Пра-пра - Натан Эйдельман

Узнав, что его вызывает профессор Бэшк, Дзэй спрыгивает и берет трубку.

— Хэлло, Дзэй, я вам скажу одну вещь, после которой вы не сможете жить от стыда. Вы плохой египтолог, Дзэй.

— Я знаю, Бэшк, да, я знаю это.

— К дьяволу! Ничего вы не знаете. Если б вы знали, вы были б отличным египтологом. Впрочем, если б не вы, я не поставил бы все свое состояние за здравие Сенусерта I…

— Но откуда же вы знали, Бэшк? Ведь 55 лет…

— Хи-хи! Эти деспоты так коварны, Дзэй. Узнав, что вы приговорили старика к смерти, я из упрямства стал искать доводы contra. И что же вы думаете, проф? Наш старик ведь еще не процарствовал и пятидесяти лет! Если б вы, Дзэй, не околачивались при дворе и не панибратствовали с министрами и прочей челядью, а послушали бы наших коллег-летописцев, вы могли бы стать совсем неплохим египтологом.

— Но как же 50? Ведь обелиски 54-го и 55-го года!!!

— Вот именно, мой старый Дзэй, вот именно! Вы заметили, где стоят эти обелиски? В пустыне, вдали от городов и поселений: старик Сенусерт прославил себя на пять лет вперед: наделал фальшивых обелисков и рассчитал, что через пять лет побьет ливийцев, что будет голод, а он накормит. Он неплохой фантаст, этот Сенусерт Аменемхетович. А через шесть лет пышные похороны. Тут вы правы, Дзэй, ибо, в сущности, вы уж не такой плохой египтолог…

Гипноз

Вечер. Крым. На берегу — академики Черноусов, Скелед-младший. Грохот волн, вытесняющий страсти и суету только что закончившегося симпозиума. Скелед вынимает портативный КОСМЭК. Черноусов признается, что не любитель подглядывать, хотя немало насмотрелся в дни «Сенусертова заговора». К тому же это он предложил метод «Мольера — Портоса» — вычисление веса предметов по их образу на экране КОСМЭКа.

Скелед предлагает посмотреть на это же место 4 тысячи лет назад. Черноусов: зачем искать — все то же море и горы, никакой цивилизации…

Быстро набирают широту, долготу, высоту. КОСМЭК показывает солнечный день) берег, но очертания другие: мыс, глыбы, скалы узнать трудно, море немного подальше.

Вдруг появляется громадный детина с медвежьей шкурой на плечах и большим мешком. В мешке, брошенном на камни, ясно видны толстые золотые слитки, монеты, браслеты, пластины. Детина быстро ковыряет ножом в глиняном уступе берега. Академики переглядываются, Черноусов протягивает руку к блестящей кнопке радиотелефона — «Археологическая скорая помощь». Внезапно человек выпрямляется, перестает рыть, хватает мешок, устремляет страшный, зловещий взгляд прямо в глаза наблюдающим.

Позже каждый академик вспоминает одно и то же: внезапная слабость, руки и ноги стали чужими, состояние полусна, но нет сил закрыть глаза.

Потребовалось отчаянное усилие Скеледа, чтобы выключить КОСМЭК. Несколько минут приходят в себя.

— Вот это гипнотизер!

— Как он сверкал своими глазищами! Неужели почувствовал? На 4 тысячи лет вперед?

Ученые хихикают. Спохватываются. Включают экран. Берег пустынен. Бесшумные волны, набегающие на скалы. Около двух часов, немного меняя координаты, шарят по окрестностям. Пещеры. Полудикие племена у костров. Бронзовый топорик поражает горного козла… Академики подсаживаются к кострам, заглядывают в закоулки пещер — гипнотизер пропал бесследно.

— О! Гипноз, сохранивший силу через 4 тысячи лет — простых и световых!..

— А что, я в детстве смотрел Конрада Вейдта — он с экрана меня так гипнотизировал, что и сейчас вспомнить страшно… — Черноусов уходит, бормоча нечто о слабых излучениях.

Шкатулка

В элементарном, доступном журналисту изложении многомесячные размышления, опыты, неудачи, поиски, успехи группы Черноусова выглядят так: излучения 4000-летней давности сохраняют силу, иначе КОСМЭКи были бы невозможны (свет солнца, свечи, даже гипноз — из 1964-го до нашей эры). Невидимое излучение также улавливается сквозь тысячелетия. Шкатулка Сенусерта всегда закрыта. Но сквозь ее стенки проходят невидимые лучи.

Задача: увидеть, сфотографировать скрытое.

Задача блестяще решена (подробности опускаются).

И что же в шкатулке?

Угадайте.

Да ведь весь мир гадал.

Папирус. Очень просто: папирус, а на папирусе роман. Фантастический роман.

Фантастический роман Сенусерта

Небо — это зеркало. В нем отражается все происходящее на Земле. Но пять лет проходит прежде, чем нечто отразится в небесном зеркале. Царевичу во сне явился мудрый бог Тот и подсказал, как взглянуть в величайшее из зеркал. Царевич оставил всем жителям царства лишь город и поле вокруг него. Остальное пространство приказывает выложить стеклом, повторяющим изображение небесного зеркала. Но от небесного зеркала до земного отражение движется еще пять лет. И царевич, глядя в стекло, видел себя, свое царство и подданных с опозданием на десять лет…

Роман был написан как-то странно: почти без глаголов и подробностей. Автор словно спешит, боится обидеть читателя лишним пояснением — «ведь и так все ясно», — легко и странно переходит с авторской речи на прямую, от канцелярской торжественности к вульгаризмам. Слишком многое — в подтексте.

