Лоскутик и Облако - Софья Прокофьева

Двенадцать собак подошли поближе и оскалили белые зубы.

Зубы были такие белые, как будто все собаки аккуратно чистили их зубным порошком утром и на ночь, не пропуская ни одного дня.

— А, вспомнила, — тявкнула дворняжка, — нам нужны краски!

— Краски! — зарычали разом все собаки, поставив двадцать четыре белые лапы на прилавок.

Лавочница тут же упала в обморок.

Лавочник выпустил руку Лоскутика и, весь дрожа, покорно полез на полку, посыпая упавшую жену чашками, блюдцами, булавками, расчёсками и ножницами.

Он положил на прилавок коробку с красками. Было ясно, что сейчас он безропотно отдаст все товары, до последней иголки.

Надо признаться, что Лоскутик не стала особенно задерживаться в лавке. Голова, руки и ноги у неё почему-то перестали болеть, чихать она тоже перестала, и, схватив краски. Лоскутик вихрем вылетела на улицу.

Глава 8.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПО-ОБЛАЧНОМУ

— Теперь куда? — спросила Лоскутик.

— Увидишь, — тявкнула дворняжка.

Пробежав мимо кособоких домишек, державшихся только потому, что они никак не могли решить, на какую сторону им завалиться, собаки привели Лоскутика на сухое картофельное поле.

— Познакомься, — с достоинством сказала дворняжка. — Это мой друг. Бывшее картофельное поле.

Но Лоскутик с оторопелым видом только молча смотрела на сухие грядки.

— Ну кланяйся же, — сердито шепнула ей дворняжка, — скажи что-нибудь… Скажи, что рада познакомиться…

— Здравствуйте! — Лоскутик растерянно поклонилась картофельным грядкам. — Я очень рада…

Все собаки подбежали к дворняжке и, путая лапы и головы, стали сливаться вместе во что-то одно белое и непонятное, из чего постепенно вылепилась голова с двумя косицами и широким носом, толстый живот со связкой ключей на поясе, напоминающий живот Мельхиора, и кривые ноги с торчащими коленками — точь-в-точь ноги лавочницы.

— Ну, теперь огорчи меня чем-нибудь, — вздохнуло Облако, — мне сейчас надо как следует огорчиться.

— Огорчиться?! — удивилась Лоскутик.

— Ой какая ты скучная! — нетерпеливо воскликнуло Облако. — Ну конечно, огорчиться, а то как же? Тогда я заплачу и пойдёт дождь.

— Но я не хочу тебя огорчать! — взмолилась Лоскутик. — И мне не нужно этого… ну, твоего дождя. Я не знаю, какой он.

— Кончай болтать! — нетерпеливо громыхнуло Облако. — Давай огорчай!

— Но я не знаю, как, — растерялась Лоскутик.

— А всё равно. Ну хотя бы скажи: «Я тебя не люблю!»

— Я тебя не люблю… — послушно повторила Лоскутик.

— Что?! — Брови Облака поднялись и сошлись на лбу уголком. Облако моргнуло, слезы так и потекли из его глаз. — Я так и знало, что всё кончится очень плохо. Но я надеялось… Думало, мы на всю жизнь…

Облако взмыло кверху. Лоскутик попробовала удержать его за ноги, но ухватила только мокрую пустоту.

— Постой! — крикнула Лоскутик. — Ты же само сказало, чтобы я это сказала!

— А ты бы не говорила! — гулко всхлипнуло Облако, поднимаясь ещё выше.

— Имей совесть! Я же не знала, что ты огорчишься!

— Нет, знала. Я же тебе сказало… о… огорчай… — Голос у Облака стал похож на эхо, ветер нёс его куда-то мимо Лоскутика.

— Так я же понарошку сказала! Не по-правдашнему!

Но Облако уже не отвечало. Оно вытягивалось, таяло.

Оно больше не было похоже ни на Лоскутика, ни на Мельхиора, так — на кучу белых перьев, выпущенных из перины и не успевших разлететься в разные стороны.

Чтоб не видеть этого. Лоскутик закрыла лицо руками.

Она упала на сухую грядку и заплакала, кашляя от пыли.

— Что ты! Что ты! — послышался виноватый голос.

Лоскутика с головой накрыло что-то туманное, мокрое и тоже всхлипывающее.

— Фу! От сердца отлегло. А то, как ты сказала «не люблю», я чуть не испарилось. Есть на свете слова, которые нельзя говорить даже понарошку. Наверно, это и есть как раз такие слова.

Облако высморкалось в свой талантливый носовой платок, глубоко вздохнуло и перестало всхлипывать.

— Как же мне теперь огорчиться?

Облако задумчиво огляделось кругом, подпёрло щёку ладошкой и вдруг жалостно заголосило:

— Бедные вы грядки картофельные! Сухие, разнесчастные! Ничего на вас не вырастет! Не будете никогда красивыми, зелёными!..

Оно наклонило голову, как бы прислушиваясь к себе: в нём что-то поплёскивало, булькало, переливалось.

