Лицо в темной воде - Антон Грановский

Брови Шуравина удивленно приподнялись, на лбу прорезались глубокие морщины.

– К попу? Ты это серьезно? – Его лицо стало почти веселым. – Но ведь мы уже повенчались. Я вбухал в это дело кучу бабла! Чего еще он хочет?

– Он хочет нам помочь.

Руслан прищурился и пристально посмотрел на Дину.

– Кому? – резко спросил он. – Тебе или мне?

– Нам.

– Значит, этот святоша никак не хочет оставить нас в покое? – Лицо Руслана потемнело от гнева, но он сделал над собой усилие и усмехнулся. – Что ж, если ты настаиваешь… Почему бы и нет?

– Ты правда согласен?

– Да.

Лицо мужа стало спокойным и безмятежным. На мгновение Дине показалось, что в его черных и непроницаемых, как ночь, глазах мелькнуло какое-то странное выражение – хитрое, холодное, злобное. Но прошло мгновение, и взгляд его вновь стал спокойным и приветливым.

– Когда? – осторожно спросила Дина. – Когда мы пойдем к моему духовнику?

Шуравин усмехнулся:

– Да хоть сейчас!

– Тогда я позвоню ему?

– Конечно, звони!

Дина, все еще не веря в успех, поднялась с пола, подошла к тумбочке и сняла телефонную трубку.

– Так я позвоню? – неуверенно переспросила она.

– Давай-давай, жми на кнопки.

Дина набрала номер.

– Алло… Будьте добры отца Михаила… Что?… Нет, я перезвоню. Через десять минут… Спасибо.

Она положила трубку на рычаг.

– Что случилось? – озабоченно поинтересовался Руслан.

– Он вышел.

– Вышел? – Шуравин изобразил на лице печаль. – Ах, какая жалость! И что же нам теперь делать? Как же нам теперь быть без отца-то Михаила? Я как раз собирался сходить в сортир. Если он перезвонит, спроси у него, какой рукой мне подтираться. Без его совета мне никак не обойтись.

Дина поежилась.

– Я полагаю, это не повод для насмешек, – сказала она.

– Да-да, ты права. Я просто неудачно пошутил. – Руслан взял со столика бутылку коньяка, наполнил стакан и уселся в кресло, держа стакан с коньяком в руке. – Дина, я сделаю все, как ты скажешь, – объявил он. – Скажешь пойти к попу – я пойду. Скажешь спрыгнуть с крыши – спрыгну. Скажешь снять штаны и выйти с голым задом на Тверскую – я и это сделаю. Для меня главное, чтобы ты была счастлива.

Шуравин отхлебнул коньяк.

– Почему ты молчишь? – с усмешкой спросил он. – Все еще на меня дуешься? Брось! Я – твой муж, ты – моя жена. Жизнь хороша!

Дина молчала. Руслан посмотрел на нее поверх стакана с коньяком и прищурился:

– Слушай, золотце, ссора не приведет ни к чему хорошему. У меня идея! Что, если нам заняться чем-нибудь поинтереснее, а? – Он снова отхлебнул коньяка и протянул к ней толстую короткопалую ладонь: – Иди сюда!

Дина отшатнулась, но Руслан схватил ее за руку и грубо привлек к себе. Она упала к нему на колени, но тут же попыталась встать.

– Я должна позвонить отцу Михаилу.

– Через десять минут, – напомнил Шуравин, удерживая ее силой. – Если ты не будешь тянуть резину, мы успеем.

– Мне не хочется! – выкрикнула она и снова попыталась встать.

Шуравин держал крепко. Он провел пальцем по пуговицам блузки и криво усмехнулся.

– Разве жена не должна во всем подчиняться своему мужу? – проговорил он. – Что по этому поводу говорит твой отец Михаил? Давай, солнышко, ублажи муженька. Будь паинькой. А не то я пожалуюсь отцу Михаилу.

– Руслан, я не в том настроении, чтобы…

Руслан швырнул стакан на пол, грубо сгреб Дину и, держа ее на руках, встал с кресла.

– Что ты делаешь! – крикнула она.

– Ношу тебя на руках! Разве это плохо?

Он пронес ее к входной двери, повернул ручку замка и распахнул дверь. С улицы повеяло холодом.

– Руслан, холодно!

– Ничего, привыкнешь.

Он вынес ее на крыльцо, быстро спустился по ступенькам и подошел к собачьему вольеру, где томись два его любимца – доберман Джек и ротвейлер Кончак.

– Руслан! – закричала Дина. – Пусти меня!

– Пустить? Пожалуйста!

Распахнул дверь вольера и с размаху бросил ее на мокрую землю.

– Ты слишком разгорячилась! – сказал он, закрывая вольер на замок. – Тебе нужно немного остыть.

– О господи! Что ты делаешь? Ты сошел с ума!

– Кричи, кричи! Пускай сбегутся люди. Им будет на что посмотреть! Знаменитая артистка Дина Васильева сидит на куче собачьего дерьма! Это будет настоящая сенсация! Бомба! Я бы даже сказал – секс-бомба!

Он повернулся и пошел к дому.

