Девочка Да Винчи - Элен Блио

Верно говорят, что смех – лучшее лекарство. Мне помогает. Я уже почти могу дышать. Краски на полу осталось не так много, а вот вещи мои по ходу безнадежны. Это обидно, потому что переодеться мне особенно не во что.

Нет, вещи были, в квартире бабушки, но я подозреваю, что они, скорее всего уже проданы, как и мебель, посуда, техника…

После смерти бабушки почти сразу умерла тётя Света, её супруг стал наследником. Мы полгода жили спокойно – до того, как он вступил в наследство, а потом началось…

Он пришёл как хозяин, заявил, что все принадлежит ему, а то, что не принадлежит – скоро будет. При этом так посмотрел на меня…

Сначала я пыталась договориться, объясняла, что у него в квартире только одна доля, а у нас с Ариной две, по закону мы… Но он очень быстро дал понять – по закону не будет. И доли свои мне придется ему продать за копейки, или даже подарить, иначе будет плохо.

Я звонила в полицию, вызывала участкового. Писала заявления. Но как говорят – против лома нет приёма? Да, да… окромя другого лома. Вот только другого лома у меня не было. Вступиться за меня оказалось не кому.

Вспоминать об этом мне страшно и больно. Я чудом избежала таких вещей, о которых мерзко говорить. Мы с сестрой сбежали почти в чем были, хорошо, что Ирина Вениаминовна позволила нас остаться. Она пыталась помочь, но очень быстро поняла, что ничего не выйдет.

Сейчас нашу квартиру благополучно сдают большой компании рабочих, и находиться там без страха за свою жизнь мы с сестрёнкой там не можем. Я пыталась воевать за право жить на своей жилплощади, но, увы. Мне не повезло.

Что с этим делать я пока не знаю. Просто… плыву по течению. Правда, течение это становится раз за разом всё более бурным.

- Сестрица у тебя что надо. Защитница.

- Повезло мне с ней.

- Это точно. Мои тоже часто творят, кстати, так же вот упёрли мои баллончики, решили в своей комнате картину на стене изобразить.

- Ого, и что?

- Пришлось мне стены перекрашивать.

- Хорошо, когда можно просто перекрасить стены…

- Это точно. Ты, кстати, про одежду не сказала. Агапова же тоже вся…

Я сразу мрачнею. Совсем вылетело из головы. Не зря меня Ирина позвала. Агапова точно это просто так не оставит.

- Я ей оплачу химчистку. Или деньги отдам.

- Ты знаешь, сколько ее наряд стоит, Сонь?

В том-то и дело, что не знаю, но подозреваю… и это заставляет меня мучительно холодеть.

- У меня есть немного…я откладывала Аришке на куртку.

На куртку, на новые зимние сапожки, на коньки, о которых она мечтала…

- Сонь, давай так… если ты не сможешь с ней расплатиться, скажи мне, я помогу.

- Зачем? – спрашиваю резко, сама от себя не ожидая. Я не готова к благотворительности. И я не верю в неё.

- Что зачем, Сонь?

- Зачем ты это делаешь? Ты же знаешь, что я и так никому не скажу?

Мы сидим друг напротив друга. Его взгляд сразу из теплого превращается в осколки льда, и подбородок каменеет.

- Я же пообещала молчать? Я не стукачка и не сплетница!

- Я не…

Перебиваю, чувствуя ком подкатывающий, и закипающие в глазах слезы.

- Мне не нужна твоя жалость! И помощь тоже. Уходи!

Бросаю тряпку, подхожу к окну, слышу за спиной стук двери…