Миссия соблазнить - Ядвига Благосклонная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем подкралась с кошачьей грацией к нему, провела коготками по спине, почти ластясь. Димка повернул свою голову ко мне. Наши лица оказались неприлично близко, но его не проняло. Сухо он изрек:
— Во-первых, не на улицу, а, во-вторых — могу.
Ухх, рожа жмотярская! Так и продолжая невозмутимо жевать, он даже не моргнул, когда мои ногти с силой вонзились ему в бок. Так просто его не пронять.… И, судя по решительному взгляду, отступать он был не намерен. Скорее меня вышвырнут за шкирку, как паршивого, нагадившего в ботинки котенка, нежели проявят благородство.
Синицына я успела изучить вдоль и поперек. Безусловно, из тех крохотулик, что мне удалось о нем узнать, я сложила некий весьма скудный портрет его скрытной личности. И пущай он был не склонен к жалости… Однако есть ли на свете мужчина, невосприимчивый к слезам?
Нос как по заказу шмыгнул, щечки надулись, а из глаз солеными крупными капельками потекли слезы. Синицын перестал жевать, вздохнул и угрюмо шикнул:
— Фролова, не надо мыльных опер.
— Дим, — проскулила, а изо рта вырвалась жалостливая тирада достойных громкий оваций, — мне ведь правда некуда идти.
— Фролова, ну что ты мелешь? — недоверчиво на меня покосился. — К родителям чеши, а через три месяца приходи.
— Так… нет у меня родителей, — прошептала. И хотелось бы прикусить язык, но бомба уже была запущена. Обратного пути нет. Если врать, так уж с размахом! Такова заповедь Ульки Фроловой!
— Как… нет? — опешил он.
— Так, сирота я, — горько вздохнула, утерев фальшивую слезу. — С самых пеленок сирота. Ни матери, ни отца…
— Ааа…
— Так, у тетки обитала. Та меня с самых пеленок и растила, — без зазрения совести врала. Так-с, надо больше драматизму… — выгнала меня карга старая. Взяла только потому, что пособие платили. Хорошо хоть девки помогали, чем могли, а то так бы по миру и пошла. Она ж и кормить меня забывала, — покачала головой и покосилась на пиццу, — а как я по электричкам ходила песни пела — никто ж не знает! Заставляла меня еду отрабатывать, а хахали так ее вообще…
На этих словах глаза Димы налились кровью, а скулы заходили ходуном.
— Они тебе что-то сделали?
Перегнула…
— Ээ, нет! — выкрикнула поспешно. — Просто на улицу выгоняли, ну, а я к девчонкам шла. Тетка Райка меня, как свою растила, — ну тут считай, не соврала. Дунькина бабушка мне всегда была рада, и в случае чего приютила бы под крылышком.
— Прости, — взъерошил волосы, а я постаралась скрыть победную улыбку. Мужчины, едрит мадрид! От сердобольная душа.… Мысленно, я уже провожала Синицу в добрый путь, однако… — придется жить вместе. Я не могу пока переехать, — пожал плечами. — Очевидно, ты тоже. Остается только…
— Вот и договорились, соседушка! — резво подскочила с кресла, потрепала ласково по голове. Если его моя радостная реакция удивила, то виду Синицын не подал.
Весь оставшийся вечер он раскладывал вещи. Теперь мой французский шампунь потеснили пена для бритья, гель после бриться, приятного запаха дезик, который я втихаря успела понюхать и испытать своего рода экстаз, шампунь и, собственно, сама бритва. Мужской стандартный набор.
Я за этим варварским набегом на мои полочки наблюдала, скрепя сердце. Обувь мою аккуратно переставили друг на друга, отчего мне тотчас же поплохело. Пришлось половину убирать в шкаф, который, к слову, этот басурманин тоже потеснил своими шмотками. Хотя со мной ему, конечно, в модном приговоре не потягаться. Единственное, ирод, столик оставил целым и невредимым! Видимо, потому что места там для его двух одеколонов не осталось, ну они вполне себе поместились на полке в прихожей. Еще бы самого хозяина переместить в прихожую… на коврик.
Взбив подушку, откинула одеяло на кровати, пока Димка стелил себе в зале. Своими горючими слезами, я отвоевала - таки себе райский уголок. Подойдя к столику, любимым лосьоном увлажнила кожу, покрутилась у зеркала. И все-таки красивая, зараза! Я, конечно же! Встала боком, оттопырив попу, и ей уже кокетливо покрутила. Шлепнула на радостях свою любительницу приключений и застыла истуканом. Конструкция шевельнулась, занавеска упала, и нечто разноцветное вылетело, грозя мне вцепиться в лицо.
— Твою дивизию! — заверещала я, выбегая из комнаты. Это существо вылетело следом за мной.
— Сто-ять боя-ться! — странным голосом прокричало это вслед, а я со страху прыгнула в постель Синицы, пока тот ошалело наблюдал за мной.
— Эмиль! — крикнул пришедший в себя Дима, подскочил, ловя существо.
Услышав свое прозвище, зверюга прекратил метаться по комнате, опустившись на пол, начав надвигаться на меня.
Все, заклюет!
Сглотнув наблюдала за зверюгой, что прищурился и, клянусь своим лицом, мне оскалился.
— Убери это! — крикнула, прикрываясь одеялом и задом отползая на край дивана.
— Эмиль! — прикрикнул Синицын и животное остановилось.
Это был всего лишь попугай, сказал бы кто-то.… Однако мой дернувшийся глаз не даст соврать: эта демонова птица пыталась меня убить! А если не убить, так изуродовать.
— Ты зачем его выпустила? — строго посмотрел на меня сосед.
— Я? — ткнула на себя пальцем, — это? — уже ткнула пальцем в животного. — Да, твое животное меня чуть не порешило!
— Он просто хотел познакомиться, — закатил глаза парень. — Сестра уехала заграницу и оставила мне Эмиля.
Эмиль, надо же! Да какой он Эмиль! Емеля он и уголовник! Будто услышав мои мысли, попугай повернулся ко мне, клацнув своим клювом и, отшатнувшись, я грохнулась с дивана.
Сбоку раздался хохот, искренний и весьма неожиданный. Услышать, как Димка Синицын смеется, было моим заветным желанием, но исполнил он его отнюдь не вовремя.
