Фабрика офицеров - Ганс Кирст

Но этот небольшого роста, внимательно ко всему присматривающийся господин, по-видимому, больше всего интересовался казино и содержимым его погребов. Таким образом, Катеру легко удалось добиться полного взаимопонимания с этим представителем закона, а Вирман всегда мог получить наполненный до краев стакан.

— Господа, — сказал Катер, присоединяясь к сидевшим за столиком офицерам, — вот это были похороны! Уж и не знаю, что лучше — лежать в гробу или же быть испепеленным гневным взглядом генерала.

— Уверен, из вас бы получился отличнейший покойник, — весело отозвался капитан Федерс. — А похороны не были бы особенно грустными — стоит только вспомнить о запасах, которые остались бы после вас.

— Господин капитан Федерс, — недружелюбно ответил Катер, — я удивлен, видя вас в такое время в казино. Ведь вы женатый человек, разве вас дома не ждет ваша жена?

На мгновение Федерс словно бы утратил самообладание, с лица его исчезла веселость. Офицеры с интересом уставились на него: все знали слабое место Федерса, но никому из них в голову бы не пришло задеть его таким образом — это было все равно что бросить ему открытый вызов. Поступок Катера был по меньшей мере легкомысленным.

Федерс рассмеялся, но смех его был хриплым и угрожающим.

— Катер, — заговорил он затем, — если вы удивляетесь, что видите меня сейчас в казино, могу только сказать, что я удивляюсь вам еще больше. Потому что по идее вы должны были бы сейчас находиться на своем рабочем месте и руководить своим, мягко выражаясь, стадом баранов. Но вы, наверное, перепоручили и это кому-нибудь другому — скорее всего Крафту, как я предполагаю. Потому что у него достаточно широкие плечи. Но, Катер, они ведь так широки, что он без особых усилий может оттереть вас, если только захочет! Этот Крафт настоящая охотничья собака, если я не ошибаюсь, при нем ни один кот[2] не может чувствовать себя в безопасности.

Капитан почувствовал себя немного задетым. Он поднялся, попытался непринужденно рассмеяться и заметил:

— Вы неисправимый шутник, Федерс!

Но это прозвучало не слишком-то убедительно; Катер вышел, сказав, что пойдет позаботиться о подкреплении.

Он зашел на кухню казино и как раз собирался сам немного подкрепиться, когда следом за ним появился старший военный советник юстиции Вирман и участливо спросил:

— У вас неприятности, дорогой господин Катер?

— Не стоит и говорить об этом, — заверил тот.

— Ну, в таком случае, — заметил любезно Вирман, — вам будет легче довериться дружески настроенному по отношению к вам человеку. А на меня вы можете положиться, мой дорогой. Если речь идет о правосудии, вы не прогадаете, обратившись ко мне.

— Итак, мои дамы, — начал обер-лейтенант Крафт, — попробуйте-ка не считать меня ни мужчиной, ни офицером.

— Это для нас не так-то просто, — ответила одна из трех девушек, которых он должен был допросить.

— Все же попытайтесь, — посоветовал Крафт. — Представьте себе, что я нечто среднего рода — если хотите, сам закон. Можете говорить со мной совершенно открыто, без ложного стыда.

— А у нас его и так нету, — заметила другая девушка.

Обер-лейтенант Крафт находился в подвальном помещении штаба, так сказать, на месте преступления. В комнате стоял ряд коммутаторов, перед ними — стулья, а сверху — схемы соединения и непременный плакат «Враг подслушивает!». В одном углу — стол, на нем кофейные чашки, чайник и электрический кипятильник. Применение кипятильника, кстати, было официально запрещено во всех штабных помещениях, но не генералом Модерзоном, а капитаном Катером — поэтому на запрет никто даже не обратил внимания. В другом углу находилась походная кровать — в известной степени «орудие преступления» — старый, продавленный, заржавелый проволочный матрас с наброшенными сверху тюфяком и одеялами.

Перед Крафтом, стоявшим за коммутаторами, сидели три девушки — хорошо сформировавшиеся существа с приятными, наивными лицами и любопытными, дружелюбно глядящими глазами, — каждой было не больше двадцати лет. Они не были ни особенно смущены, ни чрезмерно взволнованы. Глядя на них, нельзя было сказать, что их мучает сознание своей вины.

— О чем же вы при этом думали, дорогие дамы? — осторожно спросил Крафт.

— А ни о чем, — ответила одна из девушек, и это прозвучало вполне убедительно.

— Прекрасно, — сказал Крафт. — Согласен, что этот случай не требует особых умственных усилий, но полностью отключить мозговую деятельность все же нельзя. Возникает, например, вопрос, почему объектом действий оказался именно унтер-офицер Кротенкопф?

