История культуры Японии - Ютака Тадзава

11 Гакко Босацу (Чандрапраба). Спокойная, мирная и грациозная, эта буддийская статуя впечатляет своей безупречной красотой. Глина служила одним из материалов, часто употреблявшихся в скульптуре периода Нара.

12 Дама под деревом. Это одна из секций складывающейся ширмы, на которой дамы, расположившиеся под деревьями в китайских нарядах, выдержанные в стиле танской династии, запечатлены в мягких линиях с изящными выражениями. Секции первоначально были украшены перьями птиц.

13 Хранилище императорских сокровищ Сёсо-ин. Это деревянное здание 8 века, выдержанное в стиле «адзэкура» (бревенчатого сруба), сохранило в себе множество произведений декоративного искусства Персии, Китая и Японии, относящихся к двенадцати столетиям.

14 Главный зал храма Тосёдайдзи. Это впечатляющее здание, являющееся представителем архитектуры периода Нара, помещает в себе важные произведения буддийской скульптуры того времени. Одна из принципиальных отличительных черт заключается в открытой колоннаде по фасаду.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ЖИЗНЬ ПРИ ДВОРЕ И РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ

Период Хэйан, который последовал за периодом Нара, распространился на четыре столетия, начиная со времени утверждения столицы в Хэйан-кио (сегодняшний Киото) в 794 году вплоть до падения рода Таира (известного также и как Хэйкэ) в 1185 году. Японская культура на протяжении этого периода находилась в постоянном изменении. Однако взятый в целом, этот период может рассматриваться как такой, в течение которого несколько составляющих культурной жизни превращались в явственно японскую форму. Другими словами, это было время ассимиляции или «японизации» ввезенной китайской культуры.

Хотя общество Хэйан на ранней стадии продолжало все еще теоретически основываться на законодательной структуре своей китайской модели, в политической и общественной сферах уже начинали появляться течения, отличные от тех, которые имели место в период Нара.

Привилегированные классы, т. е. духовенство и аристократия, предпринимали все возможное, чтобы заполучить общественные пространства земли для своего частного использования. Происходившее в результате этого разрастание частных земель за счет быстро исчезавшей общественной земли легло невыносимой тяжестью на простых крестьян, занимавшихся земледелием, вынуждая их отдавать свои участки местным землевладельцам и становиться арендаторами в местных поместьях (Сёэн), которые соответственно процветали. Нежелание простого населения сделать так, чтобы система функционировала, означало, что общественное владение землей было обречено на то, чтобы остаться в идеале, остаться системой, которая существует только в названии.

В то же время диктатура аристократии начинала пускать свои корни под покровительством могущественного рода Фудзивара. Бюрократическая структура центрального правительства таким образом также по своей действенности прекращала функционировать по мере того, как целая законодательная структура становилась ничем иным как фасадом.

В сфере культуры таким же образом аристократия оказывала доминирующее влияние. Вскоре после перемены столицы два монаха, Саитё и Кукаи, которые учились в Китае, возвратились, неся с собой метафизические культы тайного буддизма, предъявляющие высокие требования. Саитё основал буддийскую секту Тэндай, в то время как Кукаи основал секту Сингон, каждая из которых начала пускать корни в качестве автономных друг от друга в идеологическом и экономическом отношении религиозных орденов, хотя обе секты концентрировались на буддийской концепции веры.

Знать открыто приветствовала этот новый род буддизма, не столько за его трудную для понимания, напыщенную доктрину, сколько за его молебны, предназначенные для того, чтобы удовлетворять мирские желания человека. Тайный буддизм процветал в ранние годы периода Хэйан в значительной мере в силу его возможности удовлетворять представителей знати при дворе, которые имели обыкновение прилагать максимум усилий в реализации мирских устремлений. Их ненадежное положение происходило от того факта, что их стремление к славе и процветанию подрывалось реальностью постоянно присутствующей схватки за власть. Они с энтузиазмом воспели этот новый культ как путь к достижению психологической безопасности и избавлению от изматывающей борьбы за жизнь. По сути дела имеются даже свидетельства того, что религиозные вожди сами часто предпринимали инициативу в сближении с аристократией в целях того, чтобы способствовать росту своих сект.