— Всё в порядке. Огорчилось, — деловито сказало Облако и, дёрнув себя за ухо, поднялось кверху.

Кап! Кап!.. На нос Лоскутику шлёпнулась тяжёлая капля. Вторая упала на лоб.

— Что это? — неуверенно спросила Лоскутик.

Кап! Кап! Кап!..

В воздухе повисли серебряные нити. Капли застучали по плечам, по лицу. Платье Лоскутика намокло. Лоскутик протянула руки, сложила ладошки ковшиком. Набрала воды.

— Спасибо тебе. Облако! — закричала Лоскутик, подняв кверху лицо. Вода полилась ей в рот. Лоскутик засмеялась от счастья.

Запахло мокрой землёй. Между грядок заблестели лужи.

По лужам запрыгали первые пузыри.

— Вода с неба!

— Не за деньги!

— Сюда!

— Скорей!

Через забор перемахнуло с десяток мальчишек. Они с визгом заскакали по лужам, ртами жадно ловя струи воды.

Кто-то схватил Лоскутика за руку. Она поглядела. Это был мальчишка, каких и не бывает на свете — весь чёрный: лицо, волосы, штаны, куртка.

На голове у него сидел голубь, тоже весь чёрный. Мальчишка прыгал, но голубь не слетал с головы и только бил крыльями и перебирал лапками, чтобы удержаться.

Мальчишка потянул Лоскутика за руку.

И Лоскутик, сама не зная как, завопила громче всех и тоже запрыгала по лужам.

— Это дождь! Не бойтесь! — крикнула она. — А на лужах такие круглые это пузыри!

Лужи были разноцветные — красные, синие, фиолетовые: кто-то из мальчишек нечаянно раздавил ногой коробку красок, купленную в лавке Мельхиора. И по лужам прыгали разноцветные пузыри.

— Вот это день рождения по-нашему! — послышалось откуда-то сверху. — Мы зовём его дождь-рождение!

Глава 9.

БЕЛОЕ КРУЖЕВНОЕ ПЛАТЬЕ

— Кто разрешил? Кто позволил? — послышался злобный голос.

Сквозь капли дождя Лоскутик разглядела капитана королевской стражи и двух солдат с пиками.

Они бежали по мокрому полю, с трудом выдирая из грязи тяжёлые сапоги.

— Кто разрешил дождь? Это государственное преступление! Прекратить! Немедленно прекратить! — задыхаясь, орал капитан королевской стражи.

— А может, это тебя прекратить? — загремело сверху.

И тотчас тяжёлые капли забарабанили по голове и плечам капитана королевской стражи. Он хотел что-то крикнуть, но струи дождя заткнули ему рот, залили глаза. Капитан втянул голову в плечи, согнулся, закрывая лицо руками.

Мокрые мальчишки с хохотом разбежались кто куда.

Лоскутик перескочила через забор.

— Лети сюда! Скорей! — крикнула она Облаку.

Облако перевалило через забор, полетело рядом.

— Держите вот это! Белое! Круглое! — закричал отфыркиваясь, капитан королевской стражи.

Лоскутик и Облако свернули в переулок.

Облако стало совсем маленьким. Оно хрипло дышало.

Летело рывками, опускаясь всё ниже и ниже, почти волочилось по земле.

Сзади их нагонял топот подкованных железом сапог.

— Превращайся скорее! — крикнула Лоскутик Облаку. — Ну хоть в кого-нибудь!

— Так не могу, — простонало Облако, — мне надо подумать, сосредоточиться.

Топот приближался.

Лоскутик обернулась. Облако отстало шагов на десять.

Лоскутик бросилась к нему, подняла с земли.

Подбежала к забору, села на землю, дрожащими руками принялась мять Облако.

Вылепила маленькую головку с гребешком, пару прижатых к телу крыльев. Хвост вылепить не успела.

Из-за угла вынырнули капитан стражников и солдаты.

Лоскутик быстро накрыла Облако фартуком.

— Эй, оборвашка, что ты там прячешь под фартуком? — крикнул капитан королевской стражи.

Один из солдат кончиком пики приподнял край фартука.

— Это… это курица моей бабушки… — пролепетала Лоскутик.

— Хм… — пробормотал солдат, — странная курица…

— Если такова курица, то какова же сама бабушка? — покачал головой второй солдат.

— Хватит болтать! — прикрикнул на них капитан.

Отвечай, нищенка, не видела ли ты тут чего?

— А чего? — спросила Лоскутик, глупо моргая глазами.

— Ну, такого… — попробовал объяснить капитан, делая руками в воздухе какие-то непонятные круги. — Вот такого, понимаешь?

— Какого такого? — Лоскутик заморгала ещё чаще.

— Ну, этакого… — вконец сбился капитан.

— Какого этакого? — Лоскутик посмотрела на капитана, открыв рот.

— Э, да что с ней связываться! — махнул рукой капитан. — Глупа как пробка, ничего не понимает.