Через тернии к свету (СИ) - Елена Ляпота

Элайна была очень хороша собой: высока, стройна, грациозна, словно лесная лань. Волосы как черное золото спадали до пояса кудрявым водопадом. Нежный овал лица, на котором выделялись большие глаза цвета янтаря и пухлые алые губы, которые так и манили припасть к этому источнику долгим жарким поцелуем. Элайна считалась красавицей, и многие мужчины готовы были упасть к ее ногам ради единственной ночи любви, благо слыла она также искусной любовницей.

Руфуса нельзя было назвать красавцем, разве что если взглянуть со спины, потому как плечи его были широки и мускулисты, талия тонка, и ростом Всевышний наградил достойным зависти большинства даллиаров. Лицо его с грубыми чертами могло бы казаться непривлекательным, если бы не выразительные синие глаза, в которых постоянно мелькали крохотные молнии чувств, роящихся в его душе. Но не внешность делала Руфуса столь привлекательным мужчиной, а твердость и непоколебимость его натуры. Руфус был лидер, и прочие даллиары шли за ним, не задавая вопросов. Он также отличался благородством и веселым нравом, за что его любили и ждали в любой компании, собиравшейся в пределах долины.

Руфус не мог похвастаться особым вниманием со стороны женщин, потому как представлялся им не самой легкой добычей, но тем не менее красота Элайны не вызывала у него трепетных чувств. Он восхищался ею, как восхищаются произведением искусства, на которое пришли поглазеть, но не купить. Все попытки девушки завоевать его благосклонность вызывали у него только жалость и раздражение.

На следующее утро компания молодых даллиаров направилась в пещеру, где находился священный алтарь источника, омывавшего переход в Землю Первозданную. Получив благословение на полет у хранителя алтаря, даллиары один за другим вошли в переход, за которым начиналось ущелье драконов — любимое место для игр даллиаров, вызывающее трепет и страх у первозданных людей.

Пройдя сквозь тонкую гладь источника, даллиары преображались: тела их вытягивались, становились крупнее и покрывались чешуей. Лица из человеческих превращались в звериные, а на спине пробивались по два огромных крыла. Даллиары становились на все четыре конечности и нетерпеливо стучали по земле хвостом, щелкали острыми зубами, высекая искры, отчего дыхание воспламенялось и вылетало изо рта огненными струйками. Первозданные люди называли их драконами.

Раньше драконы считали Землю Первозданную своей родиной и жили неподалеку от людей, развлекаясь тем, что держали их в страхе одним своим видом. Однако они редко нападали, а зачастую даже приходили людям на помощь. Покинув Землю Первозданную ради царства по ту сторону источника, где они становились такими же людьми, что и первозданные, драконы поклялись защищать своих более слабых братьев.

Драконы часто покидали царство Даллиаров, чтобы вновь почувствовать себя всемогущими владыками неба, и облюбовали для себя огромное пространство гор и долин, именуемое ущельем драконов.

В это утро драконы миновали ущелье, движимые особой миссией. Они явились поохотиться на ящеров, забывшихся в своей наглости и лицемерии, а заодно проучить их, чтобы впредь неповадно было тягаться с драконами.

Стайки ящеров драконы заметили сразу: те увлеченно и с каким-то особым остервенением грабили деревню, резали скот и топтали скудный урожай. Драконы налетели подобно грому среди ясного неба. Понятное дело, развлекаясь подобным образом, ящеры не смотрели вверх, поэтому нападение драконов застало их врасплох. Ящеры, будучи намного мельче драконов и не имея за спиной спасительных крыльев, бросились врассыпную, пытаясь миновать участи, на которую до этого обрекли несчастных жителей деревни. Но драконы, опьяненные азартом борьбы, подстегиваемые гневом за варварски растерзанных первозданных людей, были подобно злым фуриям: набрасывались на ящеров, разрывая их трепещущие тела пополам, а остальных загоняли обратно в ущелье драконов к источнику.

Погоня и расправа длились несколько часов, после чего драконы устало расположились на опушке леса, чтобы отдохнуть и обменяться впечатлениями.

— Эти гнусные карлики надолго запомнят урок, преподнесенный нами, — смеясь, сказал Тарьял и фыркнул, изрыгнув фонтан пламени, — До чего же мне нравится быть драконом.

Компания рассмеялась и заулюлюкала, но вдруг замолкла, увидев, что на поляне появилась небольшая делегация первозданных. Люди испуганно толпились в тени деревьев, пока один из них не решился выйти вперед и поклониться драконам.

