Сад - Виктор Козько

Он поднялся, улыбнулся Ольге Ивановне, будто извиняясь.

— Дохлым жеребенок, а канитель заведут… Зоотехника не знаешь?

— Не-с, — крутнул головой Мирон. — Не мог Лепик. Дисциплину знает, солдат.

— Пусть вернет жеребенка, хоть шкуру, чтобы списать, — пошел к дверям Якуб. — И как увели, черти?!

Он вышел.

В дровянике, под навесом сидел маленький мальчик и смотрел на окно, за которым Ольга Ивановна разговаривала с Мироном. О чем-то они говорили горячо, размахивали руками и ходили по комнате.

Потом в комнату вошел Лепик и они перестали ходить, а стали смотреть на Лепика.

От кухни бежала девчонка. Она увидела под навесом мальчика и подошла к нему, перешагивая лужицы.

— Ты чего тут сидишь? — спросила девочка.

— Машка-замарашка, — отвел глаза мальчик.

— Я тебе подразшось… А ну, пошли!

— Уйди, говорю, — надулся мальчик.

— Ишь какой!

Девочка проследила за взглядом мальчика, увидела в окно Ольгу Ивановну, директора и Лепика.

— Шпионишь? — усмехнулась она.

— Ага, вот тебе, — обиделся мальчик. — Ни чего ты не знаешь.

— Чего я не знаю?

— Она моя мама, — запальчиво сказал мальчик.

— Кто? — не поняла Машка и оглянулась па окно. — Ольга Ивановна?

— А кто же?

— Не придумывай! Не ври…

— И не вру вовсе! — На глазах мальчика выступили слезы. — Она меня маленького потеряла, а теперь я вырос и она не узнает. А я помню — она моя мама.

— О господи! — по-бабьи вздохнула Машка и погладила мальчика по голове. — Пойдем, я тебя бульбой угощу? А?

Мальчик подумал, посопел, по соблазн был слишком велик, и он поднялся.

…А в комнате продолжался разговор.

— Ты знаешь, кем мечтает стать Лепик? — спросила Ольга Ивановна.

— Кем?

— Конюхом.

— Он любит коней.

— Почему же ты не допускаешь мысли, что он увел больного жеребенка?

— Почему не допускаю? — повторил Мирон, уставясь на Ольгу Ивановну.

Он смотрел на нее и о чем-то мучительно думал.

— Что с тобой? — удивилась она.

— И ты не допускаешь… Вот в чем дело!

Он вдруг закричал:

— Провокатор тебя пожалел! Вот! Ты не можешь заподозрить, потому что он близкий тебе человек.

— Не говори ерунды.

— А ты пошевели мозгами. Ну! — Он сел рядом с ней и схватил ее за руку. — Ну!

Она задумалась и вдруг испуганно вскинула глаза.

— Кто он?

— Да нет, — ответила она. — Я сейчас подумала, что у меня никого нет, кроме тебя.

К детдому шагал уверенный и деловой Сидор.

Мирон выскочил на крыльцо, сбежал со ступенек, кинулся навстречу.

— Где саженцы? — спросил он.

Сидор остановился и смотрел мимо, будто Мирона и не было.

Мирон оглянулся — на кого смотрит.

От крыльца к ним шла Ольга Ивановна, а чуть отстав, — Михаил Иванович, то бишь Квадрат.

Ольга Ивановна столкнулась с колким взглядом Сидора. Тенью пробежала тревога по ее лицу, и она невольно остановилась так, будто спряталась за Мирона.

— Тебя спрашиваю! — повысил голос Мирон.

Сидор был уверен, нетороплив и насмешлив. Он достал из кармана бумагу и протянул Мирону.

— Не дали? — забирая бумагу, потерянно спросил Мирон.

— Люди о хлебе думают, — ответил Сидор и снова посмотрел на Ольгу Ивановну. — А тут баловство.

— Да был ли ты в лесхозе? — вспыхнул Мирон.

— Ну, а то как же! Сунулся как дурак. Они и бумагу не стали смотреть, сразу послали…

— Куда послали?

— Очень далеко, — усмехнулся Сидор.

— Врешь ты все! Врешь!

Мнрон шагнул к Сидору и схватил бы за грудки, но перед ним возник Квадрат:

— Мирон Афанасьевич!

— Не был он там, подлый человек!

— Разрешите мне, — сказал Квадрат. — И пошлите со мной двух детдомовцев. Саженцы будут.

Мирон смотрел на Квадрата и постепенно остывал.

— Пусть попробует, — усмехнулся Сидор и пошел, бросив многозначительно: — Здравствуйте, Ольга Ивановна.

Ольга Ивановна поежилась, будто ей стало зябко.

— Постарайся, дружище, — подал бумагу Мирон. — Без саженцев…

— …не возвращайся, — весело подхватил Квадрат.

Лепик в темноте прокрался на кухню. Смутно виделись какие-то кастрюли, котлы, столы, заваленные посудой, полки. Но Лепика не это интересовало. Он полез в угол и там звякнул дужкой ведра.

