Мне тебя так не хватает! - Владимир Ильин

– Оль, а знаешь, как тебя наши ребята прозвали?

– Страшилой? – предположила Оля. – Или Крокодилой?

– Нет, что ты, – улыбнулся Мишка. – Кто ж тебя посмел бы так обозвать?!.. Нет, тебя зовут по-другому: Царевна… – он сделал чуть заметную паузу, прежде чем закончить, -… Несмеяна.

Оля с деланным безразличием пожала плечами:

– Ну и что? А ты, значит, напрашиваешься на роль Ивана-дурака, который меня должен рассмешить?

Сказала – и тут же пожалела об этом.

Мишка нахохлился, опустил голову чуть ли не до горизонтального положения, став поразительно похожим на фонарный столб.

– При чем здесь – рассмешить? – пробормотал он. – Просто я вижу – ты в последнее время какая-то не такая стала… Ходишь, как во сне, ни с кем не общаешься… И, опять же, никуда не ходишь. Только и знаешь: из дома – в универ, из универа – домой… Может, у тебя что-то случилось, Оль?

Оля закусила губу.

Ладно, подумала она. Сам напросился. Как тот простак из анекдота, который из вежливости предложил уродине стать его женой, а она призналась, что не может устоять перед такими настойчивыми ухаживаниями.

– Да, случилось, – без выражения сказала она.

– Что именно?

И тогда Оля рассказала этому малознакомому парню всё.

Она думала, что он будет жалеть ее или утешать, но Мишка только спросил:

– И это – всё?

– Что значит – всё? – удивленно переспросила она.

Он с видимым облегчением вздохнул:

– Фу, а я-то думал: не дай бог, с тобой что-нибудь случилось… Например, болезнь какая-нибудь неизлечимая…

– Дурак! – обиделась Оля. – А по-твоему, то, что произошло, – пустяки?!

– Да нет, конечно… Но ведь зато ты теперь не одна, верно? И, кстати, правильно, что ты обратилась в Агентство…

Оля вздохнула:

– Не знаю, Миш, я теперь ничего не знаю… В принципе, я уже привыкла к этому, но иногда вдруг видишь себя как бы со стороны. И думаешь: господи, ведь всё же не так, совсем не так, как ты вбила себе в башку!.. Игра, страшная игра – вот что это такое! И тогда я проклинаю себя: что же ты наделала, дура? Ведь потом не простишь себе, если всё будет не так, как ты мечтала!.. И такая тоска за душу берет, что хочется бежать куда глаза глядят!.. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Мишка с серьезным лицом. – Ну, а почему бы и в самом деле тебе в таких случаях не сбегать куда глаза глядят, а? В дискотеку, в театр, в кафешку, к друзьям… Кстати, сегодня в Голораме – премьера, народ ломится, а у меня есть возможность достать билеты. Пойдем?

– Да ты что, Миш? – удивилась Оля. – Как можно? Да это же… хуже предательства! В конце концов, они же не виноваты, что нам с ними страшно!..

– Послушай, Оль… Лично я в Агентство никогда не обращался – просто еще не было такого повода… к счастью… Но зато я знаю массу людей, которые это сделали, и ни у кого из них таких мыслей, как у тебя, никогда не возникает. Просто большинство относится к этому… ну, я не знаю… ну, как к старым семейным видеозаписям, понимаешь? И правильно делают, потому что иначе спятить можно!.. Ты пойми, Оль: рано или поздно, любой человек, даже самый близкий и родной, уходит навсегда, и его не вернешь никакими прибамбасами… Самое большее, что мы можем делать, – это вспоминать его как можно чаще. Кому-то для этого достаточно только своей памяти, кто-то пользуется фотоснимками или видеофильмами, а кто-то, как ты, обращается в Агентство. Но это не значит, что надо напрочь забыть обо всем, что тебя окружает! Ведь у тебя впереди – еще вся жизнь, Оля! А ты хочешь посвятить ее теням и призракам!..

Оля резко остановилась.

– Ты что? – удивился Мишка. – Нам же еще идти и идти!..

– Нет, – возразила она. – Нам с тобой, Миш, больше не по пути. Ни сейчас, ни в жизни… Ищи себе другую царевну, дурачок. Которая не верит в призраков и хихикает по любому поводу…

Остаток пути до дома Оля проделала, ничего не видя перед собой.

– Мам, я явилась – не запылилась! – весело крикнула с порога Оля, торопливо стаскивая с ног сапожки.

Молчание.

– Мам, ты что – язык проглотила? Где ты?

Тишина.

Странно. Обычно мать всегда выходила встречать ее к порогу. Разумеется, если они не были в ссоре. Но в последнее время они жили мирно, так что поводов играть в прятки сейчас не было.

Что же случилось?

Оля повернулась и тщательно осмотрела дверь.

Система Агентства срабатывала на открывание двери. Неужели хваленая техника, про которую Гордон Борисович говорил, что она способна автономно работать несколько десятков лет, дала сбой?

