Сунгирская лошадка - Любовь Фоминцева

- Дай мне. - Алеша двумя пальцами взял находку и попытался посмотреть через луночки на солнце.

- Можно, я тоже подержу? - протиснулась в тесный круг Света.

Пластинка перешла в узкую, с длинными пальцами руку Оли и покачалась на ее ладони, как в колыбельке. Подбежавший Юра заволновался:

- Такой, ребята, я никогда не видел!

- Не только ты, - поправила Оля, - может, никто из нас вообще не видел.

- Давайте-ка сюда пластинку. - Саша завернул находку в бумагу, отметив галочкой на плане место, где откопал.

Вечером профессор, по обыкновению, сидел на походном раскладном стульчике, просматривая находки за день. Каждый надеялся, что в его пакете окажется что-нибудь важное. Когда подошла очередь Саши и он протянул пластинку, Олег Николаевич вскочил от волнения:

- Где нашел? Надо было сказать сразу! Почему обломана? - Такого строгого голоса никто из ребят от профессора никогда не слышал. - Да этой вещи цены нет! За нее стоит перерыть не одну равнину! Таким бы, как ты, начать и таким, как я, - ученый дернул себя за бороду, - кончить! Палеонтолог был бы счастлив, что нашел... А вы... Испортить уникальный предмет!

- Олег Николаевич, Олег Николаевич, - едва успевал вставлять Саша в речь начальника экспедиции, - она такая и была, хоть голову на отсечение.

- Что? Голова вам еще пригодится. Я же вижу, Саша, что надлом свежий. Поймите, речь идет о чести экспедиции. Сломана вещь, сохраненная для нас тысячелетиями. Что может быть позорнее! Это... это... - Профессор задыхался. - Это невежество! Если хотите, вар-вар-ство! - Указательный палец ученого взлетел вверх. - Или мы научная экспедиция, или туристы, дилетанты - так стоит вопрос, молодой человек! Идемте. Немедленно к раскопу!

Понурив голову, Саша поплелся за Олегом Николаевичем. Ребята расходились по палаткам, обсуждая Сашину неловкость: такой медведь, не мог сделать как следует. Злились, но и сочувствовали: что теперь поделаешь.

- Попробуй отыщи иголку в сене, - вздохнула Оля, разъясняя разговор Алеше. - Бедный Саша! Разве найдешь вечером такусенькую, с ноготок, частичку в ворохе глины?

Посеребренные по краям последними лучами громоздкие тучи нависли угрожающе. Примолкли птицы. Ярко-вишневая полоса прорезала горизонт. Что она предвещала? Ливень? Тогда никаких надежд... Быстро наступившая темнота заставила профессора отложить работу на завтра.

Обхватив голову руками, ученый нервно вышагивал у палатки. Иногда вскидывал лицо, всматриваясь в небо, и выражение было такое, приметил Алеша, какое бывает у мамы, если дома кто-нибудь заболел. Вечером Олег Николаевич, хотя и любил посидеть у костра, даже не вышел из палатки. Петь всем расхотелось.

Ночью дождя, к счастью, не было. Утром на раскопе профессор обратился к лаборантке Оле, сказав, что ей предстоит сегодня просеять вот ту горку глины.

- Почему я? - глаза девушки блеснули недовольно. - Не по моей же вине...

- Только ваша, Ольга, исключительная добросовестность может поправить дело. У вас, Оля, особо важная работа, понятно? Меня вызывают в музей.

Очищая глину в своем квадрате, Алеша видел, как со слезами на глазах Оля присела на колени с ситом около вчерашней горки. Будь Алешина воля, он придумал бы сейчас такую машину, чтобы за одну минуту просеять всю глину. Непереносимы были ему шуточки ребят по Олиному адресу, мол, переливает из пустого в порожнее. Юра буркнул: зряшное дело. Саша строгал, строгал остервенело глину да вдруг припустился в лагерь. Вернулся с алюминиевым стульчиком. Молча поставил около Оли. Та чуть было не сказала что-то обидное, но, перехватив сочувствующий взгляд Игоря Петровича, села на стульчик и снова начала похлопывать ладонями по бокам сита. Скоро рядом с девушкой высились два примерно равных холмика: справа - просеянный, слева нет.

- Будь поменьше, будь поменьше, - шептала Света, болея за Олю.

Оказывается, это она давала приказания непросеянному холмику. И он действительно становился меньше. Однако лицо Оли от этого почему-то мрачнело, как будто туча застилала ясное солнышко.

Погода к обеду в самом деле начала портиться. Сильный ветер поднял пыль. Зашумели у дороги березки, прогнулись под сильными порывами розовые пики иван-чая на краю раскопа. Набухшая туча выползала с северной стороны и надвигалась на палаточный лагерь, на раскоп, на Олю. Сахем-Володя объявил перерыв пораньше, и все заторопились в палатки. Но Оля не двинулась с места.

