, Ирине Генриховне сейчас нельзя волноваться... Совсем! Вы и сами, вероятно, понимаете – возраст... Я вас не пугаю, боже упаси! Но ее состояние таково, что даже неожиданный резкий звук может вызвать выкидыш... И еще – я вам как мужчина мужчине советую: будьте сейчас с ней рядом. Я заметил: большая часть волнений вашей супруги связана непосредственно с вами... Понимаю, у вас работа такая, при которой жены за своих мужей спокойными не бывают никогда. Тем более советую вам побыть с ней. Поверьте, дело не в наших с вами отношениях: если бы речь шла о любой другой женщине, я бы тоже пошел на... э-э-э... нарушение правил внутреннего распорядка!