15 Такао Мандара. Мандара (мандала) представляет собой графическую схему, на которой представлена иерархия буддийских божеств. Изображенная здесь является самым ранним и наиболее важным экземпляром, который замечателен своим точным, сбалансированным геометрическим расположением.

16 Якуси Нёрай (Байсадзиягуру). Проницательные глаза, полные щеки и приданные телу обильные формы придают этой статуе загадочную энергию, которая была характерной для скульптуры раннего этапа периода Хэйан.

При успехе этих новых религий было естественно, что буддийское искусство должно начать испытывать доминирующее воздействие со стороны тайного буддизма. И конечно художественные достижения этого периода демонстрируют явные мистические черты, которые не могут наблюдаться в буддийском искусстве нигде ранее.

В истории искусства этот период известен как период Дзёган, наиболее известный своими религиозными живописями Мандала (буддийский пантеон, схематическое картинное изображение буддийских божеств), передававшими буддийские заповеди посредством живописи, а также своими изображениями индивидуальной божественности, которые использовались при обрядах по изгнанию злых духов. Рёкай Мандала, до сих пор существующий в храме Дзингодзи, достоин упоминания в силу своего главного изящества, достигнутого с помощью отчетливых тонких линий. Изображения характеризуются своей точностью и техникой пространственного эффекта, достигаемого одними линиями, что делает их шедеврами «линейного искусства».

Скульптура в это время исполнялась главным образом в дереве. Статуя должна была быть высечена из единого большого куска. Резкая, мощная работа резца и наибольшей степени соответствовала духу тайного буддизма. Двумя выдающимися примерами являются статуя Якуси Нёрай в храме Дзингодзи и Нёирин Каннон в храме Кансиндзи.

В целом живопись и скульптура тайного буддизма являются в высокой степени мистическими по природе, предполагая присутствие скрытой пульсирующей духовной силы. Можно сказать, что они производят эффект устрашающего достоинства.

Период Хэйан достиг своего совершенства в десятом веке, и японская культура также продемонстрировала признаки более явного японского характера. Двумя ключевыми факторами, лежавшими за таким развитием, без сомнения явились прекращение официальных обменов с материком в конце девятого века и развитие слоговой азбуки кана.

В области политики род Фудзивара продолжал осуществлять полную диктатуру посредством монопольного обладания постов сэссё (регента) и кампаку (главного советника императора). К этому времени двор и сущности превратился в сцену для исполнения общественных церемоний и обрядов.

Придворные, их материальное благополучие обеспечивались доходами от их всепреуспевающих феодалов, проводивших жизнь в расточительности и развлечениях. За исключением чиновников среднего и низшего уровня, служивших в провинциях, большинство знати находилось на прочно укрепленных позициях в качестве привилегированного праздного класса в столице. Их время проводилось в восхищении искусством, поэзией и красотой природы, как и в развитии связей с придворными дамами и поисках улучшения своего положения при дворе. Эти люди, пользовавшиеся привилегиями, таким образом развили высоко утонченную культуру, о чем мы знаем из таких шедевров, как прославленная Гендзи Моногатари (Сказание Гэндзи), буддийская живопись и Ямато-э (живопись в японском стиле), которая отразила уникальный японский эстетический мир.

Культура аристократии вместе с тем была узко ограниченной в своем видении. В социальном и экономическом отношении это была в большей мере тяжесть, тем заслуга нации. Это обстоятельство была по всей вероятности неизбежным, если учитывать исторические условия эпохи: в международном плане Япония была отрезана от всех непосредственных внешних влияний, в то время как во внутреннем плане аристократия составила замкнутое классовое объединение, которое находилось вне контактов с жизнью простых людей. Тем не менее это была именно та знать, которая через подобного рода праздное изолированное существование реализовал в жизнь культурный потенциал Японии и через свои усилия освободила национальную культуру от материкового влияния. Именно она придала японской культуре ее уникальное изящество и чувственность.