Опоздавшая невеста - Карен Хокинс

– Черт, что случилось? – крепкий, как выдержанное виски, прогремел голос Люсьена. Он стал наклоняться вперед, пока рука его не оказалась на спинке кожаного сиденья. – Карета стоит. Мы что, потеряли колесо?

Арабелле достаточно было откинуться назад, и она оказалась бы удобно сидящей в его объятиях. От этой мысли она затрепетала всем телом.

– Это лорд Харлбрук, ваша светлость, мой сосед.

– Как интересно, – лениво прошептал Люсьен. – Мы поедем в Роузмонт? Я устал.

Харлбрук выпятил грудь.

– Ваша светлость, я не знал о том, что вы приехали к нашим соседям, иначе я бы немедленно прискакал, чтобы...

– Я здесь с частным визитом, – мягко сказал Люсьен. Было невозможно ошибиться в смысле четко произнесенной фразы. Харлбрук ощетинился:

– Извините за любопытство, ваша светлость, но я сам заинтересован в Роузмонте.

Прищурившись, Люсьен долго пристально смотрел на маленького толстого лорда. Арабелла чувствовала, как в его напряженном теле закипает гнев. Люсьен вежливо улыбнулся, на дюйм подвинул руку по спинке сиденья и положил ее на плечо Арабеллы.

– Роузмонт очаровательный дом, однако мне больше нравятся его обитатели. – Теплые зеленые глаза взглянули на Арабеллу. – Правда, дорогая?

Нежные слова прозвучали в полной тишине, а Люсьен дотронулся до ее шеи и стал большим пальцем водить по ней медленными легкими кругами.

Арабелла пыталась сглотнуть, но не смогла. Все ее тело сосредоточилось на его теплой руке и чувственном движении его пальца.

Харлбрук задохнулся от злости, лицо его покраснело.

– Это невыносимо!

Люсьен удивленно взглянул на него:

– Для кого?

Несмотря на то что действия Люсьена были крайне неуместными, Арабелла едва сдерживала смех. Она столько месяцев принимала назойливые ухаживания лорда Харлбрука, что теперь ей доставляло удовольствие видеть, как он краснеет, а щеки его дрожат, как у разъяренного борова.

Она заставила себя вежливо проговорить:

– Прошу нас извинить, милорд. Его светлость и я на самом деле должны ехать в Роузмонт. Тетушки будут беспокоиться, если мы опоздаем.

– Правильно! – воскликнул Люсьен. – Нам нельзя мешкать.

Перегнувшись через Арабеллу, он ухватился за дверцу и захлопнул ее, едва не прищемив Харлбруку нос. Ни секунды не медля, он постучал в потолок.

Уилсон тут же тронул лошадей. Карета поехала, раскачиваясь на дороге, по стенкам запрыгали пятна света от фонаря.

Напряженную тишину заполняло отрывистое поверхностное дыхание Люсьена.

– И долго этот ублюдок таким образом давит на тебя?

– Обычно он не так настойчив. Должна признаться, ты поставил его на место.

– Мне хотелось бы поставить его на гораздо более мокрое и грязное место.

Арабеллу распирало от смеха.

– Было удивительно видеть его в таком замешательстве, что он даже говорить не мог. – Она застенчиво посмотрела на него. – Спасибо.

– Не надо меня благодарить, – резко сказал он. Голос его был хриплым, глаза яростно сверкали. – Все моя проклятая вспыльчивость... – Он оборвал себя, прилагая видимые усилия, чтобы сдержаться. Затем, осторожно следя за своим тоном, сказал: – Когда этот дурак расскажет всем в городе о том, что он здесь видел, ты будешь обесчещена.

Арабелла усмехнулась:

– Фи! Никто не поверит ни единому его слову. Кроме того, меня не волнует, что обо мне думают.

– Зато меня волнует, – прошептал Люсьен. Арабелле пришлось приложить усилия, чтобы побороть желание поцелуем разгладить горькую складку у его губ. Пораженная своими мыслями, она отвернулась, закрепляя хлопавшую по окну занавеску, и сказала:

– О, я была обесчещена раньше. И как бы ни было больно, я это пережила.

– Ты не должна страдать из-за меня, – услышала она нежный голос Люсьена у себя над ухом. – Никогда больше, Bella mia. Никогда.

Она обернулась и утонула в его зеленых, как море, глазах. Она знала, что должна сказать что-то язвительное. В конце концов, этот человек завладел ее сердцем, а потом бросил ее, как будто она была не более чем мятым галстуком. Его безжалостность причинила ей боль, которую она до сих пор не могла изжить из своей души. Она все еще чувствовала себя уязвленной.

В то время она думала, что никогда не простит его. Она мечтала о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Однако слова, которые она давно уже заготовила для этого случая, улетучились, и она могла только молча смотреть на него: на его невероятные глаза, на точеные черты лица, на чувственный изгиб губ.

– Как ты прекрасна, – прошептал Люсьен. Как будто почувствовав ее растерянность, он поднес руку к ее щеке. В его глазах сверкнуло жгучее желание, когда он наклонился и приник к ее рту.

Арабелла обо всем забыла при первом же прикосновении его губ. Ей снова было шестнадцать, она отдавала свою любовь единственному мужчине, который сумел вызвать у нее страсть. На нее волнами накатывала истома, от которой она едва могла дышать. Ее охватило чувство, противиться которому не было сил. Тело ее пылало, из глубин ее существа поднимался жар. Она теснее прижалась к Люсьену и услышала стон.

Внезапно губы Люсьена соскользнули, и он откинулся назад на сиденье.

Арабелла с недоумением смотрела на него.

Люсьен Деверо, сильный и опасный герцог Уэксфорд, лежал без сознания.

Глава 3

Леди Мелвин сидела и вязала. Ее спицы, проходя сквозь пряжу, издавали звуки, похожие на те, что бывают слышны на полном кур скотном дворе.

– Надо что-то делать.

– Несомненно, – подняла глаза от вышивки сидящая в другом кресле, придвинутом к самому камину, ее сестра, леди Дарем. – Надо много что сделать.

Джейн молча согласилась и заставила себя вязать медленнее. В прошлый раз, когда она вязала с такой бешеной скоростью, она нечаянно ошиблась в подсчете петель, и в свитере бедного Уилсона один рукав оказался на добрых пять дюймов длиннее другого. С тех пор она всегда испытывала сожаление, глядя, как этот рукав свисает, закрывая всю кисть. Она вздохнула. Это был один из многих недостатков, которые требовалось исправить в Роузмонте.

– Унизительно, что бедная Арабелла вынуждена пропадать где-то с раннего утра до поздней ночи.

Эмма воткнула иголку в ткань.

– Она слишком много работает.

– Как будто она служанка. Хоть и неприлично плохо говорить о покойных, наш брат не выполнил свой долг по отношению к дочери. Простофиля, проигравший все в фараон* (* Фараон – карточная игра. – Примеч. пер.)

Эмма приподняла брови, ее голубые глаза за стеклами очков были похожи на совиные.

– Не смотри на меня так, – сказала Джейн, защищаясь. – Вист совсем другое дело. Кроме того, Джеймс был страстный игрок, а я просто время от времени позволяю себе удовольствие сыграть партию в карты.