Обер-лейтенант Крафт вынужден был сесть. Вся эта история казалась ему, с одной стороны, совершенно запутанной, а с другой — абсолютно простой, в зависимости от того, с какой точки зрения ее рассматривать.

— И все же, — сказал наконец Крафт, — вы дали волю своим рукам или нет?

Девушки переглянулись. Было заметно, что они успели договориться между собой, как им отвечать на вопросы. Надо отдать должное Крафту: он не собирался придавать этому делу широкого размаха и делать его подсудным.

Поэтому он ободряюще улыбнулся удивленным девушкам.

— Конечно, — заговорила одна из девушек, хорошенькое маленькое создание с наивной детской улыбкой и искренними глазами — тип плутовки периода первой мировой войны, времен наших бабушек, — конечно, мы его раздели, а потом хотели выставить за дверь, в некотором роде в знак протеста, но он заупрямился и остался здесь.

— Гляди-ка! — удивленно воскликнул Крафт. — Значит, речь идет о своего рода демонстрации?

— Конечно! — ответила девушка, казавшаяся очень простодушной. — Потому что в этой казарме жить так дальше нельзя. Здесь почти тысяча фенрихов и пятьдесят девушек, но никто не может о нас позаботиться. Повсюду запреты, запертые двери, сторожевые посты и надсмотрщики. А нам всего-то и нужно некоторое развлечение. Мы не хотим прокисать здесь! Но для нашего генерала все люди — только куклы, он и не думает принимать нас в расчет. Когда-нибудь мы должны же были об этом сказать! И тогда мы поймали этого Кротенкопфа. Не для того, чтобы что-нибудь с ним учинить, — мы только хотели устроить демонстрацию. Понимаете?

Обер-лейтенанту вся эта история начала доставлять удовольствие. Но все же он решил быть осторожным.

— Послушайте-ка меня, — заговорил он, — я хочу рассказать вам одну историю. Она произошла в то время, когда я был еще маленьким и жил в деревне. Так вот, по довольно чистому белью нашего соседа, разостланному на траве, как-то прошлись несколько гусей. Сосед подал жалобу. Но существовало несколько вариантов объяснений. Первый: гуси были рассержены. Второй: их нарочно прогнали по белью. Но, возможно, что они и просто так, сами прошли по нему! Последнее объяснение было самым лучшим и простым — и его легче всего было представить как достоверное. Рассерженные гуси или гуси, которых намеренно прогнали по белью, — из-за этого было бы поднято много шуму. А этого гуси обычно не переносят. Все понятно или объяснить поподробнее?

Девушки испытующе разглядывали Крафта. Потом вопросительно посмотрели друг на друга. Наконец та, которая выглядела наивнее всех, но была, наверное, самой продувной, сказала:

— Значит, вы считаете, что нам надо сказать, что это было простое недоразумение или что-то в этом роде?

— Не совсем так, — ответил Крафт, — но вы же, например, могли позволить себе небольшую, пусть даже рискованную игру, такую, знаете, безобидно-веселую месть своему тирану Кротенкопфу, исход которой был заранее не предусмотрен. Так вы снимете вину с себя, не возлагая ее на кого-нибудь еще. Если это было наподобие игры — тогда вам погрозят пальцем и поругают, но голову вам за это никто не снимет. Если же это было хотя бы наполовину всерьез, нападение с применением прямого или косвенного насилия, — тогда привет, милые дамы! Это уже пахнет тюрьмой. А там еще хуже, чем в казармах.

— Вы очень любезны, — благодарно отозвалась одна из девушек. Остальные кивнули утвердительно. Они сразу поняли, что попали в хорошие руки. — С вами вместе можно красть лошадей! Не так ли?

— Вполне возможно, — ответил обер-лейтенант Крафт. — Но не вздумайте обращаться ко мне, когда вам придет охота повеселее провести еще одно скучное ночное дежурство.

Когда обер-лейтенант Крафт вернулся в канцелярию роты, его уже ждали. Это был узкоплечий невысокий человечек с быстрыми, как у белки, движениями, острым носом и любопытными, внимательными глазами хищной птицы.

— Позвольте представиться: Вирман, старший военный советник юстиции. Я интересуюсь делом Кротенкопфа.

— Откуда вы о нем знаете? — осторожно спросил Крафт.

— От вашего шефа, господина Катера, — объяснил человечек мягким, но требовательным голосом. — Кроме того, это уже служит темой разговоров весьма нелестного толка в казино. Тем скорее надо покончить с этим. Ваш шеф обратился ко мне за советом, и я готов оказать ему всяческую поддержку. Случай интересует меня и с юридической и с человеческой точки зрения. Позвольте мне взглянуть на ваши протоколы допроса.