Нестоличная штучка - Хелена Руэлли

— Я всё сказал, как ты велел, — изобразил обиду мальчик. — Она ответила, что рада и что они будут ждать вас. А потом — цоп! — прямо за ухо…

— Ты, видать, сказал ещё и что-то лишнее. И монетку от неё наверняка получил? Ладно-ладно, вот, держи и от меня, ты заслужил.

Мальчишка, довольный донельзя, ускакал, а вскоре в дверь ещё раз постучали.

— Ну, прямо как в старые добрые времена, — проворчала Элина, — нет покоя ни днём ни ночью.

— Это еда, — пояснил Рэйшен. — Я посылал за нею в ближайший кабачок.

Посыльный отдал Рэйшену какие-то свёртки и судки, получил деньги и заверения, что посуду вернут утром, и убрался восвояси.

— Как?! — спросила Элина, поражённая до глубины души. — Ведь ночь глухая на дворе, где ты добыл еду, да ещё с доставкой?!

Рэйшен приосанился:

— Эли, это ведь столица, Глорк — город, который никогда не спит. А теперь тебе надо поесть, а то вон какая худющая стала…

Элина только головой покачала, но от еды не отказалась: всё было горячим и вкусным.

— Ты ешь так, будто всю амаркаду голодала, — заметил Рэйшен. — Видно, оттого и исхудала.

— Это на нервной почве, — ответила Элина, обгладывая румяную куриную ножку, и поучительно добавила, — всё от нервов, Рэйшен, только дурные болезни от удовольствия.

Дроу чуть не подавился куском.

Глава 7

В эту ночь не только Элина и Рэйшен были озабочены едой. Сегодня была ночь поставки провианта на королевскую кухню. Подводы, гружёные продовольствием, въезжали в специальные ворота королевского замка, который тёмно-серой громадой высился над городом.

— Эй, Забара, заезжай, не задерживай! — прикрикнул один из королевских стражников.

Тощий длинноносый тип, откликнувшийся на имя "Забара", огрызнулся:

— А ты меня не гони! Чай, не мешки с картохой везу, а вино к королевскому столу!

Стражник грозно глянул на Забару, и тот, прикусив язык, хлестнул лошадей. Вино выгружали отдельно от съестных припасов, так что Забаре пришлось загнать свой фургон в каменные коридоры. Насколько он помнил, они вели в винные погреба, но его, простолюдина, к ним и близко не подпускали. Грузы принимал у него один и тот же человек, помощник королевского виночерпия Асеир. Сегодня рядом с Асеиром был кое-кто рангом явно повыше, судя по тому, как лебезил перед ним помощник виночерпия.

— Я сам проверю и пересчитаю все ящики с бутылками, — высокомерно заявил незнакомец.

— Конечно, как пожелаешь, дар Белгой, — засуетился Асеир. К Забаре он обратился совсем иным тоном. — Эй, ты, покажи всё почтенному дару Белгою!

Забара молча поклонился, и никто не заметил злобной гримасы на его лице. Все эти высокородные толстопузы только и знают, что командовать простым человеком! Вот, сказывают, во времена деда нынешнего короля порядки были совсем другие… Асеир грубо толкнул Забару, помогая дару Белгою забраться внутрь фургона.

Что этот откормленный каплун хотел увидеть среди ящиков с вином, Забара так и не понял, но Белгой остался очень доволен и милостиво кивнул Забаре. А Асеиру он бросил полновесно брякнувший мешочек и удалился, пыхтя и фыркая себе под нос. Асеир некоторое время мялся и стрелял глазами по сторонам. Затем он выудил из мешочка два серебряных кружка и кинул их Забаре.

— Дар Белгой остался доволен, — небрежно заметил Асеир, — разгружаем.

Дальше всё шло как обычно: пришли люди, выгрузили вино и отнесли его в погреба. Асеир всё считал и записывал. Забара глядел на это и каждый раз удивлялся. Он не разбил, не украл и не пустил на сторону ни одной бутылки, а ведь занимался этим ремеслом почти с самой войны за объединение королевства! И вот теперь Асеир вызвал ещё одного проверяющего! Что за недоверие?!

Впрочем, обида Забары быстро рассеялась: при окончательном расчётё денег дали ему поболе обычного. Возница, повеселев, отправился домой.

Упитанный Белгой, и впрямь напоминавший каплуна, теперь имел не столь уж грозный вид. Он утирал пот со лба, озираясь по сторонам. Асеир куда-то убежал, кажется, за виночерпием, и Белгой остался один в полутьме погребов. Всё давило на него: темнота, стены, неизвестность, а главное — страх.

Наконец послышались шаги. Они эхом отражались от стен, и Белгой никак не мог сообразить, это идёт один человек или несколько.

Их было трое. Двоих Белгой знал лично: первым шёл, освещая путь фонарём, королевский виночерпий Миваль. Замыкал эту маленькую процессию Асеир. Виночерпий и его помощник заметно нервничали. Между ними важно выступал молодой человек, в котором чувствовались властность и высокомерие. Одежда на юноше выглядела скромно, никакие украшения не отягощали ткань, но Белгой прекрасно знал, сколько стоят такие ткани и как издалека их везут. Толстяк почтительно склонился перед молодым человеком и собрался поприветствовать его, но тот властным жестом остановил Белгоя:

— Тихо! Не надо имён! Я и так сильно рискую, придя сюда, ведь у замковых стен есть глаза и уши. Покажите мне то, что привезли.

Миваль снова возглавил процессию, молодой человек двинулся за ним, следом, пыхтя, тащился Белгой. Асеир решил было остаться на месте, но окрик властного юноши заставил его сдвинуться с места.

Нужное нашлось в одном из боковых помещений. Помещение было совсем неприметным, и, если бы не виночерпий, все попросту прошли бы мимо. Внутри стоял лишь один стеллаж, на котором размещалось несколько серо-зелёных ящиков.

— Который? — требовательно спросил юноша.

Миваль кивнул своему помощнику, и Асеир нехотя указал на один из ящиков. Юноша внимательно осмотрел ящик. С виду он ничем не отличался от остальных. В каждый умещалось шесть одинаковых зеленоватых бутылок с длинным горлышком.

— А не лжёшь ли ты мне?

Молодой человек приблизил своё лицо к лицу Асеира, напомнив тому голодного хищника.

— Я не посмел бы, — пролепетал Асеир дрожащим голосом, — вот взгляни, здесь внутри на уголке пометка. В остальных ящиках этой пометки нет…

Юноша вгляделся. Виночерпий Миваль услужливо поднёс фонарь поближе. Действительно, метка была.

— Прекрасно! Миваль, подай мне уголёк. Белгой, поди сюда. Нарисуй этим угольком такую же метку снаружи, чтобы никто из нас не перепутал. Да не трясись ты, уронишь уголь!

Белгой и впрямь дрожал всем телом. Он только теперь осознал, во что ввязался и что пути назад у него теперь нет.

Глава 8

Рэйшен привёл Элину к остальной компании лишь к вечеру следующего дня. Гри собирался уходить, считая, что друзья уже не появятся, и тут дверь в комнату распахнулась, словно от пинка, и на пороге возник Рэйшен.

— Тьфу, зараза, напугал! — бросил Ингерам, не поднимаясь при этом с кровати.

Синяки, которыми было расцвечено его лицо, изрядно поблекли,