Десятилетний срок отражения в земном зеркале всех людских дел привел к открытиям: царевич узнает об изменах десятилетней давности, видит самого себя в школе. Каждый наблюдает грехи и добрые дела — свои и чужие. Все объяты страхом: через десять лет решительно все откроется. Прекратились злодейства, исправились нравы — и царство стало счастливо, ибо все совершенное десять лет спустя открывалось. Лишь старики, пояснял Сенусерт, Лишь глубокие старцы грешили свободно, ибо десять лет прожить не надеялись, боги же все знали о них и без зеркала.

Роман Сенусерта «Далекие потомки» торопятся перевести на многие языки, экранизируют, кладут на музыку, используют в кулинарном деле.

Профессор Дзэй. «И как я сразу не догадался: ведь Сенусерт отчего восхвалял себя на пять лет вперед? Фантастикой увлекался. Новые жанры осваивал…»

Скелед-старший. «Фараон не ведает о передачах с «икс-планеты» близ Кси Орла. Но кто знает, может быть, фантастическая идея его романа родилась не случайно.

Может быть, его подсознание подсказало ему, что и в 1960-х годах до нашей эры с неба лился поток еще более древней информации: о Земле 60-го века до нашей эры — 5900 годы…»

Скелед-младший. «А в самом деле…»

Эксперименты. Эксперименты. Феноменальный улов слабых излучении. Без подробностей…

Громадный университетский КОСМЭК — 1(10(15 — настроен на координаты, присланные из Академии. На экране — темное звездное небо над Нижним Египтом в апрельскую ночь 1961 года до нашей эры.

В нескольких метрах от КОСМЭКа-1 такой же КОСМЭК-2. К обоим подключены новейшие усилители.

Включение. КОСМЭК-2 светится, дает довольно четкое изображение: тот же Египет, но вместо городов поселки. Пирамид нет. Небольшие примитивные плотины в протоках Нила. Затем рейд по планете: леса, степи, пустыни почти ничего не изменилось по сравнению с КОСМЭКом-1: охотники, пещеры, мастодонты, живопись на скалах. Но ни одного государства, города, 60-й век до нашей эры…

Щелчок. Теперь КОСМЭК-2 передает, КОСМЭК-1 принимает: с неба 60-го века тоже возвращается прошлое — с запозданием на 40 веков, 50 тысяч месяцев: 100-й век.

Ошалели ученые, журналисты, техники и фантасты. Эффект превосходит ожидания: из прошлого извлечено позапрошлое, из позапрошлого — еще древнее… Плюсквамперфектум!

«В большой матрешке находили куклу помельче, в малой — еще меньше, еще, еще…»

Щелчок на КОСМЭКе-2.

140-й век до нашей эры: 5 минут — рробежка по планете: леса гуще, людской след незаметнее — пещеры у ледниковых хребтов… Еще щелчок: на КОСМЭК-1 180-й век; еще 5 минут…

220-й век,

260-й,

300-й,

340-й.

Широта Парижа. На экране — восемь стремительно несущихся неандертальцев. Мелькает человек в шкуре, с хохотом размазывающий пятна охры на памирской скале.

380-й век,

420-й,

460-й.

За окном проносятся сутки. «Матрешки» все мельче и глубже, но усилители безотказны — изображения ярки. Щелчок. Быстрый осмотр. Щелчок, щелчок… 288 щелчков за сутки. Наблюдатели сменяются, дремлют тут же, в университетском зале («Эй, парень, ты проспал 443 столетия!..»).

Ровно через сутки: щелчок — 1152 тысячи лет до нашей эры…

В восточноафриканском лесу — весьма человекообразная обезьяна хватает камень и принимается рубить толстую ветку. Саблезубый тигр потянулся, сверкнув саблями. В сухом травянистом Ла-Манше пасутся маленькие дикие лошадки.

Так и одолевали миллион, а то и больше за сутки. На экранах попеременно — с пятиминутным интервалом — появляются растения и твари, разделенные четырьмя тысячами оборотов планеты вокруг Солнца.

Меняются звезды, меняются и исчезают знакомые созвездия. Миллион в сутки, миллион в сутки — очень медленно, за миллион лет почти ничто не менялось: много суток шествуют мамонты, жуткими призраками-гигантами маячат в степях индрикатерии, переваливается пещерный медведь. Только к концу месяца они начинают редеть и исчезать — экран же теперь каждые пять минут наполняется тварями, все более незнакомыми, непонятными. Ломаются хребты, растекаются плоскогорья, снова поднимаются хребты. Где-то на 43-м миллионе лет — безумно несущаяся стая обезумевших мелких злобных тварей. Из-за горы поднимается страшный хвостатый гигант с мордой туповатой и симпатичной. «Один из последних динозавров, — объясняет биолог. — Пугает праобезьянок — или прапрачеловечков». Ящеры появились как-то внезапно — оба КОСМЭКа одновременно врезались в гущу ползающих, плавающих и взлетающих ящеров. Ориентироваться стало труднее. На старых, знакомых сухопутных градусах широты и долготы плещутся океаны. Над Полтавой, Дели, Чикаго резвятся ихтиозавры.