— Светлейшие драконы, летающие у ног самого Всевышнего. Я — правитель царства Кариллеи. Мой народ благодарит вас за то, что вы изгнали из наших земель ужасных ящеров. Мы принесли вам обещанный сундук золота и привели деву, предназначенную вам в жены. Это моя младшая дочь Аллура. Она чиста и невинна, словно утренняя заря.

Драконы переглянулись, и глаза их заискрились смехом, однако Руфус ударил по земле хвостом, призывая держать себя в руках.

Двое первозданных с трудом вынесли на середину поляны тяжелый кованый сундук дивного черного дерева. Тут же на поляну несмелой поступью вышла девушка в зеленой накидке и застыла подле сундука. Немного погодя, она сбросила с себя накидку, и перед взором драконьей компании предстало довольно прелестное создание: стройная, но с пышными формами, невысокая, но грациозная, с волнистыми белокурыми локонами, спускавшимися до самых ягодиц. Черты лица ее не были правильными, однако свежий румянец цвета заморского персика, нежный, чуть загадочный взгляд глубоко посаженных зеленых глаз — поднимали в душе и чреслах сладкое волнение, заставляя забыть о том, что являлось предыдущей целью.

Руфус не отрываясь, смотрел в лицо девушки, как вдруг зашелся веселым смехом.

— Мы принимаем дары, правитель Кариллеи. Я беру твою дочь в жены, а золото раздайте беднякам в честь нашей свадьбы.

Могучие тела драконов затряслись в приступе безудержного веселья. Они фыркали и сплевывали огненные ручейки, а первозданные люди с благоговейным ужасом смотрели на эти движения, не понимая их истинный смысл.

Лишь Элайна не приняла участия в этом веселье. Она гордо подняла голову, щелкнула клыками, и удалилась прочь в чащу леса, чтобы никто не видел ее обидных слез.

— Ты здорово насмешил всех нас, Руфус, — сказал Тарьял и похлопал друга по чешуйчатой спине. — Смотри, не напугай девушку до смерти.

Руфус странно посмотрел на Тарьяла и, не сказав ни слова, направился к опушке. Неожиданно прямо под ноги ему бросился резвый белокурый юноша. Он дотронулся до крыла Руфуса и заговорил, превозмогая страх.

— О, великий дракон! Позволь поговорить с тобой наедине.

Руфус кивнул головой и последовал за юношей в лесную темень. Спустя несколько минут они достигли поляны, на которой паслись два великолепных единорога. Животные были красивы, и Руфус невольно залюбовался ими. Он бы с удовольствием взял единорога в царство даллиаров, однако источник их вряд ли пропустит.

— Я прошу тебя, великий дракон, принять от меня этих единорогов и еще ларец самоцветов. Такие не сыщешь во всей долине. А взамен ты отпустишь Аллуру.

Вот как! Руфус усмехнулся про себя и сложил когтистые лапы на груди, исподлобья глядя на пылкого юношу. Тот был явно взволнован, даже покраснел, но это не портило его миловидное лицо. В груди Руфуса неожиданно зашевелилось непривычное чувство, отдаленно напоминающее ревность. Он не собирался признавать за собой никаких прав на Аллуру, однако мысль о том, что девушка окажется в объятиях этого смазливого юнца, привела его в бешенство.

— Ни к чему мне твои лошади и самоцветы. Аллура мне намного милей.

— Раз так, значит прощайся с жизнью! — воскликнул юноша и, вытащив из ножен длинный меч, довольно неуклюже бросился на Руфуса. У него вряд ли был солидный опыт в таких делах. Ловким движением колючего хвоста Руфус сбил незадачливого жениха с ног, и меч отлетел далеко в кусты.

— Ты не воин, дерзкий мальчишка. Скажи спасибо, иначе я раздавил бы тебя, словно назойливую пчелу.

— Вообще-то я художник, — признался юнец, вставая на колени. — Но ради своей сестры я готов стать тигром и перегрызть тебе глотку.

— Так ты брат Аллуры, — обрадованно воскликнул Руфус. — Как зовут тебя?

— Эйнольс, — ответил юноша и залился краской смущения. Горькое чувство поражения и страх за сестру кипели в его груди вперемешку со стыдом за столь бесславное поражение.

— Не бойся, Эйнольс, я не обижу Аллуру.

С этими словами Руфус покинул поляну, оставив Эйнольса с его самоцветами и единорогами, и отправился на поиски своего трофея. Аллура ждала его все там же, на поляне. Завидев его, девушка поспешно укрыла в складках на груди небольшой флакон. Руфус успел заметить ее движения, однако не подал виду.