Когда первые крупные капли упали на сито, подбежали Саша и Юра с брезентом. Вмиг над головой Оли образовался надежный навес. Алеша помог Игорю Петровичу вбить колышки, укрепить опоры под брезентом. Сверкнула молния, загрохотал гром, но работа продолжалась! Ребята, не обращая внимания на хлесткие струи дождя, на прилипшую одежду, с трудом удерживали углы навеса на ветру. А ветер, словно испытывая их стойкость, рвал брезент из рук, трепал чуб Алеши и... отгонял тучу. Как неповоротливая слониха, отодвинулась она на другой край небосвода и прошла стороной.

Вернулся профессор.

- Не нашли? - Ученый был крайне расстроен.

Оля еще ниже опустила голову. Механически, чтобы покончить с утомительным занятием, она бросила в сито последнюю горсть земли. В сетке застрял крохотный кусочек. Тот самый обломок, который был так нужен!

Девушка медленно поднялась, осторожно держа сито на вытянутых руках, как невиданную драгоценность. Слезы блестели у нее на глазах. "Плохо было плакала, хорошо стало - опять плачет..." - недоумевал Алеша.

- Что с тобой, Олюшка? - С края обрыва спрыгнул Игорь Петрович. Неужто нашла? Ребята, сюда!

Саша только сейчас, кажется, ожил, одним прыжком очутился возле Оли. Долго разглядывал крохотный кусочек, улыбался доверчиво и вдруг крикнул дурашливо:

- Ура, ребята! Все сюда!

Олег Николаевич подошел торопливо. Задержал подобревший взгляд на Оле.

- Я верил, что вы справитесь, - сказал профессор тихо, положив ей руку на плечо.

Профессор тщательно завернул находку и почти бегом направился в лагерь, чтобы приложить обломок к пластинке. Вот так, вот сюда. Да, это было то, что надо.

- Друзья, смотрите! - Профессор вышел из палатки.

На белом листе блокнота лежала костяная пластинка. Что она изображала? Что хотел вырезать из бивня мамонта древний мастер? Контур быстроногой сайги или дикой лошади? В любом случае это было произведение искусства древнего каменного века. Молодец, Оля!

Гвалт поднялся, словно на птичьем базаре. Алеша пролез под мышкой у Юры, что-то радостно говорил то Оле, то отцу, то Саше. Он никогда не видел еще всех их такими взволнованными.

Саша вдруг угомонился: попросил у профессора листок из блокнота (все знали, что бумага там белая, глянцевая), сосредоточенно обвел контур пластинки и покинул круг любопытных.

Оле теперь стало ясно, почему так необходимо было найти обломок. Приставленный на свое место, он сделал фигурку животного законченной, выразительной, красивой.

Игорь Петрович тоже поздравил Олю.

- В грамм добыча - в год труды! - Он загадочно улыбался. - Вы достойны оды, Ольга Сергеевна. - И исчез.

- Слово мое к умельцам, - обратился ко всем Анатолий Васильевич. Давайте попытаемся сделать точно такие же пластинки. Впереди праздник археологов, и они нам пригодятся.

Алеша бросился в палатку за ножом и лобзиком. Он так спешил, что по ошибке влетел в палатку Игоря Петровича. Тот стоял посередине, широко расставив ноги и размахивая руками. Увидев мальчика, захлопнул какую-то тетрадку, лежавшую у него на раскладушке.

- Тебе чего?

- Ничего. - Алеша не понял, что стряслось с Игорем Петровичем.

- Ты зачем сюда?

- Не зачем, я свою палатку ищу.

- В моей палатке ее, кажется, нет.

Вечером Анатолий Васильевич недоумевал, почему так притих его сынишка, наверное, о чем-то серьезном размышляет. Может быть, слишком много событий для одного дня? Подмигнув сыну, отец встал с бревна, на котором они, по обыкновению, сидели у костра, и объявил:

- Сейчас к вам придет необыкновенный гость. - И тихо, только Алеше, добавил: - Этот сюрприз ребята приготовили Оле, которая отличилась сегодня.

- Сюрприз? Мне? - услышала девушка, и щеки ее зарумянились.

В освещенном костром круге появился плечистый человек, одетый в вывернутый наизнанку полушубок. Перья на голове пышным убором. Настоящий дикарь. Копье в руке. И с ногой что-то не так, вроде хромой. Из-под руки он внимательно осмотрел собравшихся. Навстречу ему выступил сахем-Володя, повязанный платком по-пиратски.

- Кто ты, путник, и откуда пришел к нам?

- Я Байо из рода лошади Сунгирь. Мое имя означает Быстрый Ветер. Я пришел издалека. Меня привела она, эта лошадка, ласковая Мать Сунгирей.

По голосу Алеша узнал в пришельце Игоря Петровича.

- Постойте, друзья, - встал Олег Николаевич. - Давайте так и назовем нашу находку - сунгирская лошадка. Звучит, а? Пусть это и будет ее имя.

Сидящие у костра дружно и весело зааплодировали. Профессор продолжал: