Роман с предрассудками - Лана Капризная

Знающие люди говорили, что щедрая на полезные ископаемые центральная Сибирь в видимой перспективе могла перейти Владиславу Путятину единолично. Упоминая несостоявшуюся помолвку Мстислава Путятина и Веры Шушпанцевой, Ольга Кузьминична Козолупа, оберегая невинность дочери и племянницы, тактично обрисовала ситуацию фразой «тот и так не слишком решителен». Но в менее целомудренных кругах вполне откровенно рассказывали об окружающих молодого миллиардера румяных референтов и гибких стилистов. Иными словами, лишь наивные мамаши могут дожидаться, когда Мстислав Путятин соберется обзавестись законным наследником. Да и зачем стараться, если по свету порхает Влад, на которого и благополучно свалили ответственность за продолжение близкого к администрации Президента рода.

Всего вышеперечисленного было бы достаточно, чтобы хозяйки московских особняков (и прилегающего к ним Рублево-Успенского ареала) смотрели Владиславу Путятину в рот и усаживали на почетное место. Но он еще был красив, невероятно элегантен и потрясающе остроумен. Впрочем, некоторые эстетствующие дамы считали, что внешность Влада перехвалена. «Ну, он же рыжий!» – однажды воскликнула в узком кругу светских сплетниц Инесса Левит, за что жестоко поплатилась на ближайшем же балу.

Владислав Путятин, действительно, был рыжий, причем настолько, что его шевелюра буквально пылала в электрическом свете. Благодаря чему о его приближении можно было узнать заранее, даже в тесноте ночного клуба. Этому способствовал и высокий рост молодого миллиардера. А непередаваемая элегантность облика выделяла его из московской светской толпы, даже если бы он надел на голову мешок. Завершая описание внешности Путятина нельзя не отметить его молочно-белую кожу, которой могла позавидовать даже Дита фон Тиз, и благородные черты лица, словно скопированные с бронзовых бюстов Нобелевских лауреатов (одним из которых, к слову, был его прадед по материнской линии).

Сбивающий с толку имидж – светский повеса, но нефтяной магнат, рыжий, но потрясающий красивый, элегантный, но ядовито-язвительный, – Владислав Путятин еще и нарочито утрировал, разговаривая настолько манерно, что невольно заставлял задуматься: а не предпочитает ли он те же удовольствия, что и старший брат? Стоит ли говорить, что таких недалеких персон, он распинал, как орнитолог бабочек.

По бальным залам и рублевским террасам Влад Путятин передвигался грациозно, словно учитель латиноамериканских танцев. Наезжавшие в столицу за развлечениями провинциальные предприниматели, косились на него с подозрением, но обеспокоенные за их репутацию московские друзья разъясняли, что Путятин так, ну, шутит. И пусть! Как говорится, чем бы дитя ни тешилось…

Резюмируя все вышесказанное: Владислав Путятин в совершенстве играл в светские игры – этой комбинации дипломатии, бравады и оскорблений.

Но на ее злосчастье Мила Обольянинова обо всем этом не знала. Давненько миновали те времена, когда матери, тетки и бабушки облизывались на Владислава Путятина. Дабы навсегда отогнать от себя жаждущих нефтегазовых миллиардов особ, он разрушил столько репутаций, сколько смог (а уж при его талантах эти возможности были безграничны!). И теперь всех дебютанток строго настрого предупреждали вести себя в присутствии ужасного Влада, как новобранец перед генералом. А зачем и почему – это уже не важно. Потом, как-нибудь сами узнаете, и дай бог, чтобы не на собственном опыте!

Ошеломленно глядя на нагло лорнирующего дебютанток Путятина, Милочка не сдержалась и быстро шепнула тете:

– Не понимаю, откуда столько пафоса у какого-то пижона?

Ольга Кузьминична, застывшая под взглядом Путятина, подобно дебютантке («Кролики, кролики!» – сказал бы Дмитрий Анатольевич), не могла не поведать племяннице, насколько лакомого жениха теряют девицы в его лице.

– Это неофициально, но он наследник всего нефтегазового месторождения в центральной Сибири, – зашептала она в ответ. – А эта старая кошелка Ириада Градинер…

Владислав Путятин мгновенно уловил шевеление в безмолвном ряду дебютанток, и навел оптические стекла на несчастных болтушек.

Ольга Кузьминична, не договорив, застыла, как была. А Мила Обольянинова, разглядывающая в это время Влада Путятина, просто из фамильной гордости не могла опустить взгляд.

Так они и таращились друг на друга, разделенные половиной бального зала и стеклами очков.

– Кто эта милашка в голубом? – наконец, бросил свите Путятин.

Нузгар Абар-Рахман, постоянный спутник Влада и его верный подражатель (вызывающе тесные брюки, манерность, очки), с готовность подсказал:

– Людмила Обольянинова. Поговаривают, что она помолвлена с Максимом Черским.

Путятин навострил уши.

– С этим похотливым котом черским? – уточнил он, назвав блестящего Макса некогда придуманным оскорбительным прозвищем.

– Поговаривают, что уже несколько лет. Ждут только его возвращения и сразу зазвонят свадебные колокола, – подкинул еще информации для размышления Нузгар Абар-Рахман.

– Интересно, – протянул Влад.

Не отрывая от дебютантки вооруженного оптическими стеклами взгляда, он окликнул хозяйку бала:

– Елена Викторовна, представьте же меня Людмиле Обольяниновой.

Елена Келдыш с тревогой взглянула на Дмитрия Анатольевича Козолупа. Тот побелел, как полотно его сорочки Hugo Boss. А что касается предмета неожиданного интереса Влада Путятина, то Милочка струхнула, как когда-то в детстве, застуканная английской гувернанткой за воровством сахара. Он предназначался любимому пони малышки, но все равно – влетело ей так, что мало не показалось!

Весь свет, затаив дыхание, наблюдал, как к несчастной дебютантке приближалась хозяйка бала в сопровождении великого и ужасного Влада Путятина. Неужели, в этом году первой рухнет репутация внучки банкиров Лыковых? Как интересно!

Подойдя к обомлевшей чете Козолупа, Елена Викторовна Келдыш начала долгую церемонию светского знакомства. Сначала представила Дмитрия Анатольевича, который едва не упал в ноги Влада. Но все же сдержался (тесть в свое время здорово его вымуштровал!). Ольга Кузьминична неожиданно вспомнила все, что внушала ей мать перед отбытием в бывший Индокитай, и даже глазом не моргнула, когда Путятин приложился к ее руке («Французы – не дикие люди, дорогая, им просто нравится целоваться»). И, наконец, настал черед заледеневшей от страха Милы.

Владислав Путятин взял ее руку и, как он это сделал модным, начал играть с ней.

«Если он попробует ее поцеловать, стукну его клатчем!» – злорадно подумала Милочка. – «И никто слова не скажет!»

Какие бы моды ни диктовал Влад Путятин, но даже он не мог поцеловать руку незамужней особы, не подмочив свою репутацию арбитра хорошего вкуса и безупречных манер. И он это отлично знал, почти с сожалением отпуская холодные пальчики невесты Максима Черского.