Оля быстро обошла квартиру. Зачем-то обыскала кладовую, хотя там не спрятался бы и ребенок. В большой комнате распахнула дверцы шкафа, в спальне наклонилась и заглянула под кровать.

Прямо как в детской книжке: "Ищет бедная старушка под подушкой, за кадушкой, с головою залезала под матрац, под одеяло…".

Куда же она делась? И даже записки не оставила.

Не зная, что еще предпринять, Оля подошла к окну и оглядела двор, белый от снега, скрюченные, истощенные холодом деревья, заваленную сугробами детскую площадку…

Нет, ну в самом деле, что могло случиться?

Оле вдруг стало зябко, и, накинув на себя мамину пуховую шаль, она обхватила плечи руками, чтобы унять дрожь.

Что ни говори, а ведь я уже к ней привыкла. Настолько, что не могу себе представить, как буду жить, если она однажды ее не станет. Хотя что за чушь я несу? Как это ее может не стать?!.. Наверное, надо бы позвонить в Агентство. Тем более, что по договору они давали гарантию на неограниченный срок…

Однако что-то мешало Оле это сделать, и она уговорила себя выждать еще хотя бы час.

Через сорок пять минут хлопнула входная дверь, и голос матери как ни в чем не бывало спросил из прихожей:

– А где мой маленький олененок?

Совсем как в те времена, когда она приходила с работы домой, и первоклассница Оля, уставшая бояться тишины и таинственных шорохов в темных углах, кидалась ей навстречу, не помня себя от радости. И так повторялось почти каждый день. Пять раз в неделю. Двести с лишним раз в году…

Закусив губу, Оля молча продолжала смотреть на пустой заснеженный двор. Спиной к двери.

– А, вот ты где, – с облегчением сказала мать за спиной Оли. – А я уж думала, что тебя еще нет… Кушать хочешь?

– Где… ты… была? – с трудом выговорила Оля. Зуб не попадал на зуб, и каждое слово пришлось выговаривать отдельно.

– Я-то? – зачем-то переспросила мать. – Да у тети Гали, соседки. Где ж мне еще быть?.. Зашла к ней чайку попить, да и заболтались, как сороки… Ты уж прости, доченька, что заставила тебя ждать… А что ты там, за окном, интересного увидела?

– Призрак, – мрачно буркнула Оля, по-прежнему не поворачиваясь к матери. – Привидение. Которое совсем обнаглело, раз забыло свои обязанности являться к людям в любое время дня и ночи…

– Ой, что ты такое говоришь? – Судя по звуку, мать всплеснула руками. – Что с тобой, Оленька?

Оля резко развернулась лицом к матери.

– Со мной? – задыхаясь, переспросила она. – Со мной-то ничего не случилось! А вот что с тобой происходит, мамуля?

– И со мной – ничего, – пожала плечами мать. Задумчиво склонила голову набок, словно прислушиваясь. – Только спина в последнее время что-то ноет… опять, наверное, радикулит проснулся…

– Какой еще радикулит?! – заорала Оля. – Ты что – издеваешься надо мной? Я же совсем другое имею в виду! Все эти твои выходки в последнее время – я уже сыта ими по горло… "У тети Гали она была"!.. Ага, как же!.. Я еще не полная дура, чтобы верить твоему вранью! Ты ж тетю Галю никогда на дух не переносила! Разве не ты говорила, что никогда не будешь якшаться с этой базарной торговкой! Да и ходить ты к ней никак не можешь, понятно?!.. Так что ты меня не проведешь… мамочка! – язвительно закончила она.

Мать побледнела.

– Оля, что ты говоришь?! – с укором произнесла она. – С чего ты взяла, что я тебе вру? И почему это я не могу зайти к тете Гале? Да, раньше я ее… недооценивала. А теперь, когда у нас обеих… Ладно, это тут ни при чем… Но поверь, дочка, мне просто обидно слышать от тебя такие слова…

– Обидно?! – еще пуще разозлилась Оля. – А мне – не обидно? По-твоему, я не живой человек, да? И меня, значит, можно обманывать и унижать?.. Мало того, что я всё делаю сама – стираю, глажу, готовлю, убираю квартиру… потому что толку от тебя – ни на грош!.. так ты мне еще и нервы вздумала портить?..

Мать побледнела еще больше.

– Не надо, Оля, – вытянула она одну ладонь перед собой, словно пытаясь заслониться от яркого света. – Прошу тебя!.. Я ни в чем перед тобой не виновата! Хорошо, я скажу тебе, где я была… Александра Викторовича с девятого этажа помнишь? У него в прошлом году жена на ноябрьские от сердечного приступа скончалась… А человек он хороший, и я ему тоже не безразлична… Ты ведь уже взрослая, Оля. Значит, должна меня понять… Что ж мне теперь, крест на своей жизни ставить, что ли?!..