– Руслан! – взмолилась Дина, вскочив на ноги. – Ради бога, выпусти меня отсюда! Мне холодно!

Шуравин обернулся. Посмотрел на нее ледяным взглядом и прищурился.

– Ага, – сказал он, – вспомнила о Руслане. Что же ты не зовешь на помощь отца Михаила? Он ведь такой мудрый, такой добрый. Он сможет тебе помочь.

Дина стояла босиком на мокрой земле, скрючившись от холода и опасливо глядя на собак, которые явно были сбиты с толку.

– Я никогда этого не говорила, – произнесла она.

– «Не говорила», – передразнил Шуравин. – Ну, значит, думала! Какая, к чертям собачьим, разница? Отец Михаил то, отец Михаил се. Может, ты и спишь с ним? Что он делает лучше меня? Трахает тебя кадилом в задницу?

Лицо Дины посерело.

– Ты убиваешь меня, – сказала она, отбивая зубами дробь. – Ты убиваешь меня, Руслан!

Шуравин удивленно посмотрел на нее, затем провел ладонью по лицу, словно смахивал невидимую паутину.

– Ч-черт, – проговорил он голосом человека, вынырнувшего из дурмана. – Что же это я делаю?

Он повернулся, тяжело, словно преодолевая сопротивление воздуха, подошел к вольеру и открыл замок.

– Прости, зая… – В голосе его была растерянность. – Пожалуйста, прости.

Гример работал споро и умело. За его быстрыми легкими руками приятно было наблюдать.

Дина сидела перед зеркалом и разглядывала свое лицо. Две тонкие морщинки по краям рта, несколько морщинок у глаз. И это в двадцать восемь лет! Нет, все-таки актерский грим – настоящий убийца кожи.

– Скоро мне надо будет делать пластическую операцию, – тихо проговорила Дина.

– Что за мысли, Дина Борисовна? – воскликнул старичок гример. – Вы просто куколка. Посмотрите на свое лицо. Нет, посмотрите-посмотрите!

Дина посмотрела на свое отражение.

– Видите? – продолжал витийствовать гример. – Одри Хепберн приняла бы вас за сестру-блондинку! А Мерилин Монро устыдилась бы и села на диету!

Дина улыбнулась:

– Все-то вы врете.

– Ничуть! Ваши глаза – озера неги и страсти. Сейчас я их чуть-чуть подведу, и в них можно будет утонуть!

Дина улыбнулась и хотела ответить шуткой, но тут с зеркалом произошло что-то странное. Оно вдруг потемнело, и из его мерцающей темноты на Дину глянуло старушечье лицо – морщинистое, темное, страшное.

Дина вскрикнула и отшатнулась.

– Что с вами? – испуганно спросил гример.

Секундное наваждение рассеялось, и Дина снова видела в зеркале помещение гримерки и себя саму – красивую, светловолосую, с выпученными от страха глазами.

– Там… – пробормотала она. Замолчала и облизнула пересохшие от испуга губы.

«Там только что была старуха», – хотела сказать Дина, но не смогла выговорить эти жуткие слова.

– Да что с вами сегодня, голубушка?

Дина натянуто улыбнулась отражению гримера:

– Ничего. Это все от бессонницы. Плохо сплю в последнее время.

– Это вы зря. Знаете правило? Хочешь быть молодым и красивым – побольше спи.

– Да, – тихо отозвалась Дина. – Буду спать.

Дверь гримерки распахнулась, и бодрый голос произнес:

– Дина Борисовна, нам пора на интервью!

– Да, уже иду, – ответила Дина.

Она с опаской взглянула на свое отражение, но, к собственному облегчению, ничего странного там больше не увидела. Никаких старух.

7

Руслан Шуравин откинул край вычурного золотистого гостиничного одеяла и провел рукою по обнаженной груди юной блондинки.

– Такая большая, – восхищенно проговорил он. – Не то что у моей благоверной. И как ты носишь такую большую грудь? Сама-то ведь тонкая, как веточка.

– Все для тебя, милый! – с улыбкой проворковала его юная пассия Вероника.

Шуравин протянул руку к тумбочке и взял из хрустальной вазочки янтарную виноградинку. Бросил ее в рот.

– Милый, – заворковала Вероника, – я хотела тебе сказать…

– Что сказать? – поинтересовался Шуравин, работая массивными челюстями. – О том, что я в постели супермужик?

Вероника хихикнула. Потом нахмурила лоб и произнесла:

– То, что я скажу, тебе не понравится.

– Да ну? Ты меня заинтриговала.

Шуравин выбрал самую крупную виноградинку и отправил ее следом за предыдущей.

– Это про твою жену, – сказала Вероника.

– Что про мою жену? – уточнил Шуравин, разжевывая виноградину.

– Ну, про ее связь. Думала, вдруг ты еще не знаешь.

Шуравин перестал жевать. Он выкатил на Веронику свои выпуклые черные глаза.

– Связь? Ты о чем? Какая связь? С кем?

– Да с этим мальчишкой-музыкантом. – Вероника хихикнула. – Ты знаешь, говорят, что она в него всерьез влюблена!