В это время чиркнула спичка и вспыхнул огонь.

Лепик испуганно выпрямился, но ведро с картофельными очистками все-таки не выпустил из рук.

Огонек спички коснулся фитиля лампы.

Лепик разглядел девочку. Это была Маша.

— Поймала-таки я тебя, — сказала Маша. — А то думаю, кто это ворует все время…

— Вот дам по шее, — пригрозил Лепик.

— А я кричать буду — разумно сообщила Маша. — Весь дом подниму. Думаешь, не знаю» для чего очистки?

— Ну и знай!

— Пойду Мирона Афанасьевича разбужу. Лепик этого не желал.

— Хочешь посмотреть? — подобрел Лепик.

— Что посмотреть?

— Не что, а жеребенка.

— Хочу.

— Потом не предашь?

— Нет.

— Поклянись.

— Клянусь.

— Нет-нет, не так.

— А как?

— Кровью.

Лепик взял ножик и протянул Маше. Она испуганно замотала головой.

— Порежь руку, — потребовал Лепик.

— Можно, я ранку расковыряю? — предложила Маша.

Лепик подумал и согласился, а сам согнулся и, отвернув голову, провел ножом по руке.

Кровь выступила на пальце Маши и обильно сочилась из пореза на руке Лепика. Он взял Машину руку и соединил со своей.

— Теперь наши крови смешались, — сказал Лепик. — Если я умру, ты умрешь. Поняла?

Маша кивнула, расширенными глазами глядя на Лепика.

Ольга Ивановна шла по двору.

В дверях склада стоял Сидор. Он отступил в глубину помещения и сел на ящик. Когда показалась в просвете двери проходившая мимо Ольга Ивановна, Сидор подал голос:

— Ольга Ивановна!

Она остановилась.

— Да, — произнесла она, отчего-то оробев.

— Загляните, разговор есть.

Ольга Ивановна успокоилась от первого неосознанного страха и прошла в склад, вся подтянутая и собранная.

— Ну? — спросила она грубовато.

— Интерес у меня к вам, вы знаете… Серьезные намерения… Вот я и подумал: чего это гражданочка из города в деревню сбежала? Когда б наоборот, то и подозрения пет. А тут…

Он покрутил растопыренными пальцами.

— Не поленился, завернул в городок ваш родимый. Родня там у меня, паршивенькая, правда… Но просветили! Они там считают, что вы с немцами драпанули.

— Что же вы не доложите, куда надо? — холодно произнесла Ольга Ивановна.

— Дурак, что ли? Я сюда быстрей. Мою фамилию возьмете, конца не найдут.

— Как же это вы… с такой женщиной, которая служила?

— Жить надо было, — рассудил Сидор, — вот и служила.

— Может, я не только служила…

— Любой грех прощу, — поднялся Сидор. — А только не могу без вас. Вот ведь умом понимаю— не туда попер, а ничего поделать не могу. Хоть руки на себя наложи!

— Какая ж ты мразь! — произнесла сквозь зубы Ольга Ивановна и шагнула к двери.

И тогда Сидор метнулся вперед, загородил дорогу.

— Ну, нет! — скривился он в усмешке. — Обломаю… В милицию не побежишь…

— Отойди, убью, — вроде бы спокойно, не повышая голоса, сказала Ольга Ивановна, однако Сидор устрашился се лица и боязливо отошел в сторону.

Она прошла мимо, прямая и гордая.

Был полдень, когда Маша и Лепик сбежали из детдома и огородами вышли к лесу. Еще но Лесу прошли полкилометра и выбрались на поляну, посреди которой стоял заброшенный сарай.

В этом сарае и жил жеребенок. Он радостно заржал, завидев своего друга. Лепик побежал к нему, прижался к шее.

Потом они кормили жеребенка картофельными очистками, Лепик рассказывал:

— Он мне поверил. Поднялся на ноги и пошел. Чуть не падает, но все равно идет. А сейчас он совсем поправился.

— А как же потом? — спросила Маша. — Куда его?

— Когда вырастет, подарю дядьке Мирону. Ему конь нужен. Он на коне знаешь какой?! Все увидят, какой он на коне.

Жеребенок заржал, словно соглашаясь.

— Он побегать хочет, — сказала Маша.

Лепик вывел жеребенка на улицу. Жеребенок стоял, изумленно глядя на траву, вдруг взбрыкнул задними ногами, помчался по поляне. Дети побежали за ним. Он круто повернул назад, ударил боком Лепика, свалил с ног. Это он затевал игру.

То жеребенок бежал и дети ловили его, то дети убегали от него, а он, высоко подпрыгивая, догонял их.

Бегали между деревьями, дети хохотали, жеребенок разыгрался вовсю. Он выскочил на опушку леса, застыл, увидев впервые перед собой огромный. простор поля, и вдруг поскакал, вскинув голову и задрав курчавый хвост.

— Звездочка! — звал Лепик. — Звездочка!

И это случилось мгновенно, из земли вырвался огонь, взметнул комья и пыль. Жеребенок упал, пытаясь вскочить, и снова повалился.