Я все отдам за тебя - Дениза Робинс

У нас и телевизор имеется, но его в основном Бинг смотрит. Я даже в плохую погоду предпочитаю почитать. И Стив тоже.

До этой трагедии мы были прекрасной дружной семьей. Я никак не могла поверить в реальность происходящего, все казалось ночным кошмаром, от которого нет никакой возможности очнуться.

Я опустилась на диван и почувствовала ужасную слабость. Надо поесть. Непременно. Глупо морить себя голодом.

Стив просунул голову в дверь, лицо серое, и поглядел на меня как на чужую:

— Я сейчас приду, тогда и поговорим. Симкокс напутал с заказом для Ист-Брамфилд-Дейри. Я так и знал. Это уже ни в какие ворота не лезет. Пора от него избавляться.

— Да, — без всякого интереса согласилась я.

— Я скоро, — повторил он и исчез.

Я откинулась назад и закрыла глаза.

— Бинг, — произнесла я вслух. — Я должна спасти тебя и обязательно сделаю это. Вот только соберусь с силами и начну. Начну искать того, другого…

Я поплыла по волнам памяти. Прошлое настигло меня, то прошлое, которое, как я надеялась, похоронено на веки вечные. Но прошлое, видать, всегда настигает. Какой позор!

Я припомнила 1947 год.

Стив — в то время капитан Росс — отбывал в Египет, в только что отстроенный лагерь британской армии на берегах Великого Горького озера.

Домой он приехал в конце того года.

Мы познакомились на вечеринке у одного нашего общего знакомого в Лондоне, где я тогда работала, и сразу же полюбили друг друга. Мы могли дать друг другу то, о чем каждый из нас всегда мечтал. У меня не осталось никого, кроме тети Милдред. Отец Стива давно умер, а мать была не против его женитьбы.

До него у меня была, конечно, парочка незначительных романов, но Стив первый мужчина, в которого я влюбилась всерьез и пребывала в полной уверенности, что это навсегда. Он был таким милым, романтичным, мой высокий темноволосый Стив.

Надо признать, что армейская жизнь никогда не прельщала меня, но я с радостью отправилась со Стивом в Египет, где мы провели три замечательных года.

Мы оба хотели сразу же завести ребенка, но у нас все никак не получалось. Потом последовали два года в Кении, и опять ничего. Я с ума сходила, так мне хотелось иметь настоящую полноценную семью, а Стив еще больше, чем я, мечтал о сыне. Не то чтобы ему срочно требовался наследник, с его-то скромными доходами, усмехался он, но очень мальчика хочется.

Я старалась как могла. Наша медслужба была в этом не слишком сильна, но я посетила двух лучших гинекологов Лондона, и оба в один голос заявили, что со мной все в порядке и дело, скорее всего, в муже. Предлагали привести его, но я не захотела. Слишком сильный будет удар, если окажется, что он стерилен. Доктор считал, что это вполне возможно — из-за свинки, которую он перенес в Веллингтоне. У него наверняка развился бы комплекс неполноценности и чувство вины по отношению ко мне.

Короче говоря, муж ничего не знал, посылал меня по врачам и месяц за месяцем продолжал свои бесплодные попытки. И каждый раз заканчивался очередным разочарованием. Наши страстные ночи стали превращаться в кошмар, и постепенно попытки становились все реже и реже.

Мне становилось страшно. Я боялась, что вся наша жизнь рухнет из-за этого. Если Стив разлюбит меня, я этого не вынесу. Вся моя жизнь концентрировалась вокруг него.

В конце 1953 года мы вернулись из Кении, и Стива послали в Аден. К тому времени он уже получил майора, и некоторое время ему предстояло часто переезжать с места на место. Мы решили, что мне лучше вернуться в Англию и подождать его там.

И я и Стив были не в восторге от предстоящего расставания, ведь до этого мы никогда надолго не разлучались. После шести лет брака Стив стал частью меня. Однако делать нечего, у меня имелась маленькая квартирка в Лондоне, и я временно устроилась на работу секретарем, чтобы не сидеть постоянно дома, да и деньги тоже не помешали.

Стив должен был вернуться к Рождеству, но не смог. Разочарованная до глубины души, я приняла приглашение школьной подруги Анны Шмидт приехать к ней покататься на лыжах.

Анна — какие воспоминания навевает это имя! — уроженка Вены, чуть моложе меня. Всегда такая веселая, смешливая, дочка богатых родителей, которые отправили свое сокровище в Англию получать достойное ее положения образование. На ее фоне я казалась слишком тихой, но она обожала меня и называла «симпатичной». Анна была очень слабохарактерной девицей, импульсивной, сорила деньгами, и вовлечь ее в авантюру не составляло никакого труда. Думаю, во мне ее привлекала внутренняя сила и прямодушие. Она всегда считала меня своим доверенным лицом.

Я даже пару раз ездила к ней на зимние каникулы — и в Вену, и в их шале неподалеку от Кицбухел.

Анна с родителями приезжали ко мне на свадьбу. В то время подруге исполнилось девятнадцать, и она только-только вернулась обратно в Вену. Стив нашел ее ужасно привлекательной, но сказал, что она пугает его. Ему бы не хотелось жениться на такой. Старушка Крис — вот кто ему нужен, вот на кого можно положиться, говорил он. После этого мы долгое время не виделись, но постоянно переписывались, и я была в курсе всех ее многочисленных любовных похождений.

И вот теперь, когда я оказалась в Лондоне одна, без мужа, Анна не упустила случая пригласить меня в гости. Так и вышло, что на Рождество я отправилась в Австрию.

Оказалось, что жизнь Анны очень сильно изменилась. Она пережила несколько драм и выглядела гораздо старше своих лет, изможденной и больной. Мы с ней оказались единственными постояльцами шале. Отец ее умер, а мать, которую скрутил артрит, безвылазно сидела в Вене.

Анна поделилась со мной всеми своими несчастьями. Неужели жизнь и впрямь может быть настолько жестокой?

Ни один порядочный мужчина так и не предложил ей руку и сердце. В итоге она без памяти влюбилась в самого не подходящего для их круга молодого человека — скрипача из бара без гроша в кармане.

Я прекрасно помню тот вечер в шале. Анна сидит на подушечке у моих ног напротив камина. Крупные снежинки кружат за окном. Я до сих пор вижу ее бледное изможденное лицо, огромные испуганные глаза, и чувствую, как холодные пальцы судорожно цепляются за мою руку.

Почти одиннадцать лет с тех пор минуло, а я ни одной детали не забыла.

Ее скрипач — совсем не та партия, на которую рассчитывала мать Анны. Мама Руди, английская танцовщица, умерла при родах, а отец, молодой австриец знатного происхождения, сбежал, как только узнал о том, что его возлюбленная беременна. Воспитывался мальчик в приюте, там же его обучили игре на скрипке, заметив необычайный музыкальный талант. Но ни о какой карьере с таким происхождением ему и мечтать не приходилось, Руди зарабатывал на кусок хлеба без масла в дешевых барах и танцхоллах.